Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей. Страница 158

Вольга крепко взялся за рукоять и, стиснув зубы, вырвал меч из земли. Останки героя рассыпались. Мгновенный звон оглушил обоих мужей, но меч из своих пальцев Вольга не выпустил. Вытащив меч, Херн встал рядом с ним. Он пробежался глазами по останкам. “Сейчас восстанут, — думал он. — Давно я не сражался с мертвецами”. И вновь он ошибся. Из пещерной тьмы вырос огромный великан. На его подгнивающей туше местами встречалась редкая шерсть. Кожа была исполосована порезами. Вместо правой руки с его плеча свисало темного цвета мясо, пропитанное личинками. В левой руке он держал старый топор, покрытый желтыми наростами, похожими на сосульки.

— Это Грен, — сказал Вольга. — Поверить не могу.

— Кто это?

— Один давний знакомый. Мы не были прямо-таки близки, но в последний раз я наблюдал его в лучшем состоянии. А потом я слышал, что ему снесли голову.

— Тогда почему она на месте?

— Если бы я знал…

Грен атаковал. Вольга оттолкнул Херна в сторону и сам отпрянул в противоположную. Грен развернул оружие против Херна, однако вставший между ними Вольга не позволил великану и шага ступить. Херн все понял. Он отошел к стене и не вмешивался в битву. Ему и самому хотелось понаблюдать за легендарным мечом в действии. И его ожидания оправдывались. Вложив в руки всю свою меч, Вольга размахнулся и одним ударом разнес топор Грена на осколки. Следующий удар лишил врага головы, ещё один рассек живот, и последний лишил великана обеих ног. Битва получилась очень скоротечной и даже скучной. “Быстро, но впечатляюще”, - Херн похлопал в ладоши, одобрительно кивая. Вольга молча повесил меч за спину и пошел наружу. Он порицал себя за содеянное. Нет, не за убийство давнего знакомого. Он принял бой лично, дабы защитить Херна. Только поэтому. “Будь Грен в своей лучшей форме, то без труда бы одолел Херна”, - считал Вольга. Он также считал, что защита кого-либо — привилегия, скорее, человека и его исключительное качество. Но он зверь, несмотря на наружность. Своим поступком он стал ближе к людям, но никак не к тем, кого собирался вести против них. И это гложило его.

Следующим местом назначения был Стеклянный водопад, расположенный близко к границам Крайнего севера. “Очень далекое местечко, — высказался Херн. — Мы и за десять дней не осилим такой поход. Дней семнадцать, не меньше”. Однако Вольга обладал преимуществом в виде своего оборотничества. Человек и правда потратил бы уйму времени, но зверь точно сократит его раза в два. К тому же, Вольга наизусть знал чуть ли не весь север, включая кратчайшие пути из одного места в другое. Впрочем, восточные земли по-прежнему оставались для него неизведанными по причине его поражении в битве при крепости Маунтин во времена Первого нашествия. Обращенный Вольга почти что никак не отличался от самого обыкновенного волколака, за исключением ярко зеленого цвета глаз (таким, в большинстве своем, обладали только Обращенные), более крупным телосложением и мощными когтями. Херн запрыгнул на шерстяную спину зверя, и последний живо рванул вперед. Дорога заняла у них около пяти дней.

Чего же так жаждал обрести Вольга у Стеклянного водопада? Этот вопрос терзал Херна весь путь и уже на второй день в его голове всплыло ключевое воспоминание. Вольга уже упоминал об этом месте, когда говорил о Вратах, откуда, по его же словам, волколаки прибывали в этот мир. Запредельная белизна также являлась Вратами. Об их количестве ничего не знал даже сам Вольга, не говоря уже о том, что все-таки скрывалось по ту сторону Врат.

— Как ты потерял свой дар оборотничества? — спросил Херн, дождавшись принятие Вольгой человеческого обличья.

— Разве я не рассказывал тебе об этом?

— Не припомню.

— Меня предал очень близкий человек, который, как я думал, разделял мои идеи касательно этого мира. Пока я изучал все тайные стороны своего оборотничества, он занимался поиском Врат. Обнаружение Стекляного водопада — его заслуга. Явившись к месту, я был поражен его исключительной красотой и необыкновенным влиянием на мое вечно встревоженное сознание. Я обрел здесь мир. И надеялся именно здесь достигнуть пика своих возможностей.

— В одиночестве? Где ещё можно развить себя, если не в битве? Даже если речь идет об оборотничестве.

— Развиваться можно не только в бою. Ты забываешь о другой стороне развития, Херн. О духовной. Я тоже не придавал ей значения, пока не ощутил её мощь, превосходящую мощь физической силы. Нет, это неправильно. Её мощь дополняет физическую. Это единение совершенно, гармонично. А твой разум — весы, поддерживающие гармонию между этими двумя силами.

Херн подхватывал каждое изящно вытканное мыслью слово Вольги. Это напоминало ему юность. А с воспоминаниями к нему возвращались и давно уже отмершие чувства.

— Мой друг и предатель подло воспользовался моей духовной слабостью и отнял оборотнический дар ценой своей жизни, — с прослеживающейся тоской в голосе продолжал Вольга.

— Однако ты по-прежнему обращаешься в волколака, — подметил Херн.

— Жалкий клочок былой силы.

— И как ты планируешь вернуть себе дар?

— Его уже не вернуть. Я хочу обрести прежние силы.

— Хм, — усмехнулся Херн. — Лучший друг оказался самым страшным предателем.

— При всем моем презрении к его поступку, я очень восхищаюсь этим человеком, — серьезно промолвил Вольга, — и никогда не оскорблю память о нем.

За разговором они и не заметили, как прибыли на место. На противоположном берегу заледенелого озера природа обустроила крутой закругленный обрыв, с которого толстыми слоями свисали ледяные наросты разной длины. Они напоминали плотные ряды острых зубов какого-нибудь древнего чудовища. На заднем фоне высились склоненные друг к другу гигантские ледники. Прозрачный лед был весь испещрен причудливыми кругами, похожие на идеальной формы белые камни, исходящими из водной бездны. Вольга объяснил эту завораживающую картину исходящими из глубин пузырьками воздуха. Хотя Херн ожидал услышать какую-нибудь легенду о морском чудище, взбирающимся на поверхность по этим самым “камням”, точно по лестнице. Но Вольга не любил ни легенды, ни мифы, считая, что они вводят людей в заблуждение и обрекают на ложные надежды.

Вольга уселся посреди озера и закрыл глаза. Мгновеньем позже он недовольно свел брови, на лбу поочередно вздувались вены. Его оскал преобразился за счет растущих клыков. Правая рука обрастала густым шерстяным покровом. Его человеческий лик превращался в волчью морду. Тотчас же он вскинул голову и взвыл, заставив Херна потянуться к мечу. Одного лишь прикосновения к рукояти было достаточно, дабы задеть слух наполовину превратившегося в зверя Вольги. Последний поднял уши и резко открыл перетянутые сосудами глаза. Херн не двигался. Вольга принюхался. Его тело уже принимало облик волколака, что очень тревожило Херна. А если зверь полностью поглотит его? Нет, этого не случится! Херн вынул меч, и Вольга атаковал. Охотник едва увернулся от размашистого удара. Лед разросся множеством трещин, пустив на поверхность студеную воду.

Преимущество в битве пребывало то с Херном, то с Вольгой, однако бились они не на равных. Херн казался сильнее за счет трезвого рассудка в противоположность пожираемого безрассудной яростью Вольги. Последний перетягивал на себя возможность победы за счет скорости, выносливости и силы. Его правая рука стала полноценной лапой, по размерам сравнимой разве что с телом. В левой руке он уверенно держал меч Риграден, совмещая его удары с ударами лапой. Стихийно созданный стиль боя, сочетаемый звериное и человеческое начало, устрашал. Поле боя трещало по швам от сокрушительных ударов Вольги. Херн ловко перепрыгивал с одного ледяного островка на другой, стараясь и удержать равновесие, и парировать нападки противника. Такая ловкая добыча только сильнее злила Вольгу. Его лик уже отчетливо напоминал морду зверя. Один удар Риградена раскрошил меч Херна, дополнительно вывихнув последнему кисть. Оглушенный болью Херн замер на месте. Вольга вмиг сократил расстояние между ними и вцепился зубами в левую руку. Разъяренно мотнув мордой, Вольга выдрал кусок плоти. Херн упал в озеро и, не противясь, пошел ко дну. Вольга полностью принял облик зверя. Меч произвольно выпал из его лапы, уже не нуждающейся в человеческом оружии. Горящие оранжевым пламенем очи уже не отражали ничего человеческого. Они выказывали бессознательную ярость и ненависть ко всему живому. Неистовое биение сердца понуждала его как можно скорее утолить свою жажду разрушений. И Вольга стал крушить лед, испуская потоки закипающей злости.