В час волка высыхает акварель (СИ) - Бруклин Талу. Страница 36

Вэрус отпрыгнул в сторону, когти твари разорвали воздух, рыцарь обрадовался, но потом почувствовал, что не только воздух — бок кровоточил, ещё немного, и поднять оружие сил у него не хватило бы.

«Зомби» готовился к прыжку, рыцарь отбросил цеп и вынул короткий меч из ножен — если тварь на прыгнет на него, то он хоть успеет отсечь ей голову, а Кёрт докончит начатое.

Вэрус был готов принять смерть, но совершить бросок твари не удалось, её ногу обвила раскалённая цепь. Многочисленная поросль на теле монстра вспыхнула, как сухой хворост. Огонь быстро объял чудовище, но это его не сгубило.

Из тьмы деревьев выскочил напарник Вэруса Кёрт. Ещё вчера рыцарь несколько раз смеялся над нелепым оружием инквизитора, а теперь понимал, насколько ошибался. Кёрт умело орудовал острейший топором на длинном древке, чтобы сладить с таким оружием нужна была недюжинная сила скорость и реакция, у Кёрта всё это было. Широкими размахами он отгонял тварь, нанося редкие, но болезненные удары. Вэрус приготовился, сократил дистанцию одним стремительным рывком и рубанул твари по горлу, меч упал в грязь, рыцарь ударил очень точно, но ослаб настолько, что даже не поцарапал кожи монстра.

Тем временем тварь успела просчитать Кёрта, растение имело лишь инстинкты, но и их с лихвой хватало. Следующий сокрушительный удар прошёл мимо цели и Кёрт упал, увлекаемый собственным оружием вперёд. Случайно он споткнулся и грохнулся на корни деревьев, лапа твари сбила с его головы шляпу, любимую кожаную шляпу с широкими полями!

Рыцарь отскочил и без сил упал у ближайшего дерева, охотник же не сдавался и вновь поднялся с колен. Он сам не понял, как это вышло — тварь должна была добить его. К своему удивлению Кёрт обнаружил, что монстр теперь направляется в совсем другую сторону, а недалеко виден яркий огонёк.

Аль Баян и его товарищи застыли на пару мгновений при виде искажённого до неузнаваемости человека, однако трусов в их компании не было. Чародей храбро бросился на тварь с факелом в руке, он уклонился от смертельной атаки — ветер помогал ему. Илиас рубил тварь со спины, он не знал, куда нужно бить. Эдвард когда-то читал о подобном явлении, но никак не мог вспомнить, где у чудовища слабое место. Увы, но удары тупых ножей, которыми и были вооружены товарищи мало чего стоили.

Тварь привыкла к огню, что чуть не погубило ночных путников, она резко развернулась, игнорируя факел Аль Баяна, и атаковала поэта. Когти разорвали бедро и вскрыли артерию, из ноги фонтаном брызнула кровь, которую чудовище бросилось слизывать с земли — растение давно не пило. Этим монстр себя и сгубил, Кёрт выскочил из тени на свет, запрыгнул на спину отвратительного чудовища и одним сокрушительным ударом отсёк ему голову. Битва окончилась.

Расспросы приветствия и благодарности отложили на потом, охотник на чудовищ помог отнести поэта в лагерь. Илиас не сопротивлялся, молчал, стиснув зубы. Ничего, бывало и хуже. Эдвард недолюбливал поэта, но с помощью не мешкал. Таков был их негласный уговор после последней беседы: «До академии — боевые товарищи. По прибытию — каждый сам за себя». Барон собрал много трав по дороге, среди них нашлись и целебные, Кёрт же любезно одолжил свою походную иглу и сказал, что скоро вернётся к костру, чтобы отблагодарить спасителей.

— Так, раскалим инструмент, Аль Баян, найти воды и промой рану. — Распорядился барон, сам он рылся в ещё свежих травах.

— Милый друг, ему больно! Позволь я облегчу его страдания…

— Нет! — Хором закричали поэт и барон.

— Извини, конечно, дружище, но после того, как ты мне четыре дня назад «помог» порез на руке залечить, я на веки вечные буду сторонником травничества и хирургии. — Заявил Эдвард, тем временем он успел отыскать нужную траву. Это были непримечательные листья, которые легко можно было спутать с сорняками. Их сок останавливал кровотечение и слегка унимал боль. Эд размял лекарство в ладони, расслаивая лист на тонкие нити, которыми собирался зашить рану.

— Ей богу, плохого то ничего и не случилось! — Начал оправдываться чародей, разводя руками. — Да, в паре мест у тебя кровоточила кожа, а ещё узоры из черепов мерещились везде, но это всего-то день и было! Потом же прошло.

— Верно, прошло, но то был маленький порезик. Так, мелочь. Я из прихоти залечить попросил, он сам затянулся бы за пару дней. Не хочу знать, что будет, если ты Илиасу рану затянешь. Его разорвёт на части? Он превратиться в мокрый огонь? Может, дерево у него из головы вырастет? Позволь это сделать мне и этой прекрасной травяной нити. Многие университетские медики называют этот способ лечения «низким», ну что же, пусть сами себе конечности и ампутируют, кретины… — Барон начал операцию ворча под нос разные ругательства, он считал университетских врачей мерзкими педантами.

— А-а-а! Соглашусь… С Эдвардом. — Поэт старался не смотреть на ногу, барон начал зашивать рану раскалённой иглой и явно не беспокоился об удобстве пациента. — Если вылечишь ты, то у меня скорее всего вырастет пара лишних рук, или гвозди в голове появятся… Не хочу знать…

Чародей приуныл и стал молча смотреть на операцию. В свету догорающего костра на его цветастых перстнях танцевали озорные блики. Всё вокруг сейчас напоминало огромную миску с чёрным молоком, в самом центре которой ютиться крохотный костерок. Торжествовало сонное полночное спокойствие… Пока Илиас вновь ни закричал от боли.

— Не ори, немного осталось… Последний стежок… Всё! — Эдвард вынул иглу и триумфально закрепил шов, который выглядел на удивление надёжным. — Так, на эту ногу сильно не опирайся, я не волшебник, а шов всё ещё из травы, хоть и из прочной. Прыгать нельзя, к даме в кровать тоже желательно не соваться, рану мы прочистили, но если замечу, что ты превращаешься в жуткое чудовище, то голову оторву. И это не образное выражение. Сегодня так поспишь, а завтра найдём тебе палку, без трости не обойтись, дорога длинная предстоит. — Барон говорил серьёзно, Илиас теперь видел в нём не только отравителя. Эдвард никогда никому не рассказывал о том, что частенько лечил крестьян бесплатно, он стыдился этой своей «слабости». — Аль Баян, сильно нас торопит дорога? Можем встать на двухдневную стоянку? Волнует меня эта рана.

— Какая нежная обо мне забота, благодарю. — Илиас не удержался вставить ехидное словечко.

— Не надо! Я пойду… — Простонал Илиас.

— Молчи, тебя не спрашивали. Я редко берусь лечить людей, но если решился, то они у меня из мёртвых восстают. Так мы можем встать лагерем? — Опять обратился к чародею Эдвард. — Хочу дать травам время, чтобы подействовали. Любое движение, даже плавное, замедляет исцеление.

Аль Баян отрицательно покачал головой.

— Извините, друзья, но медлить нельзя. Мы и так опаздываем. Моя подруга и по совместительству второй куратор академии уже день ждёт нас по ту сторону Пассорской стены, ещё немного и она наплюёт на всё и откажется помогать, а нам в мёртвой долине её помощь очень нужна. Придётся тебе, милый друг, хорошо следить за нашим любимым поэтом. — Аль Баян тяжело вздохнул, будь его воля, он бы и неделю простоял у лесной опушки, здоровье друзей всего дороже, однако недавний ворон от Адрианы Фэйт подгонял лучше любого пинка, эта дама умела… «мотивировать».

— Приветствую вас, благородные странники! — Из ночной тьмы вышли двое, первого Эдвард помнил, а вот второго ещё не видел. Это был совсем низенький мужчина заурядного телосложения, однако, его выделяли необычные доспехи. Броню изготовили из панцирей какого-то животного, очень гладких и прозрачных, не хуже, чем зеркало. «Природная» броня защищала не всё тело, панцири не обладали для этого достаточной гибкостью, поэтому некоторые участки тела прикрывала кольчуга, именно её и разорвало чудовище.

Лицо панцирного рыцаря напоминало мраморную могильную плиту, оно было чрезвычайно бледным, от него веяло грустью, что нельзя сказать об убийце монстра, он то как раз широко улыбался, демонстрируя грязно-жёлтые зубы. Эдвард сразу понял, что перед ним церковник, и церковник непростой.