Пути и ошибки новоначальных - Гармаев Анатолий. Страница 50

Чистота сердца и покаяние пребывают одно в другом и взаимно друг друга питают и одно без другого здесь на земле не бывают.

Второе — вера, и в ней жажда и желание Бога изгоняются в нас различными страстями. Всякий раз, когда мы с жаждой и желанием припадаем к предметам и действиям страстей, мы теряем Бога и тем угашаем в себе веру. Предаваясь страстям, человек отказывает в себе вере либо переводит ее в обслуживающее средственное значение. Он верою ищет помощи Божией в делах и жизни, заквашенной страстями. Вера становится иждивенческой. Человек, увлеченный собственными заботами и делами, мало думает об угождении Богу и не всегда имеет ясное понимание, чем можно Богу угодить, но при этом чувствует нужду в Нем и просит, чтобы Господь угодил ему. Отсюда его молитвы, благодарения, хождения на службы, участия в таинствах и нередко прилаживание заповедей к собственным нуждам. Это происходит всегда так причудливо и так многообразно, что ни предугадать наперед, ни упредить невозможно. Человек все время живет сам в себе. И чем больше он так живет, тем все формальнее начинает быть его церковная жизнь, возгреваемая лишь изредка чувственными восторгами Богу, за которыми неизменно и жизнедеятельно стоит, увы, самоугодие. Отсюда, чтобы поддержать веру, нужно постоянное и сердечное размышление о том, что есть угождение Богу. Но не праздное размышление, а деятельное. С желанием так поступать, так жить, т. е. жить согласно существу своей души и своего духа, потому что существом богодарованной души и духа является угождение Богу. Вера начинает в нас движение к этому существу, оно же и совершается в этом существе.

В НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ ЖИЗНИ ИЩИ БОГА

Если мы веруем во единого Бога Отца Вседержителя, значит, мы веруем, что все события нашей жизни находятся в заботе Бога о нас. Если по жизни мы встречаемся с несправедливостью, значит ли это, что Господь отвлекся и забыл о нас? Нет, не значит. Может быть Он потерял о нас заботу? Для любящего Бога это невозможно. Может быть зло столь оказалось сильным, что пересилило Бога? Думать так кощунство. Значит, всякая несправедливость совершается в непрекращающемся Промысле о нас Бога Отца Вседержителя. Тогда, что же она есть в руках Божиих? Можно выделить как минимум две причины, по которым падает на нас какая-либо несправедливость. Первая — это какие-то наши проступки, которые мы раньше совершили и теперь в несправедливости имеем за них наказание. Возможно, что эти проступки совершены много раньше и теперь только они возвращаются случившейся несправедливостью. Возможно, мы сами были к кому-то подобным же образом несправедливы. Конечно, сегодня нет никаких таких поступков, мы, казалось бы, все делаем как нужно и тем не менее совершается над нами несправедливость. Значит, за нею стоит Господь. Он зрит не только сегодняшние наши дела, но и прошлые. Благоразумно прими это наказание Божие во свое исправление, в обещание Богу никогда самому не поступать так, как сейчас обходятся с тобою, и как ты когда-то с кем-то, видимо, обошелся. Вторая причина такого Господнего промышления может заключаться в том, что Господь видит нас, каковы мы на деле по состоянию духа, и этою несправедливостью испытует наш дух. Вместо того чтобы возмущаться на несправедливость, нужно обратить внимание на свою реакцию духа. Может оказаться, что навстречу несправедливости в нас поднимется дух уязвленного самолюбия или честолюбия, в ком-то дух превосходства, самоугодия. Что может в нас таким возмущением реагировать на несправедливость? Иной дух. Разве дух, ищущий Божьего, будет иметь такое возмущение? Истинный дух человеческий ищет Духа Божия, а Дух Божий стяжается смирением. В смирении же нет иных противных Богу духов. Смирение — это как раз такое настроение сердца и духа, в котором невозможно быть иным духам, но в котором стяжает только один дух — Божий. Смирением стяжается Дух Святой, и смирению не свойственны никакие иные духи. Смирение, с одной стороны, уже есть отгнание иных духов, отложение их от себя. С другой стороны, смирение не сродно иным духам, а сродно Духу Божьему и потому Он удобно обитает в нем. Отсюда всякая несправедливость всегда есть врачевство для нас. Какой еще урок дает несправедливость? Она упражняет в нас терпение и мужество. Несправедливость невозможно понести, если мы не имеем терпения и мужества. Мужество — это сохранение нашей верности Богу. Когда человек уязвился, он о себе уязвился, в защиту себя возмутился, за себя обиделся, тем самым явил верность самому себе. Он повторил действие Адама, который однажды отвернулся от Бога и с этого момента стал зависимым от мнения людей, потому что, отвратившись от Бога, встретился с людьми. И стал зависим от них. Еще встретился с собою. И стал зависим от своей чувственной души, от самого себя и от своего тела. Эта зависимость от людей и зависимость от самого себя всегда связаны с трусостью, всегда порождают ее и проявляются в ней. По этому признаку легко можно узнать, что наш дух впал в зависимость от ближних и от людей, а также в зависимость от самого себя, от чувственной души и собственного тела. Зависимые от своего тела обслуживают его, боятся причинить ему какую-нибудь боль, неуют. Боятся собак, темноты, хулиганов на улице, кого-либо из близких с резким характером. Трусость — это признак зависимости духа от тела.

Верность Богу, а отсюда независимость от людей и от себя самого порождает мужество. Если ты умеешь душу свою положить за други своя, значит, ты имеешь мужество. Не имеющий его так поступать не может. Не имеющий мужества начинает метаться как другу послужить и выгоду своему телу не потерять, т. е. душу свою сберечь и другу послужить. В этих метаниях между мужеством и трусостью дух колеблется, он неверен Богу. Потеря верности Богу обычно ведет к трусости.

Несправедливость нельзя вынести и без терпения. Терпением мы обретаемся в отношениях с Богом. Терпя, потерпех Господа. Господь попускает несправедливость, и хотя трудно ее понести, но Богу ее терпишь, и терпишь Господа в этой несправедливости. Если не иметь веры и не иметь живых отношений с Богом, то потерпеть несправедливые обстоятельства нечем. Лишь только вера может потерпеть до конца и не соблазниться.

В несправедливости ищи Бога, потому что в ней премудрая воля Божия — наказующая или испытующая, наставляющая или укрепляющая. Терпя, потерпех Господа и внят ми. Из числа верных, кто потерпел на себе крайнюю несправедливость, были все мученики. А первым среди них был Сам Господь, по отношению к Которому истязания и крестная казнь были крайнею несправедливостью. Мученичество есть особое дарование Божие, высший венец, который Господь дает любящим Его, и которых Господь особо любит. Отсюда, извне может быть всякая несправедливость и всякое утеснение и скорбь великая. А в сердце смиренном благодатью своею будет воцаряться Господь. Неудивительно, что мученики имели такую явленность Бога в себе и Им пребывали в радости в то время, как их мучили. Они же, исполненные веры, благословляли мучителей своих. Как это возможно? Только по благодати. И чем больше муки, тем больше несправедливость, тем обильнее благодать по вере поселялась в сердце. Вот почему несправедливость, если ты приемлешь ее от Бога, рождает в человеке жизнь и этой жизнью о Господе спасает его. А если боишься несправедливости, восстаешь на нее, то тем утверждаешь в себе самолюбие и самоугодие и тем уготовляешь себя к погибели.

Что же есть покаяние? Еще раз вернемся к святому Иоанну Лествичнику. Он говорит: «Покаяние — есть добровольно осуждающий себя помысел, кающийся — есть непостыдный осужденник». Кающийся — есть изобретатель наказания для себя самого, то есть человек, который себя осуждает настолько, что не стыдится перед людьми, почему и возможно, например, не стыдиться священника на исповеди. Не возникает стыда, хотя было время, когда мы в каких-то грехах очень стыдились покаяться священнику, было страшно перед ним открыться. Было ли покаяние? Было, начальная его степень, когда грех узнан, раскаяние началось, но оно не обрело ту степень, при которой ты — осужденник самого себя, когда невзирая на лица рядом стоящих ты стоишь в отвердении сделанного, весь перед Богом, тогда уже людей не стыдишься. Настолько покаяние и сокрушение в сознанном грехе сильно и настолько ты хочешь от него освободиться. У древних христиан покаяние совершали даже перед всей общиной, столь большой открывалась в них любовь к Богу и отсюда ненависть ко греху, что перед всею общиною просили прощение за содеянные грехи. Когда исповедывал святой праведный Иоанн Кронштадтский, люди каялись, громко выкрикивая свои грехи, забыв друг о друге и болезнуя от греховного бремени. Вот состояние истинного покаяния. «Кающийся — есть изобретатель наказания для самого себя». Не только осуждает себя, но еще и ищет наказания самому себе и поэтому спрашивает эпитимию, не может отойти от батюшки, пока тот эпитимию на него не наложит. Такова внутренняя потребность духа, чтобы понести наказание: добровольное осуждение, добровольное наказание. Другой пример непостыдного осуждения приведен в книге «В горах Кавказа». Здесь рассказывается о борьбе одной монахини с духом тщеславия. Когда начал к ней приближаться этот дух, она, чтобы его отогнать, написала на себя на листах ватмана ужасные грехи, повесила их на грудь и на спину и с этим пришла в храм. Люди, прочитав написанные грехи, отпрянули от нее. Она же, окончательно потеряв себя в их глазах, через то совершенно отогнала дух тщеславия.