Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей. Страница 161

Упомянутая трава считалась редкостью как среди мудрецов, так и обычных знахарей. Она входила в состав так называемых сонных отваров (в этих краях чаще говорили о сонных зельях), оказывающих на человека одуряющее действие. Растение цвело очагами, причем в очень уж труднодоступных местах. Самое ближайшее к Херну находилось в поселении Червен. Раз в год, с наступлением потепления в здешних краях, через снег пробивались тысячи желтых головок, окруженных фиолетовыми лепестками. Местные жители встречали это событие с радостью, сразу же собирая урожай. Приготовленные зелья они употребляли понемногу, растягивая щекотавшее органы чувств удовольствие до следующего цветения. Поддаваясь дурману, люди с каждым годом трудились все меньше и меньше, пока совсем не отказались от него. Казалось бы, обленившихся могла ждать только голодная смерть. Но нет. Вместо этого жители поселения впали в долгий сон. Причем сон этот столь долгий, что может показаться вечностью.

Херн прошелся по улицам поселения, натыкаясь на спящих людей. “Получается, они уснули там, где пребывали в тот момент, — догадался Херн. — И с тех пор лежат здесь, не взирая ни на мороз, ни на время. И даже дышат! Они дышат! Удивительно!”. Но это состояние нельзя было назвать жизнью. И дело даже не в прошедших тысячелетиях. У одного спящего Херн обнаружил на спине три глубокие колотые раны. “Смертельные, не иначе”, - осмотрев, заключил Херн. Но человек дышал. И раны не кровоточили, судя по остаткам одежды (странно, как она вообще сохранилась спустя столько времени). Рядом лежали костные человеческие останки и ржавый кинжал. “Так понимаю, вредить спящим нельзя”, - подумал Херн и принялся за сбор растений. Под влиянием распирающего любопытства, усиливающегося от вида распахнутых дверей, он заглядывал в уже давным-давно разграбленные хижины. Острое обоняние Херна позволило ему вытащить из разгромленного домика знахаря остатки трав. “Сон-травы мне хватит с лихвой, — про себя сказал Херн. — Из остальных попробую сделать Дымный пучок…не зря же Хоу обучил меня этому рецепту”.

Следующей травой в списке значилась чертополох. На вершине его продолговатого стебля сидела игольчатая розовая шапка. Растение уберегало человека от нечестивых духов и гасила тревожность — на этом заканчивались скудные познания Херна. Вольга велел искать сухую траву под крышами домов. Пихали её туда, судя по всему, для защиты от нечисти. Херну повезло найти её в том же Червене. Осмотрев все найденные составляющие для особого рецепта Херна, Херн завязал мешок и отправился домой. К утру четвертого дня он уже вернулся в ложе. Вольга похвалил того за скорость и спросил, не возникло ли сложностей. Херн отрицательно мотнул головой, как-то нарочно утаив вести о столкновении с Велесом. Утром следующего дня гниющий запах зелья указал на свою готовность. Вольга залпом осушил весь котелок и, громко рыгнув, велел Херну выдвигаться.

Всю дорогу Херна одолевали противоречивые чувства. Он вспоминал о Велесе и его бездушных последователях, слепая преданность которых выдавила из их голов критическое мышление. Вольга вполне мог превратить Херна в точно такую же послушную марионетку. Его Зов не просто подчинял человека, лишая его воли. Он мог стирать одни мысли и порождать другие, “нужные” ему самому. Херн никогда не спрашивал Вольгу об этом и даже сейчас боялся спросить. Вольга достаточно умен, чтобы додуматься о таком способе подчинения. Но если он не прибегнул к нему, значит его изощренное мышление придумало что-то иное, более выгодное ему. Мог ли он не использовать на Херне Зов из любви к нему, как к настоящему сыну? Херн думал об этом. Правда, давно это было, ещё до его предательства. Тогда подобная причина могла иметь место. Но сейчас? Вряд ли. О чем думал сейчас Вольга догадаться трудно. Все свои эмоции он прятал под лицом, выражающем не более легкой усталости от последней бессонной ночи. Сейчас ему предстояла ожесточенная схватка, определяющая как его будущее, так и будущее Херна. Потому последний и не дергал Вольгу по пустякам. День они провели в безмолвии. С заходом солнца они легли спать и проснулись чуть раньше рассвета. Херн по-прежнему не знал места прибытия, но и не интересовался. “К вечеру будем”, - единственное, о чем за весь день обмолвился Вольга.

Путники вошли в чертоги древнего города. Судя по расписным останкам былых построек, над красотой этого места трудились настоящие мастера архитектуры. Взор Вольги наполнился теплым чувством ностальгии, что вызывало у неосведомленного Херно вопросы. Но на любые вопросы Вольга отвечал молчанием или же общими предложениями, призывающими избавить его от расспросов. Вылезшие из темных углов волколаки окружили гостей, что вполне закономерно обеспокоило Херна. Вольга просил его отойти назад и внимательно наблюдать за сражением. Обращенный встал напротив своего соперника. Их взгляды надолго уперлись друг в друга. Херн внезапно отскочил назад, кое-как устояв на ногах. Дыхание сбилось, сердце колотилось, как сумасшедшее. Эмоции безо всяких причин быстро сменяли друг друга. “Зов, — обескураженно прошептал он. — Чувствую его…от Обращенного. Такой сильный. Напористый”. Не помня себя, Херн взялся за меч и атаковал Вольгу со спины. Вольга оборвал зрительную связь с Обращенным и с разворота разрубил своим Риграденом орудие Херна. Потом последовал крепкий удар стопой в грудь. Кость треснула. Легкие охотника защемило. Он упал навзничь, прижимая левую руку к груди, и судорожно пытался вдохнуть. Нестерпимая боль вытеснила властный Зов, ещё недавно настойчиво призывающий убить своего союзника. Между тем два претендента на власть в стае сошлись в бою.

Вольга увернулся от метнувшегося к нему Обращенного. Левая рука превратилась в массивную лапу, которой Вольга контратаковал. Короткая стычка завершилась бы ничьей, если бы Вольга не пустил в ход свой меч. Он с разворота одарил врага рубящим ударом. Обращенный замешкался, понадеявшись на свою шерсть, в результате чего получил глубокий порез вдоль левой конечности. Брызнувшая кровь окропила сосредоточенное и в то же время довольное лицо Вольги. Лезвие с легкостью достало до мяса, даже не застряв в стальной шерсти. Когти обращенного прошлись по кирасе, оставив три крупные борозды. Вольга замахнулся своим клинком. Обращенный своевременно пригнулся и, совершив выпад, довершил свой налет серией размашистых ударов. Кираса слетела с плеч, изодранная кольчуга пришла в негодность. Свежие раны пускали кровавые ручьи. “Так легче”, - сбросив кольчугу и отодвинув кирасу, молвил Вольга. Обращенный атаковал, но Вольга оказался быстрее и рассек врагу предплечье.

В дальнейшем Вольга проявлял напористость, а Обращенный, наоборот, отступал, порой нелепо уворачиваясь от танцующего лезвия, от которого не отрывал взгляда. Он злобно скалил зубы, рычал, однако трусил наброситься на Вольгу. Последний уверенно давил врага вглубь руин, но не поддавался на провокации и ложные атаки. Что удивительно, Херн не углядывал в его атаках хоть какое-то желание повергнуть врага. Вымотать? Вряд ли, иначе битва продолжалась бы до следующего утра, а может и того дольше. Сами цели его нападок не блистали очевидностью, чем и раззадоривали интерес Херна. Он был бы рад сполна насладиться и даже, во воле Вольги, вступить в бой, если бы не стерегущие его жадные очи волколаков. И вряд ли они хотели задрать его из чувства голода. Скорее, предупреждали его не вмешиваться в ход сражения. Впрочем, вмешательство и не требовалось. Битва и так складывалась в пользу Вольги.

Положение загоняемой в угол жертвы едва ли могло понравится Обращенному, но он до последнего сдерживался в своей ярости. Он рискнул отбиться от Риградена своими блестящими когтями, да только их крепость изрядно уступало вражескому клинку. Лишившись почти всех когтей на правой лапе, Обращенный продолжал отступать к останкам замка, перебираясь по каменным обломкам вчерашних построек. Вольга не отставал, несмотря на громоздкость меча и человеческое обличье. К тоже же частичное превращение в зверя придавало ему дополнительные силы. Обращенный уже не предпринимал ни единой попытки напасть. Он отступал. Его движения замедлились, непрерывно вытекающая из резанных ран кровь запятнала всю шкуру. Совершив удачный прыжок, Обращенный оказался на сгорбленной башне. Вольга живо карабкался наверх, преобразив обе руки в массивные лапы. Зверь звякнул целыми когтями, наслав на врага волну пламени. Вольга хоть и не обрел ожогов, но упал на спину. “Как такое ничтожное пламя сразило его?”, - вопрошал Херн, пока не учуял странный, но очень знакомый запах, впоследствии затуманивший его разум. Видимо, Обращенный сжег какое-то количество опьяняющей разум травы направленной огненной волной. Вольга превратился в волколака целиком и бездумно набросился на Обращенного. Риграден остался в снегу. Разум затерялся внутри головы, где-то в её недосягаемых недрах. Обращенный взял долгожданный реванш, медленно, с наслаждением перетягивая одеяло первенства на себя. Вольга стал не более, чем обращенный волколак, остатки сознания которого полностью развеялись. Раны Обращенного затягивались с завидной скоростью. И более того, когти Вольги просто скользили по шкуре, не в состоянии нанести ему новых. Порой он просто крушил все вокруг, забывая о своем противнике.