Сказка в дом стучится (СИ) - Горышина Ольга. Страница 46

— Проволока?

— Да, поверх немного синтепона, обмотка нитками и только потом уже вафельное полотенце. Из него же юбочка, она не накрахмаленная, это все эффект ПВА. Шляпка из картона, холмик из ваты или наполнителя для мягких игрушек, уже не помню… Короче, мутотень… А это…

Я достала белый гриб.

— Ножка когда-то была баночкой от Актимеля. Я не собиралась их делать. Просто гостила у друзей на даче. Мусор выкидывать трудно, вот и пустили в дело. На пластике пару слоев из папье-маше, за ночь в бане высохли. И в ход пошла белая краска для дверей и старый, найденный в бездонных закромах, мак. Просто обсыпала им влажную краску — получились как бы земелькой присыпанные ножки. Ну, а шляпки такие же… Просто тут я у горлышка использовала ещё гофрированную бумагу для большей реалистичности… Тебе ж все это не интересно, чего слушаешь?

— Я на тебя смотрю. С каждой секундой ты мне нравишься все больше и больше. А твой бутафорский мухомор я так и не сожрал. В чем тогда секрет? Чего ты наколдовала, баба Яга, а? Ну, скажи…

Но я капнула в корзинке до самого дна и вытащила из горы грибов маленького ёжика. Размером с мою ладонь. Мордочка расписана акриловыми красками, а иголки сделаны из ткани с клеем… Но Терёхину скажу другое:

— Это спасенная туалетная бумага. Дети утопили в унитазе целый рулон. Пришлось срочно варить клейстер. Ну что?

Валера забрал из моих рук ёжика и аккуратно вернул в корзинку. А потом поймал мои руки, сложил их лодочкой и ткнулся в них носом.

— Валера… — позвала я тихо в надежде не разбудить лихо.

Он взглянул на меня исподлобья, продолжая целовать ладони.

— Значит, достаточно утопить в горшке рулон туалетной бумаги и истопить баньку, чтобы ты осталась на даче?

Я вырвала руки и вернула на контейнер крышку.

— О, нет… Это было давно и неправда. Глядя на все это, думаешь: блин, сколько часов потерянного для жизни времени!

Я приподнялась на коленках, чтобы водрузить контейнер на прежнее место, и Валера сразу же потянул меня назад, чтобы вернуть мою голову себе на плечо, а руку — мне на бедро. В полутьме он прекрасно видел белую пересеченную стежками полоску шрама.

— Надеюсь, эти полчаса ты не приплюсуешь к потраченному зря времени?

— Потерянному для жизни, я сказала. Я не зря делала эти грибки и шила пирожки… Я ими на оставшуюся жизнь зарабатываю, — я подняла руку к его тёплой щеке. — Поэтому так бережно к ним отношусь, ведь как подумаю про делать новую партию… Валера, нам пора ехать на дачу. Тебе нужно хоть немного поспать перед работой.

— А я, наверное, и не усну теперь… Без тебя.

Он перехватил мои пальцы и поднёс к губам.

— Даже не думай! Я не буду спать в твоей кровати, — процедила я сквозь зубы. — Об этом никто не должен знать.

— Я останусь на диване. Баронесса, уверен, не станет нас закладывать. Но я готов отдать врагу половину завтрака, если ее нужно будет умаслить.

— Валера, ты обещал, что это только между нами…

— Александра, чего ты стыдишься?

— Я ничего не стыжусь. Я не хочу, чтобы твои дети считали, что я… Ну, ты понял.

— То есть ты решила, что просто со мной спишь?

Я закрыла ладонью его противный рот!

— Я ничего ещё не решила. И ты прекрасно понял, о чем я говорю. Не маленький!

— Да, честно скажем, старенький для таких игр. Ты и от матери будешь меня скрывать?

— Уже не скроешь. Она увидела тебя в окно. Я как-то не подумала перегнать машину в соседний двор. Впрочем, так даже лучше. Но я не собираюсь говорить ей, что сплю с тобой. Я просто делаю твоему сыну день рождения.

— Короче, стесняешься… — бубнил он мне в ладонь.

— Короче, ты дурак! И я знала, что не надо с тобой спать!

— Но природа взяла свое…

Я отняла ладонь, но он схватил меня за запястье и снова сделал ее своим кляпом. О, нет… Я дернула рукой, но его язык успел пронзить мне ладонь до острой боли в неподвластном мне больше месте!

— Валера, хватит! Тебе завтра на работу. Я тоже хочу успеть сделать за завтра что-нибудь полезное.

— Встретить меня дома, например?

Я попыталась отползти вперед, к одежде, но Валера поймал меня за талию и уронил себе на колени.

— Александра, не смей делать вид, что я всего-навсего твой очередной сексуальный партнёр. Я не согласен с таким раскладом. Знаешь, как обосновал свое решение женить меня на Наташе твой любимый Виталий Алексеевич? Укладывая женщину в кровать, ты обязан понимать, что она может остаться в ней навсегда, покуда смерть не разлучит вас… Ну, это уже немного отсебятина пошла… Я не собираюсь вылезать из твоей постели, поняла?

— А где ты видишь постель? — развела я руками почти что театрально. — Это лоскутное одеяло и багажник внедорожника, где даже ноги вытянуть не получится.

— У кого-то нет и такого. Сашка, не юли!

Я не юлила. Я сидела на одном месте. Ровно. А сейчас снова потянулась за одеждой в надежде одеться, не выходя из положения сидя. Валера молча последовал моему примеру и первым перебрался вперед, чтобы зашнуровать ботинки, а я ещё какое-то время провела в багажнике, составляя коробки по две в ряд.

 — Приедем, я подниму кресла. Садись уже и пристёгивайся. Дорога дальняя.

— Даже я знаю, что тут рукой подать, — проговорила я, выполняя просьбу.

Терёхин успел вывести машину с парковки, пока я пристёгивалась, и… Поехал в противоположном направлении. Обратно в город. Или?

— Ты решил снять гостиницу, чтобы не светиться? — догадалась я через пару секунд размышлений.

— Нет, решил выспаться. Мне от дома до работы три шага. В прямом смысле. Я редко машину забираю от парадной. С учётом того, что я без Мерина, это самое лучшее решение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Куда мы едем? — напряглась я против воли.

Терёхин так и не отвёл взгляда от ночной дороги.

— Сказал же, домой. Там точно никто не задаст тебе провокационных вопросов. И мне будет утром, во что переодеться. Да и спать можем до девяти. Если, конечно, уснём…

Тут он на секунду все же скосил на меня глаза. Наглые. Я отвернулась к окну. Серому. Ночь пока ещё оставалась ночью. Ночью моего позора.

— А что тогда сразу к тебе не поехали?

Я не стала проверять, куда он смотрит.

— Я не планировал с тобой спать. Я же тебе сказал. Потом, забыла, я баб не таскаю ни в машину, ни на дачу, ни, тем более, домой.

— Изменяешь своим принципам со мной? — буркнула я, чувствуя на языке горечь обиды. Ну не халапеньо же!

— Иди к черту, Скворцова! Ты не баба, сколько раз тебе повторять! Хватит, слышишь меня?

Нет, я только чувствовала его хватку у себя на коленке. Ладонь скользнула между ног, поползла по бедру вверх… Я поймала ее, отбросила, и она покорно вернулась на руль.

— Ты всех так гнобишь после первого раза? А, сказочница? Или я в этом плане какой-то особенный?

Я стиснула зубы, закусила губу, потом облизала и так и не узнала, что дальше говорить. Оставалось лишь обвинять!

— Ты знал, что я не хочу с тобой спать! Знал! Но сделал все, чтобы я согласилась!

— Значит, все же согласилась? А то я уж испугался…

— Валера, хватит юродствовать! Мы не должны были этого делать. Это низко по отношению к нашим общим знакомым. К твоим родственникам, я хотела сказать… Я буду вынуждена им врать, что между нами ничего не было.

— Зачем врать? Что за дурь в твоей башке?!

Он повысил голос. Почти ударил по рулю.

— Ты не поймёшь. Я сейчас чувствую себя последней дрянью. Я не сплю ради секса, не сплю… Сначала у меня все невинно, пока я не пойму, что могу найти в этом человеке подобие… Ну, друга, что ли… Ну не знаю! Все ищут мужа, поэтому орут про любовь и что все мужики козлы, если их бросают. У меня другое, и мать этого не понимает, и никто не поймёт…

— Что ты хочешь, чтобы понимали?

Я отвернулась от окна, потому что видела в нем отражение водителя. Уставилась на свои сцепленные на коленях пальцы.