Пути и ошибки новоначальных - Гармаев Анатолий. Страница 48

Когда-то было искреннее покаяние. Теперь его нет. Остается лишь сознание грехов, и к нему со временем начинает прибавляться мучение совести, что что-то не совсем правильно делается. Человек тогда вспоминает, что есть действующая благодать Божия и без нее покаяние произойти не может. Начинает мучаться вопросом, как вернуть ее действие? Какой труд требуется теперь положить, чтобы восстановить покаяние? Святитель Феофан говорит, что должно облагодатствовать сознание словом Божиим и наставлениями подвижническими. Этим сознание твое сможет возвышаться над собой, обретая бодрствование и трезвение, т. е. способность возвышаться над греховными механизмами своей души.

К трезвению дальше необходимо добавить страх Божий. Без него не восстановить и не удержать покаяние. Разве что благодать по милости Божией сама ударит тебя в сердце и воскрылит вновь навстречу Богу, открывая в тебе жизнь покаяния. Или кто-либо из старцев, кому человек исповедуется, так помолится, что по его молитвам вернется покаяние.

Если же этого нет, значит, нужно самому человеку трудиться ради благодатного дара. Что же он такое есть? Святые отцы разумеют под покаянием не разовое действие — исповедь священнику, а продолжительное истязание себя перед Богом, рождаемое пробудившейся совестью. Это постоянное взывание к милосердию Божию с сокрушением сердца о сделанных беззакониях. Покаянием «входим в милость Божию, — говорит Исаак Сирин. — Кроме этого входа не обретем милости: вси бо согрешиша, а оправдаеми туне благодатию Его» (Рим. 3, 24).

«Покаяние рождается в сердце от веры и страха; страх же есть отеческий жезл, управляющий нами, пока не достигнем духовного рая благ; а когда достигнем, тогда оставит он нас и возвратится. Рай есть любовь Божия, в которой наслаждение всеми блаженствами. Покаяние есть корабль, а страх — его кормчий, любовь же божественная пристань. Поэтому страх (праведного наказания за грехи) вводит нас на корабль покаяния, перевозит по смрадному морю жизни и путеводствует к божественной пристани, которая есть любовь» (Исаак Сирин, слово 83).

Когда же кающийся человек получает незаслуженное прощение от Бога, тогда он сам себя наказывает за соделанные грехи, за измену любвеобильному Отцу, за безчувствие и не благодарность Царю и Богу.

Как трудно и невозможно кажется делать все это современному человеку. Он весь не такой, особенно в состоянии охладевшей веры и уснувшей совести. И тем не менее, поднимая в себе все остатки долга перед Богом, подхватывая едва теплющиеся движения совести, должен человек подвинуть себя и делать, что велят и чувство долга, и совесть, и святые отцы. А святой Иоанн Златоуст наставляет: «Кто любит Христа, как должно любить, тот сам не потерпит остаться без наказания, хотя бы Христос и простил его. Всего более прискорбно любящему, что оскорбил любимого».

О СТРАХЕ БОЖИЕМ

Что же требуется человеку делать, чтобы поддержать в себе страх Божий? Авва Дорофей называет четыре условия. Первое — иметь память смерти и память мучений. Память смерти поддерживают в нас книги о загробной жизни, «Книга о смерти» свт. Игнатия Брянчанинова, сборник рассказов «Явления умерших живым» Особое впечатление человек получает, встречаясь со смертью близких, знакомых или не знакомых ему людей. Чтение Псалтири над покойником, пребывание с ним до его похорон, участие в похоронах. Затем посещение кладбища, уход за могилками не только родных и близких, но и известных благочестивых людей города, деревни, хождение по кладбищу с молитвою за тех, чьи надгробья привлекают к себе внимание, пребывание рядом с ними, размышление о их и своей жизни. Важным памятованием о смерти является почитание вселенских родительских суббот. Непременное и неопустительное хождение на богослужения в эти дни, раздаяние милостыни за усопших ради молитвы за них (по-тому и раздавать и подавать в этом случае надо тем, кто способен молиться), молитвенное воздыхание за усопших всякий раз, когда они приходят на память или видишь их во сне. Размышление при всем при этом о своей земной и загробной жизни.

Память мучений доставляют нам книги и рассказы о загробной участи грешников. Немалым вразумлением могут оказаться истязания, которые человек испытывает, мучимый тою или иною страстью. Так во время поста отказавшийся от мяса и мучимый нестерпимым желанием поесть его пусть вспомнит, что неугашенная страсть к мясному с тою же, а то и большею в десятки раз силою будет мучить его после смерти. Тела, через которое страсть можно удовлетворить, уже не будет, а страсть останется в душе и будет жечь ее. И это будут муки ада. Так со всякою страстью — к деньгам, вещам, телесному удобству, комфорту, блудным наслаждениям, питью, еде, курению, наркотикам, зрелищам, азарту и т. д. Памяти мучений немало могут помогать болезни, которые хоть и даются во искупление грехов, но одновременно они же и являются наказанием за них.

Второе условие ради приобретения страха Божьего — каждый вечер испытывать себя, как провел день, и каждое утро, как прошла ночь. Традицию эту для многих людей оказалось труднее всего завести. Тут на молитвы порой не хватает ни сил, ни времени, где уж еще заниматься испытанием себя. И тем не менее тот, кто вводит этот обычай в свое ежедневное правило, имеет от этого много пользы. Способов испытания себя может быть несколько. Один — когда человек утром прочитывает зачало Евангелия, указанное в церковном календаре, а вечером и днем вспоминает его и по нему испытует свой день, насколько он следовал наставлению Христа. Другой — когда каждый вечер испытует себя одним из двадцати мытарств, а по прохождении двадцати дней вновь начинает с первого, и так может совершить два-три круга. Третий способ — когда он испытует себя в первом круге пророчествами, назначенными на каждый день Великого поста, во втором круге дней — притчами на дни Великого поста. То и другое принесет немало пользы, будучи воспоминаемым не только во время Великого поста, но и в любое время года. Четвертый способ — испытывать себя зачалами апостольских посланий. К ним в наше время совсем мало прибегают и жизнь свою почти не выверяют апостольскими наставлениями. Может быть, оттого и оскудевает церковная жизнь, что она все меньше и меньше является апостольской. Евангелие еще как-то на слуху, а Апостол мало кто помнит. Да и на службе мало кто к нему прислушивается, а ведь это важнейшие наставления на устроение внешней и внутренней церковной жизни.

Если эти четыре, а в итоге пять способов (два из них по содержанию Великого поста) чередовать в течение года, мы получим богатую возможность хранить, воспитывать себя в содержании Священного Писания и Предания. Форм этого испытания может быть две. Одна мысленная, другая письменная. Письменная — это дневник. Полезно иметь навык и того и другого. Поэтому можно чередовать — один месяц письменно, одну неделю устно, затем опять месяц письменно, неделю устно. Когда это сделается устойчивым навыком, можно чередовать дни одной недели (по церковному седмицы). Среду и пятницу устно, остальные дни письменно. И так всю жизнь. В дневнике частью записей могут быть полезные обретения дня в связи с прочитанным содержанием Священного Писания, а частью — покаяние за совершенные грехи, т. е. содержание исповеди, которая потом будет принесена в храме Богу перед священником. Работа с дневником дает много пользы для упражнения в себе свойств и качеств характера. Прежде всего это испытание духа. Чтобы каждый день вести дневник, нужно иметь крепкий и сильный дух. Одновременно это воспитание своей совести, которая стоит на страже богоугождения и подвигает нас к угодным Богу делам. Ведение дневника угодно Богу. В то же время упражняется в человеке нравственная сила души, в частности чувство долга.

Третье условие обретения страха Божия — всякое избегание дерзости в обращении с ближними. Авва Дорофей говорит о трех видах дерзости — словом, осязанием, взором. Дерзость словом — это всякое смехотворство, равно и празднословие, пустословие, все мирское, что рождает смех, особенно смех непристойный. Дерзость словом — это и осуждение других, сплетни, пересказывание порочащих слухов, разговоры, вызывающие ближних наших на взаимное поддержание подобного характера бесед. Дерзостью авва Дорофей называет и оставление брата во грехе, когда мы видим, что ближний грешит и ничего не предпринимаем, чтобы запретить ему грех или чтобы он оставил грех. В то же время дерзостью будет обличение ближнего в грехах, укоренив его, уязвление его, потому что в этом не будет желания исправить ближнего ради его спасения, но будет уличение ближнего в плохом ради себя — собственного удобства или соответствия своим требованиям. Такая дерзость удаляет страх Божий, поставляя вместо Бога себя, свой интерес, свою корысть, свою пользу. Дерзость осязанием проявляется прикосновением без всякой нужды, или по чувственному влечению, или ради развлечения, либо когда кто оскорбленный поднимает руку на смеющегося над ним, либо кто толкнет другого или вырвет что из его рук. Дерзость взором — это безстыдно смотреть на другого, или подглядывать за ним, или уничтожать другого взглядом, надмеваться над ним, пренебрежительно смотреть на него, ненавидеть ближнего глазами, иметь злой взгляд, или пустой, или колючий, или игривый, или плутовской, или подлый, или безцеремонный, нахальный, наглый. Даже просто смотреть в глаза собеседнику вовремя разговора святые отцы принимали за дерзость. Тем более смотреть такими глазами в глаза своим духовным наставникам, отцам, особенно во время исповеди или духовной беседы. Глаза в это время нужно держать долу (к земле).