Снежных полей саламандры (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна. Страница 21

Ане написала Игорю еще вчера, зная, что тот сейчас не ответит. Но объяснить ему, куда теперь следовало возвращаться после службы, было надо. Когда его отпустят там, может, в полночь. И он поедет на прежнее место. Возможно, там уже поселились другие люди. Испугаются незнакомого мужика, солдата с ненавистной федеральной базы. И журналисты снова соорудят клеветнический сюжет о том, как федералы захватывают квартиру с мирно спящими гражданами. Тьфу!

Прогуляться надо, вот что. Холод и солнце помогут отвлечься от бегающих за собственным хвостом мыслей об одном и том же.

Ане оделась потеплее, вышла в сад. Сад помнил ещё самых первых Ламелей, пришедших сюда с четвёртой волной переселенцев с восточных склонов хребта Харитонова. Планета всё еще содержала немало неосвоенных земель; Ласточка была закрыта для иммиграции из других секторов Федерации, а собственное население планеты едва ли превышало два миллиарда. При максимально допустимом значении в четыре с половиной.

Под ногами азартно хрупало. Как в детстве, когда бежала по застывшим лужам, притаптывая их каблучком — хруп-хруп. Старые яблони роняли последние листья. Крупные жёлтые яблоки висели на чёрных, почти совсем оголившихся ветвях. Урожай давно собрали, просто оставили, как всегда, определённую долю — для птиц и для того, что бы фрукты прихватило морозом; яблоки становились тогда очень вкусными и сочными, хотя быстро портились и хранить их долго было нельзя.

Ане вдыхала родные, с детства привычные запахи — яблок, палой листвы, влажных ветвей, — и ни о чём не думала.

Пискнул терминал — сообщение. Арбитраж, как интересно. Что там в вину ставят? Прогул? Ах, ну да, сегодня же рабочий день. Был. Ане мстительно отослала в систему копию подписанного лично доктором Баранниковым заявления о срочном, без отработки, увольнении. И через несколько минут к ней пришло уведомление с зелёным ярлычком и стандартным ответов: претензий не имеется. Что и требовалось доказать…

Она вернулась в дом только тогда, когда уже основательно замёрзла. Ушла в малую кухню, согрела себе травяного чаю с мелиссой, мятой и белой пуховкой. Долго сидела над кружкой. Не думала ни о чём…

За окнами начало уже темнеть. Наступал вечер, папа скоро должен был вернуться. Надо было распорядиться насчёт ужина… Ане начала было вставать, и тут ей почудилось какое-то движение за спиной. Интуиция взревела об опасности, но Ане ничего не успела предпринять. Её будто тюкнуло прямо в темя, хотя, собственно, бить — не били, удара не было. Но мир внезапно завертелся и умер.

А очнулась она в каком-то странном месте. Неровный каменный потолок, каменные же стены, жёсткое ложе под спиной, головная боль. Запах пыли, камня, металла, чего-то ещё, знакомого, и в то же время никак распознавать не получалось, чем же именно так знакомо пахнет в этом странном незнакомом месте.

— Что это такое… — растерянно выговорила Ане, пытаясь сесть.

Сесть с первого раза у неё не получилось, голова падала обратно, руки подламывались в локтях.

— С пробуждением, Анна Жановна, — с обычным своим сарказмом выговорил вполне узнаваемый голос.

— Гордей Павлович? — изумилась она до предела. — Что вы здесь делаете?!

— То же, что и вы, Анна Жановна, — отозвался тот. — Лежу…

ГЛАВА 4

Ане наконец-то сумела сесть, оперевшись спиной о холодную стену. Комната была довольно просторной, пещерного дизайна — то ли нарочно добивались сходства, то ли действительно больше было негде, кроме как в реальной пещере, устроить каземат для пленников. Четыре лежачих места всё из того же камня вызывали нехорошие ассоциации. Две лежанки были пусты, кроме Ане и Баранникова, в камере никого больше не было. Одной стены в этой, с позволения сказать, пещеры не было, её заменяла решётка в мелкую клеточку, с решётчатой же дверью, за решёткой уходил куда-то во тьму коридор. Свет шёл от панелей, укреплённых на стенах коридора. В самой камере панелей не было или же они были выключены.

— Где мы? — спросила Ане.

— Полагаю, в одном из подземных укрывищ мирумирников, — пояснил доктор Баранников. — Но недалеко от Барсучанска, времени всё же прошло не так уж много.

— А вы… Боже!

Выглядел заведующий не лучшим образом. Половину лица занимал чудовищный чёрный синяк, закрывший собой глаз, под носом запеклась кровь, а левая рука висела плетью, наспех перевязанная собственным же рукавом. Вот, значит, чем тут так знакомо пахнет. Кровью…

— А вы думали, я по доброй воле сюда попал, — усмехнулся Баранников.

Усмешка вышла кривой. Надо думать, в его состоянии-то.

— Я ничего не понимаю, — беспомощно выговорила Ане, стоически переживая очередной приступ тошноты.

Тошнило, кстати, зверски. И перед глазами плавали чёрные мушки.

— Теперь, когда мы оказались в одной лодке, можете объяснить — только без крика, пожалуйста! — зачем вам понадобилось увольняться?

— А вы не понимаете! — взъярилась Ане, и тут же схлопотала приступ головной боли.

Прижала ладони к вискам, застонала, пережидая, пока чёрные мушки перед глазами не разойдутся хоть немного.

— Просил же — без крика, — c неудовольствием напомнил Баранников. — Я вам отправил уведомление. Вы его не прочитали, разумеется, а зря.

— Я… не помню… Какое уведомление?

— Логику включите, для разнообразия. Иск от Арбитража за неявку на суд вы получали?

— Н-нет, — растерянно ответила она, мучительно припоминая список сообщений в тот несчастливый день. — Вроде бы нет.

От Танеевой было. Стёрла, не читая, отправила Танееву в список запрещённых. От заведующего вроде бы тоже было, и пошло оно туда же, в забвение. Потом, уже на утро, претензия за невыход на работу…

— И? — язвительно осведомился Баранников. — Какие мысли по поводу?

Ане покачала головой:

— Никаких…

— Женщины, — сказал он со вздохом и пояснил терпеливо: — Не было никакого суда. Я велел Танеевой отозвать иск. И она его отозвала. Ваш терминал был отключен для прямой связи, поэтому я послал сообщение. Танеевой велел пойти и принести вам извинения лично, иначе к тому треску, с каким она вылетела из моего отделения, добавился бы волчий билет, в красках и деталях. Она пошла. Вы встретились?

Ане молча смотрела на доктора Баранникова, чувствуя, как рождается в груди немой крик. О чём он говорит?! Как?

— Я вижу, надо рассказать с самого начала, — вздохнул он. — Долгая история, но делать всё равно здесь нечего. Ну, слушайте. В первый же день моего назначения на место покойного доктора Альтова ко мне пришла Катерина Дёмина…

— Погодите! — воскликнула Ане. — Нас, возможно, прослушивают. А Дёмина…

— А, — отмахнулся Гордей Павлович. — Ментосканера я уже отведал. Поганая машинка! Так что теперь недоговаривать, сами понимаете, смысла нет…

Она вошла без приглашения. Высокая женщина в военной форме со значком телепатического ранга на воротничке. Представилась, предъявила документы:

— Капитан Дёмина, особый отдел. Уделите мне несколько минут, доктор Баранников.

Говорила сухим приказным тоном, но взгляд у неё при этом оставался живым, внимательным. До неё уже встречал телепатов, общаться с ними было неприятно прежде всего из-за взгляда, обращённого внутрь, казалось, будто видишь перед собой человека, рассорившегося с собственной головой. Приоритеты у них смещены. На первом месте общение с их инфосферой, на втором — живой собеседник. Но у капитана взгляд был ясным и ничего постороннего в нём не мелькало.

— Я вас слушаю, капитан Дёмина. Присаживайтесь…

— Благодарю.

Она села, положила локти на стол. И заговорила:

— По нашим сведениям, из Барсучанской больницы скорой помощи происходит нелегальная поставка медицинских препаратов за пределы локального пространства Снежаношара. В частности, средства, используемые при наркозе, уходят в локальное пространство Ратеене. В силу особенностей физиологии эти вещества, в определённой дозировке, разумеется, действуют на тамме-отов как сильнейший наркотик-галлюциноген. Недавний погром вписывается в схему «заметание следа». Преступники почувствовали на себе наше негативное внимание и начали обрубать концы. Вы — человек здесь новый, с честной репутацией ненавистника всего, пришедшего на планету извне. Мне нужна ваша помощь.