Ошибка 95 (СИ) - Скуркис Юлия. Страница 12

Выражение ужаса на лице Милы заставило Айвена ухмыльнуться.

— Я… Я не хочу находиться с тобой в одном доме! — срывающимся голосом произнесла Мила.

— Обратись в «Семью». Скажи, что недовольна Новой Системой. Попроси, чтобы тебе вскрыли черепушку и вытащили биосивер. А до тех пор, где бы я ни находился, я буду знать, о чем ты думаешь и что чувствуешь. Связь дальнодействующая.

Айвен болезненно зажмурился, а когда открыл глаза, взгляд его был ясным и внимательным. Он подошел, взял прихватку и вовремя убрал турку с закипевшим кофе с плиты. Мила растерянно отступила и опустилась на стул. Эта обратная метаморфоза напугала ее даже больше, чем превращение Рихарда в Айвена. Ведь он сейчас не притворялся, не ерничал, если ощущения ее не обманули. Айвен нарезал хлеб и ветчину, сервировал стол и разлил ароматный кофе по чашкам. В полном отупении Мила наблюдала за его движениями.

— Сегодня мы продумаем план действий, — пообещал Айвен, протягивая Миле бутерброд, — Обсудим все до мельчайших подробностей. Я съезжу на работу, возьму длительный отпуск. Я ведь не знаю что за тестеры и сканеры понатыканы в здании, где расположена фирма. Не хочется, чтобы ребята, проделавшие надо мной свой гениальный эксперимент, обнаружили неполадки в работе биосивера. Признаться честно, Рихард Сваровски — слюнтяй, и он мне до чертиков несимпатичен.

— Разве… ты сейчас не Рихард? — изумленно спросила Мила.

Айвен бросил на нее быстрый взгляд и принялся жевать бутерброд.

— Не возражаешь, если я воспользуюсь твоим компьютером? — спросил он. — Мне нужно воссоздать портреты бывших сослуживцев. Сделаю фотороботы и попытаюсь найти этих людей. Логично?

— Зачем тебе это?

Айвен взмахнул рукой, что могло означать: «Ну это же элементарно!», и кусок ветчины, слетев с бутерброда, шлепнулся на пол. Малыш-уборщик выскочил из кладовки, притормозил возле бело-розового пласта на полу и, примериваясь, словно курица наседка, медленно над ним закружился. В итоге, ветчина застряла в поглотителе, от чего уборщик неистово взвыл и внезапно задымил.

— О, нет! — Мила подскочила к малышу, отключила и бережно взяла на руки. — Умер, — пробормотала она и со слезами на глазах вышла из кухни.

— Проклятье! Теперь я убийца домашнего любимца, — пробормотал Айвен, возведя глаза к потолку.

Мила влетела в техническую комнату, расположенную в подвале и присела на ящик с запасными прокладками для домашнего салона красоты. Баюкая на коленях смердящего горелой изоляцией робота, она разрыдалась. Пришло время расстаться с малышом, положить в мусорный бак для металлического лома. Но лила она слезы не столько по нему, сколько по себе. Зачем ей нужна была семья? Получив печальный опыт с Дэном, снова наступила на те же грабли. Те же? Как бы не так! Стократ хуже, если она верно оценивает масштаб катастрофы.

Мила всего лишь хотела заботы и хотела заботиться, хотела, чтобы дом вновь наполнился голосами. Ее микрокосм опустел, когда не стало бабушки, а через восемь лет — родителей. Остались только воспоминания о том, как приятно было возвращаться домой, где тебя ждут. Неужели она искала это детское чувство защищенности? Потерянный рай. Не раз она убеждалась, что нет ничего незыблемого, но продолжала искать постоянство. И чем менее вероятным казалось его существование в природе, тем больше ей хотелось его заполучить. Хотелось найти своего мужчину и строить с ним будущее, подарить себя, как целый мир, создать свою маленькую вселенную, где зазвучали бы детские голоса. И любоваться этим творением, как цветущим садом, который требует много труда, но взамен дарит радость, стократно превосходящую заботы.

Вошел Айвен, осторожно вытащил робота из рук Милы и, взяв с полки чемоданчик с инструментами, принялся демонтировать пострадавший механизм.

Мила уткнулась лбом в колени и изредка шмыгала носом. Через пять минут, окончательно успокоившись, она поднялась и, уходя, бросила напоследок:

— Спасибо, но не стоит тратить на уборщика время и силы, он давным-давно устарел.

— Но он ведь дорог тебе, как память, — пожал плечами Айвен. — Покопаюсь, раз уж начал.

— Как хочешь.

Мила направилась туда, куда всегда уходила, чтобы прийти в благостное расположение духа — в свой сад. День обещал быть ясным и жарким. Подставив лицо ласкающим лучам солнца, Мила постояла рядом с буйно разросшимся кустом чайной розы, вдыхая любимый аромат. Будучи генным флороинженером, она питала страсть к созданию диковинных растений, но этот куст был неприкосновенным. Простое либо вычурное возникало под воздействием различных настроений. Конечно, играли роль и вкусы заказчиков, но чаще Мила творила для себя.

Насладившись солнцем, она достала из оранжерейной пристройки садовый инвентарь, чтобы прополоть грядки и разрыхлить почву. Собрав образцы сорняков, Мила аккуратно их просканировала и “скормила” данные “прополщику”, и тот деловито засуетился, выдергивая из почвы то, что предписывала программа. Тщательный осмотр показал, что все растения-питомцы здоровы, только поливка бегоний оказалась излишне обильной. Мила отметила это в компьютерном журнале и отправилась обходить владения, втыкая в землю датчики для определения концентрации в ней питательных веществ и уровня кислотности.

Заметив, что рассада фиалок привяла под палящим солнцем, Мила установила над ней сеточный тент. Как же она любила свой сад! Откуда такая страсть к растениям у дочери многих поколений зоологов? Мила, пожалуй, знала ответ. Когда-то в школе во время лабораторной работы по изучению рефлексов она не смогла отрезать лягушке голову.

Мила перенастроила “прополщика” на режим рыхления и уселась под старым кленолистным платаном, как всегда делала по завершении работы. Со вчерашнего дня она жила в ожидании, что в любую минуту появятся люди из Киберлайф и заберут Айвена, окончательно поставив точку в их истории недолгого семейного счастья. Мила догадывалась — это неотвратимо, предопределено, решено кем-то свыше, принято и одобрено, и она бессильна, она не может этого изменить. Но время шло, а ничего не происходило.

Через остекленную дверь кухни, выходившую в сад, ей было видно, как Айвен делает апельсиновый сок. А ведь ей действительно хочется пить. Тогда это не Айвен, это «пробудился» Рихард. Когда он отворил дверь и ступил на плитки дорожки, Мила сделала вид, что дремлет, привалившись к серебристо-серому стволу дерева. Она слышала, как Айвен подошел и присел на корточки.

Он поставил на землю поднос — бокалы тихо тренькнули о кувшин — и устроился рядом. Миле захотелось положить голову ему на плечо, но она не сделала этого. Айвен бы не понял ее внезапного порыва, да она и сама не очень понимала, почему вдруг ощутила такую острую тоску. А может, это вовсе не ее тоска. Вдруг это всего лишь обратная связь. Пусть! Мила готова была разделить его душевную боль, но сомневалась, примет ли Айвен ее сострадание. Нужно ли оно этому человеку? «Я знаю, что тебе сейчас больно, — Мила мысленно обратилась к нему, — я хочу помочь». Он не подал знака, что «услышал» ее, но печаль стала почти осязаемой. «И правда, чем я могу помочь?» — Мила судорожно втянула носом воздух. Сквозь ресницы она видела танец солнечных пятен и ноги Айвена. Слезы исказили картину.

— Займусь-ка составлением фотороботов, — сказал он, поднялся и тут же ушел, не взглянув на Милу. Она сморгнула слезы и потянулась за графином. Движение вышло резким и неверным: графин упал, разбил стакан, а сок выплеснулся на траву. Мила принялась подбирать осколки.

— Приветствую! Не помешала? — Татьяна Бурцева появилась так неожиданно, что Мила вздрогнула и порезала палец.

— Ох, дорогая, как я сожалею! — Татьяна всплеснула руками. — Нужно сейчас же продезинфицировать рану и перевязать. Где у вас аптечка?

В сад неожиданно вышел Айвен. Видимо, до него долетели причитания соседки, потому что он прихватил аптечку. Айвен поприветствовал Татьяну и, присев на корточки, склонился к Миле.

— Сейчас изобразим, что мы самая счастливая пара на свете, — шепнул он едва слышно. — Надо кое-что проверить.