Леди чародейка (СИ) - Герцен Кармаль. Страница 36

Как только магия Дайаны подействовала, с губ окаменевшего мужчины сорвались первые слова:

– Помоги нам…

– Помогу, – пообещала я. – Но для этого мне нужно понять, что здесь происходит.

– Это все кукла, – устало ответил он.

– Что, прости?!

– Одна из марионеток вдруг стала разумной. Она решила отомстить кукловоду… и не только ему. Всем, кто наблюдал, как ее дергают за ниточки, как повелевают каждым ее шагом. Всем. Людям. – Голубоглазый незнакомец перевел дыхание. Несмотря на то, что магия хрустальной слезы заставила его губы оттаять, говорить ему было все еще тяжело. – Теперь она ловит людей, запирает в доме и играется с ними – как когда-то играли с ней.

Перед глазами возникла огромная гардеробная, полная самой разнообразной одежды. Уверена, если бы я побродила по дому чуть подольше, то нашла бы еще много интересного.

Кукла, которая использует людей в качестве игрушек… А я думала, что готова ко всему.

– Что мне делать? – в отчаянии прошептала я.

– Бежать. И привести помощь.

Я помотала головой. Убежать и оставить всех этих людей, обрекая их если не на гибель, то на нескончаемое мучение – означало для меня потерять важную часть себя.

– Я не уйду, – твердо сказала я. Прикоснулась оберегом к руке мужчины.

И в этот же самый миг дом проснулся. Направляемые своей невидимой хозяйкой предметы полетели в меня. Мне пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы избежать столкновения с огромным диваном.

Диван смел стоявшего на пути мужчину с газетой, словно бильярдный шар – кеглю. Голубоглазый упал набок, по-прежнему не выпуская из рук газету.

– Я в порядке, – будто почувствовав мою тревогу, сказал он. – Я все равно ничего не чувствую.

Последние его слова подняли во мне волну ярости, идущую от самого сердца и грозящую смести все на своем пути.

– Покажись, ты, трусливая тварь! – закричала я. – Ты хотя бы видела того, кто дергал тебя за нитки, так почему же ты прячешься?

– Что ты творишь… – прошептал мужчина. Мне показалось, что он побледнел. – Она же всех нас…

Ему не дали договорить или же мне – дослушать. Стены дома задрожали, гнев его хозяйки выплеснулся на меня дождем из разбитых зеркал.

Я метнулась за шкаф и резко распахнула дверцу, используя ее как щит. Услышала, как в деревянную поверхность вонзаются зеркальные осколки. Не успела я облегченно вздохнуть, как шкаф пришел в движение. Мне снова пришлось бежать.

Хуже всего то, что я понятия не имела, что мне делать. Даже если я сумею покинуть дом и отправиться за помощью, я быстро заплутаю в серости – там, где сверхъестественные существа вроде ожившей куклы-марионетки имели куда большую власть.

Обезумевшие предметы отрезали мне путь в другой конец коридора, гнали вперед. Я понимала, что меня загоняют в ловушку, но ничего не могла с этим поделать. Снимать чары с каждой заколдованной марионеткой вещи, призвав на помощь хрустальную слезу… да мне и вечности не хватит.

Мне нужно было еще немного времени, чтобы придумать план, как выбраться отсюда. Но оживший дом лишал меня и этой надежды.

Я бегом преодолела последний проем лестницы, ворвалась в первую же комнату, держа наготове оберег. Но применять его было не на ком – комната оказалась пуста. Стены окрашены в сочный ярко-оранжевый цвет, из-за чего казалось, что какой-то чудак с сомнительным чувством юмора поместил меня в нутро апельсина. На невысоком столике стояли пустые кружки и тарелки, аккуратно разложены вилки и ножи. По коже пробежал холодок: я вдруг отчетливо поняла – это мое место. Место, в которое направила меня она, кукла.

Я развернулась, чтобы выбежать вон, но собственное тело вдруг показалось мне чужим. Комната словно заполнилась вязким клеем, и каждый шаг давался невероятно тяжело. Руки деревенели, немело лицо. Я призвала на помощь все свои силы, чтобы не застыть посреди комнаты, уподобившись мухе в янтаре.

Там, внизу, были люди. Я просто не могла их подвести.

Я до боли сжимала оберег в ладони, и ни на мгновение не прекращала попытки сдвинуться с места. Очень медленно, но упорно продвигалась вперед. В конце концов я достигла порога, тем самым нарушив все планы марионетки.

Дом снова взбесился, по дрожащим стенам пробежал гул, похожий на вопль отчаяния. А потом все погрузилось в небытие. Я вновь оказалась в серой пустоте, оторванной от реального мира. И на этот раз я была в ней не одна.

Распахнутые глаза с неестественно длинными ресницами смотрели на меня с нескрываемой ненавистью.

– Неправильная кукла! – вскричала марионетка.

Ее руки и ноги по-прежнему были прицеплены на нити, тянущиеся куда-то высоко и теряющиеся в серой дали, заменяющей небо. Кукла дергалась так, что от ее резких движений болели глаза. И каждое движение сопровождалось мукой в огромных зеленых глазах, и струйкой крови там, где толстые нити пронзали белую плоть.

Сумев сбежать от кукловода и создать собственный кукольный театр, она все же не могла избавиться от пут.

– Неправильная кукла, – упрямо твердила марионетка. – Ты должна играть. Как все!

Ее лицо исказила гримаса боли, из незаживающих ран побежала кровь. А я вдруг представила, каково было ей однажды очнуться и понять, что она – лишь кукла, которую беспрестанно дергают за нити на потеху публике. Каково было чувствовать эти нити в своем теле, чувствовать вечную, непрекращающуюся боль, от которой нет спасения. Видеть чужие равнодушные взгляды, которым нет дела до мучений какой-то куклы.

Кто бы не захотел мстить после такого? Я бы точно захотела.

Моя рука легла на висящие на поясе ножны, уверенным жестом вынула хрустальный клинок. Глаза марионетки испуганно расширились, она отшатнулась назад. Но где бы она сейчас ни находилась, вырваться оттуда не могла.

Зеленые глаза неотрывно следили за зажатым в моей руке клинком, который с каждым моим шагом становился все ближе. Марионетка поняла свою ошибку, но почему-то не могла ее исправить, отослав меня обратно в дом, где у меня против нее не было бы ни единого шанса.

Не могла или не хотела. Я видела в ее взгляде смирение. Даже… облегчение. Она устала от боли и сжигавшей ее изнутри ненависти.

Я приблизилась к кукле – здесь, в безликой серости, мы оказались одного роста. Размахнувшись, с силой опустила кинжал. Снова и снова.

Вопреки моим ожиданиям, даже клинок из сердца Истинного Дара не смог перерубить зачарованные нити. Но как только лезвие коснулось прицепленных к ногам куклы нитей, они стали хрупкими и рассыпались в пыль. Лишенная поддержки, марионетка упала на колени. Подняла глаза, в которых отражались растерянность и безграничная благодарность.

Путы, сдерживающие ее руки, рассыпались. Марионетка была свободна.

Закрыв лицо руками, она расплакалась от облегчения. Прошептала:

– Спасибо.

Окружающая меня серость рассеялась. Я оказалась все в той же безумной пародии на кукольный театр. Его стены, задрожав, сложились, как карточный домик. Я не удержалась и провела по ним рукой. Действительно, картон. Оказавшись на земле, стены превратились в пыль. Когда она улеглась, я обнаружила себя стоящей посреди поляны рядом с бывшими пленниками кукольного дома. Живыми, подвижными. Растерянно переглядываясь, они постепенно разбредались – каждый в свою сторону. Ушла и я.

Пройдя всего несколько шагов по уже знакомой широкой дороге, я остановилась. На земле сидел прелестный котенок с белоснежной шкуркой и прелестными бирюзовыми глазами. Всегда неравнодушная ко всем представителям кошачьих, я восторженно ахнула и наклонилась к милому ушастику, чтобы его погладить. И только тогда заметила черные пятнышки, украшавшие бело-серебристую шубку. Резко отстранилась, глядя на котенка во все глаза.

– К… Конто?? – Моему изумлению не было предела.

– Мяу, – мрачно буркнул котенок. Голос был высоковат, но в нем определенно угадывались знакомые нотки.

Откинув голову назад, я расхохоталась.

– Конто… ты… что с тобой? – еле выдавила я, вытирая выступившие в уголках глаз слезы.