Нулевой портал (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 41

— Что это?! Тут какие-то гномы обитают?!

Игорь рассмеялся:

— Нет, не гномы. Это ондатровые хатки под снегом. Обитатели хаток не впадают в спячку, а все, что вы видите вокруг — это вода подо льдом.

Настина попытка прочитать про ондатр в Интернете провалилась, поскольку сеть после поворота с трассы отсутствовала. Пришлось любоваться окрестностями. Выглянуло солнце, — неизменный спутник мороза, — позолотило снежные просторы, превратило белый цвет в апельсиновый, на котором густо лежали синие тени высоких сосен. Не исключено, что днем в самом Сургуте будет сумрачно и пасмурно, смотря, откуда дует ветер: если со стороны теплого канала ГРЭС, этого «генератора облаков», как шутят местные жители, то город постепенно затянет туманом. Здесь же царило декабрьское неяркое солнце. Ничего, вот-вот случится зимнее солнцестояние, а затем день начнет прибавляться на «воробьиный шаг»!

Прим. авт.: В Сургуте две ГРЭС, ГРЭС 1 — один из основных источников поставки электроэнергии Западной Сибири и Урала, а ГРЭС 2 — самая крупная ТЭС в России и третья по установленной мощности и тепловой генерации в мире.

Ровная дорога сменилась некоторым подъемом в горку, а потом показался и сам Каменный Мыс — холмистая местность, остатки древних гор со дна океана. Вид открывался красивый — заснеженный мрачно-синий лес, домики под яркими бордовыми крышами, крохотные фигурки людей.

— Вон там, — показал куратор, — катаются на тюбингах. Но мы едем дальше и сворачиваем налево. Горнолыжные склоны, стоянка, пункт проката, кафе, гостевые домики… Перепад высот тут смешной, около сотни метров, но организаторы хорошо «нашаманили» с трамплинами и всякими прочими сюрпризами на спуске. Для беговых лыж тоже трассы есть, в поля можно уйти кататься или в лес… Вон там, еще дальше — стилизованный чум и площадка, где катают на собачьих и оленьих упряжках. В будние дни такого развлечения нет, да и народу маловато, но сегодня тут масштабное мероприятие.

Иллюстрацией последних слов служили автобусы с логотипом крупной компании, выстроившиеся в ряд на автомобильной стоянке. Дядька с громкоговорителем командовал, разделяя потоки тех, кто выходил из автобусов, и направляя лыжников — за номерами для соревнований и на регистрацию, родителей с детьми — на каток, учебную лыжную горку или гору с «ватрушками»-тюбингами.

Налетел порыв ветра, и, несмотря на теплый комбинезон, Настя поежилась. Щеки щипало морозцем.

— Интересно, неужели будут кататься на холоде?

— Горнолыжные подъемники, по-моему, работают до минус двадцати пяти градусов. Не знаю, хорошо ли бегут лыжи, но, наверное, есть смазка для таких случаев.

— А нам… туда, к чуму? — указала девушка рукой на характерное строение в отдалении.

Светло-карие глаза неожиданно озорно блеснули:

— Лозинского еще нет, а без него никуда. И переводчик, и детектор аномалий. Нам — вон туда, каток-то пустой.

— Каток?! — ошеломленно переспросила Настя, но сама идея увлекла. — Я последний раз стояла на коньках… в Тюмени, лет пять назад!

— Стояли или катались?

— Стояла! — со смехом призналась Морозова. — А вы, Игорь?

— А я катался. В школе еще, в хоккейной дворовой команде. Пора обновить навыки, место подходящее, а мерзнуть в ожидании Лозинского или скучать в машине мы не будем.

Маленький деревянный домик у катка, окруженного металлической сеткой с гирляндой цветных лампочек, днем совершенно не актуальных, оказался пунктом проката не только беговых лыж, но и коньков. Молодая улыбчивая женщина выдала требуемый тридцать шестой и сорок второй размеры, но предупредила:

— Ребята, холодает. Каток вчера чистили, но то ли изморозь какая-то выпала, то ли еще что, — кататься будете как по пенопласту.

Ну, до катка еще дойти надо! Проковылять по дощатому полу домика, затем — по снегу, и вот… Игорь почему-то поехал сразу и даже не без некоторого изящества, хотя школу заканчивал гораздо раньше, чем свершился тот самый опыт «стояния» Морозовой на катке в Тюмени. Настя никогда не жаловалась на координацию движений, но первые шаги на катке дались с трудом — зато не без веселья. К тому же, в бодром музыкальном сопровождении известной радиостанции: колонки громкоговорителя были закреплены где-то высоко на столбе рядом с катком. В силу того, что с одной стороны катка располагался лыжный склон, создавалось странное рокочущее эхо, усиленное порывами ветра.

Скользящий шаг, другой… Мимо проносится Игорь, ухитряющийся на ходу оглядываться и даже выписывать какие-то «восьмерки», что показалось девушке высшим пилотажем фигурного катания — сама она так никогда не умела.

— Какой же это пенопласт! — проворчала Настя, совершая взмахи руками, будто пингвин, выбирающийся из пенной волны на скалистый обледенелый берег. — Это же зеркало, скользкое!

— Лед и должен быть скользким! Шансов упасть больше, если будете делать короткие мелкие шажки!

Может быть, упоминание о зеркале сыграло свою роль, может, что-то еще, но внутри сознания шевельнулась-таки холодная змейка. Не в ярости, не в злобе, а… как будто по-собачьи виновато виляя хвостом. Что, извиняется за ночное нападение на хозяйку тела? С ужасом чувствуя, как холодеют пальцы рук, Настя резко затормозила и, конечно же, растянулась во весь рост. Ну, хоть не на спину упала, на бок.

Рядом тут же свистнули лезвия коньков о скрипящий лед, по которому игриво бегали мелкие искорки солнечного света:

— Настя! Ушиблись?

— Нет, кажется… Нет.

Не ушиблась. Стянула с рук варежки, села… и с детским восторгом смотрела, как шелковистый иней с кончиков пальцев уже дотянулся до снежного бордюра вокруг катка, и, повинуясь ему, как оркестр — движениям палочки дирижера, снег взвился, принимая причудливые формы. И вот уже забегали по бордюру два зайца, играя в догонялки, а за ними высунулась из сугроба снежная лисья морда, будто хищница присматривалась, какой из зимних зайцев пожирнее и повкуснее будет. А зайцы выскочили на лед и заскользили в смешной и неистовой пляске, подгоняемые ветром.

— Игорь, — Настя зачарованно прошептала, стараясь даже не моргать, чтобы не спугнуть картину, — вы тоже видите?

— Да. — Ответил куратор, замерший около своей подопечной и с изумлением разглядывающий пляску снежных зверей. — Это… она?

— Похоже. Ночью чуть не убила, теперь вот решила развлечь.

Спохватившись, что спутница замерзнет, сидя на льду, мужчина наклонился, чтобы помочь подняться, и наваждение немедленно исчезло. Прикосновение горячих рук прогнало шелковистый иней, вместе с ним рассыпались в прах и снежные звери. А холодная змейка тихо-тихо отступила и прикрыла за собой невидимую дверь.

Наверное, усилие было недостаточным, а может, Настя неловко повернулась, пытаясь встать, но результат оказался следующим: Игорь равновесие не удержал и тоже упал, повторно увлекая за собой Настю. Правда, на сей раз упала она не на лед. Приземление было мягким — прямехонько на самого Нефедова.

— Ой. — Тихо сказала Морозова в сопровождении таких взмахов руками, что воображаемый пингвин уже не только мог бы выбраться махом на самый высокий айсберг, он бы взлетел!

Несколько секунд оба барахтались, принимая вертикальное положение, и сделали это, только обнявшись — под рекламную паузу на радио, обещавшую массу новогодних подарков, сюрпризов и заманчивых акций в магазинах.

— Ой. — Черная лыжная шапочка Игоря все-таки соскользнула с волос и упала на лед.

Тонкая полоска седых волос сверкнула на солнце. На коньках у Насти бы не вышло привстать на цыпочки, чтоб дотронуться до нее… Да и не надо — рост позволял. А отстраниться куратор не успел.

— Настя… — начал он осторожно, как если бы стоял не на прочном льду катка, а на хрупком стекле, — не нужно. Помните, что я говорил о случайном попутчике в купе поезда? Все закончится — и для меня, и для вас.

— А если бы не закончилось?

— Тогда не в этой жизни.

— Жизнь одна.

— Кто знает?..

В глазах зачесалось так же, как было ночью, когда непрошеные слезинки прокладывали себе дорожки на щеках.