Ошибка 95 (СИ) - Скуркис Юлия. Страница 11

В кабинет тяжелой походкой вошел Хальперин. Лицо его напоминало грубую маску, высеченную из камня. Фридрих Ганф посмотрел на посетиля в манере Якова Флиора — президента Терры-три, своего родного дяди: холодно и жестко. Хальперин, ростом доходивший Ганфу примерно до груди, выдержал взгляд, сохранив на лице бесстрастное выражение. Едва заметно поклонившись, он сказал:

— Шеф, в социуме ЧП.

Борис Хальперин был стар для руководящей должности. Тридцать два года назад его назначили послом Двенадцатого региона в Четвертый. После трех лет работы за рубежом он получил повышение — должность помощника главного администратора по внешней политике. На этом посту Хальперин продержался пятнадцать лет, из кожи вон лез. Да еще совмещал обязанности постоянного регионального представителя в Совете Безопасности. На нынешнюю должность его назначили по рекомендации президента (в ту пору на Терре-три еще правил клан Траубергов). Хальперин был единственным из высших чинов прежнего кабинета, которого Ганф оставил при портфеле, возглавив администрацию региона четыре года назад.

Старик дорабатывал срок и потихоньку сдавал. Годы брали свое: изменилась осанка, движения, голос. Говорил Хальперин с расстановкой и долгими паузами. Случалось, не мог быстро вспомнить слово, недавно вошедшее в обиход. Ганф догадывался, как страшно Борису уходить: преданность государственной работе и привычка искоренять в себе стремление к домашнему уюту воспитали в нем боязнь перед покоем пенсионера.

Хальперин пригладил необычайно редкие, но лишенные седины волосы и, еще раз поклонившись, отошел на два шага назад. Не сводя с помощника взгляда, Ганф кивнул на стул. Со стариковской медлительностью Борис опустился на край, достал миником.

— Необходимо ваше вмешательство, шеф, — начал он.

— К делу, — буркнул Ганф, чувствуя, как портится настроение.

Прокашлявшись, Хальперин стал читать:

— Айвен Смит, размороженный. Место рождения — Земля. Год рождения — две тысячи пятьсот сорок девятый. Австралиец. В прошлом полковник, командир грузового корабля «Картхорс». Четыре государственные награды, шесть административных взысканий. Холерик. До перехода в отряд дальних полетов оставалось налетать одиннадцать месяцев. Подавал документы на курсы для высшего командного состава. Болезнью Топоса заразился во время перелета. На момент заболевания и криогенного усыпления ему было тридцать два года. В заморозке пробыл сто одиннадцать лет. Выведен из сна около года назад. Разрушение коры головного мозга двенадцать процентов. Проведена… гипнотическая индукция амнезии… и… импринтинг новых воспоминаний. Коррекция полная. Оценка по шкале Винтера — двадцать баллов.

Хальперин убрал миником и продолжил, глядя в пустоту:

— Позавчера во время конфликта с неким Дэном Бруксом получил сотрясение мозга, из-за чего произошел сбой в работе биосивера. По нашим данным, Смиту удалось восстановить часть воспоминаний. Был госпитализирован. Пробыл в больнице несколько часов, бежал. Незаконно проник в служебное помещение центра имплантации. Учинил противоправные действия по отношению к оператору электронного слежения Поповскому. На моем уровне программы видно, что основной канал связи с биосивером Смита заблокирован Энтерроном, невозможно воспользоваться системой контроля объекта. Энтеррон отслеживает Смита по топографическому каналу, а также по основному каналу некой Камиллы Левитской, с которой Смит состоит в гражданском браке. Шеф…

Внезапно лоб Хальперина прорезали две глубокие продольные морщины. Понизив голос, старик произнес:

— Впечатление, что Энтеррон ведет собственную игру. Полагаю, каждое решение искусственного интеллекта служит Новой Системе. Но мне малопонятна тактика машины.

Ганф прошелся по мягкому ковру, обычно в движении ему лучше думалось. Первое, что пришло на ум — связаться с внерегиональным отделом (ВРО). Перед глазами возник образ президента: «Прежде чем впадать в истерику, думай, племянник». Думай же, Фридрих, ибо что-то тут не так.

— С вашего позволения, шеф, я мог бы провести более масштабную операцию, — отрывисто произнес Хальперин. — Разумеется, в рамках полномочий. Местоположение объекта известно. Мои люди следят за ним и готовы по первой же команде арестовать. Однако по отношению к размороженным действует пункт четыре седьмой статьи закона Терры-три «О разморозке, лечении и реабилитации землян, зараженных болезнью Топоса»: «Все правоохранительные действия только в пределах программы Киберлайф».

— Без ведома Энтеррона мы ничего не можем изменить, — отрезал Ганф. — Но я не получал от него сообщений об инциденте.

Он оживил в памяти события минувшего дня. До обеда они беседовали о размещении государственных и региональных заказов. После обеда — о делах молодежи и социальной инфраструктуре. «Башковитый» был как всегда лаконичен и предупредителен. Никаких намеков на ЧП.

Ситуация не из простых. Случись подобное в соседнем регионе, Ганф и ухом бы не повел — не его проблемы. Но казус, который выдала программа, заставил серьезно забеспокоиться. Совершенный механизм дал сбой. Новая Система оказалась не такой безупречной, как уверяли организаторы Киберлайф и инструкторы ВРО.

«Энтеррон ведет собственную игру». Какая чушь! Нет, Фридрих Ганф не сомневался, кто в доме хозяин, он свято верил, что верховным хозяином является сам закон. Дело в другом: впервые за много лет он почувствовал себя некомпетентным. Последствия ЧП для его, Ганфа, благополучия были непредсказуемы.

Разумеется, он безупречно знал законы и четко представлял свое место в Новой Системе. Единственно правильным в этой ситуации было переложить ответственность за решение проблемы на внерегиональный отдел. Но ВРО имел глаза повсюду, там уже должны были знать о случившемся. Почему же не известили о программной ошибке шеф-оператора региона. Ему должны были сообщить в первую очередь.

— Шеф, — напомнил о себе Хальперин. — Вы, верно, и сами понимаете, что ситуация беспрецедентная. Мы не можем терять ни минуты.

Ганф смерил подчиненного ледяным взглядом, но на этот раз ему пришлось подавить неудержимое, почти судорожное желание раздраженно фыркнуть.

— Что вы думаете по этому поводу? — спросил он.

— Сперва я решил, что это проверка, — отозвался Борис. — Я подумал: ВРО проверяет меня и мою службу. Но в этом случае вас бы уведомили первым. Теперь, когда я знаю, что вам самому об этом не известно, кое-что взбрело на ум: разработчики где-то просчитались. Машине пришел конец, шеф. Именно так. Необходимо сообщить во ВРО. Но прежде не мешало бы получить дополнительные подтверждения.

«Старая ты змея, — подумал Ганф. — Тебя самого подослали». Ему стало тоскливо, но он быстро взял себя в руки: «ЧП в социуме совпало по времени со сбоем в программе, и каким-то образом это ускользнуло от внимания агентов ВРО».

— Перенесите информацию на мой локальный компьютер, и вы свободны, — сказал он. — Я хочу изучить материалы и немного подумать.

Борис исполнил то, что велел ему шеф, и вышел.

***

Утром пришло уведомление о том, что Дэна через неделю выпустят на свободу. Ему всего-то присудили общественно-полезные работы, оплату за которые переведут на счет Милы, в качестве компенсации материального и морального ущерба. Трехдневный курс психотерапии в Центре «Счастливая семья» будет оплачен из штрафа, наложенного на нарушителя правопорядка.

— Что опять случилось? — проворчал заспанный Айвен, войдя в кухню.

Мила молча ткнула пальцем в монитор.

— Думаешь, его там… подремонтируют? — спросил Айвен и покрутил пальцем у виска. — Не бери в голову, дурацкая шутка.

— Дурацкая, — согласилась она и занялась приготовлением кофе. Этот ритуал тоже был одним из прижившихся в ее доме анахронизмов.

— Знаешь, моя мать так же готовила кофе, — произнес Айвен с теплотой.

«Сестра милосердия, сиделка, мама — старая песня, — подумала Мила. — Почему бы для разнообразия кому-нибудь не побыть папой?»

— Ты не похожа на нее, — добавил Айвен. — Вы — две противоположности. Такие же как я и твой придурок Рихард. Садись, девочка моя! — Его тон стал язвительным. — Я налью тебе кофейку и намажу булочку маслицем.