Сказка в дом стучится (СИ) - Горышина Ольга. Страница 47

— Ничего… Если бы у тебя не было детей…

— У меня есть дети! Можно без всяких «если бы»?

— Никто из твоих не поверит, что я не хочу за тебя замуж.

— А ты не хочешь?

— Конечно, не хочу! Нафига мне твои дети? А если твоя родня настроит их…

— Против?

— Наоборот! Как я тогда уйду, когда мне все надоест?

— Когда я надоем, ты хотела сказать.

— Валера, ну хватит! Ты молодец, что не знакомишь детей со своими бабами. Это правильно.

— Господи! Было б с кем знакомить! Скворцова, у тебя мозга за мозгу зашла?!

— Нет! Не будь тупым! Ты же все понял. А что это за отношения, если нужно по углам прятаться?! И тринадцать лет! У тебя последний шанс с Никитой! Ты нужен ему! Ты не представляешь, как ужасно потерять отца в тринадцать. Я через это прошла!

— У тебя он был. У Никиты…

— Хватит! Будто ты один с детьми ругаешься! Но ты есть, а больше у Никиты никого нет. Мамы нет, дед далеко, бабушке, как понимаю, до фонаря единственный внук! Значит, ты должен каждый вечер быть дома. Да хоть уроки с ним сделай. В шахматы поиграй…

— Никита не играет в шахматы, — Валера, наконец, снизошел, чтобы открыть рот. — Ему скучно. Говорит, в жизни это не пригодится. Ни шахматы, ни музыка. Он гитару раз в неделю берет, за пять минут до урока. Мы уже на онлайн перешли, потому что реально задолбало таскать его к учителю просто так…

— Думаешь, у других родителей все иначе? Все, как по маслу? Или Никита такой особенный? Да, он особенный! Он брошенный! И скандалит, потому что иначе ты к нему даже не зайдёшь!

— Диванный психолог детектед?

— Это здравый смысл! Все дети одинаковы, знаешь ли… Слушай, давай действительно сделаем вид, что ничего между нами не было! Я схожу с тобой к Тихомирову в качестве подруги Марианны. Сделаю Арсению день рождения, и все. Так будет правильно. У тебя дети, у меня куклы.

— Дура ты, Скворцова! Непробиваемая дура! У тебя в пятнадцать сотрясение было? Или это тоже не зафиксировали по желанию папочки?

Я повернула голову, почти со скрипом:

— Что тебе от меня нужно? — процедила я сквозь зубы.

— Я, кажется, сказал тебе на пляже, нет? Грелка мне нужна. Сейчас точно постель будет ледяной. Я последний раз был в квартире в начале апреля.

— Не смешно. Вот совсем не смешно.

— А я на шута похож? Это твоё амплуа, сказочница. Но я не умею смеяться. Разучился. Так что когда захочешь в очередной раз сказать глупость, лучше промолчи. А то действительно попрошу у тебя паспорт, чтобы удостовериться в годе рождения. И что сказать про тебя Тишке — мое дело. Назвалась груздем, полезай в кузов. Или ты у нас поганка? Бледная?

Глава 39 «Даже ежихам понятно»

Только бы не разреветься. Сил не осталось ни на что: даже держать глаза открытыми. Впрочем, так даже лучше: зажмуриться — это последнее средство сохранить глаза сухими: слёзы неумолимо подступали к последнему пределу моего терпения. Как я могла, как… Знала же, что нельзя спать на первом свидании, ну нельзя… Своего опыта не было, хватало чужого. Даже ежихам известно, как сильно секс развязывает мужикам руки, слова и действия. Это как кинуть им поводок, прицепленный к строгому ошейнику.

Каждое Терёхинское слово входило в мою напряженную шею терновым шипом. В ту самую, которую час назад я подставляла ему для поцелуев. Идиотка!

Сколько нам ехать? Час? Да он успеет удушить меня самым садистским способом. Моими собственными слезами! Не плачь, Алька, не плачь! Он не с тобой говорит, а с какой-то воображаемой Сашкой, грелкой… Подстилкой! Лоскутным одеялом!

Боже, я его выкину… Просто выкину! Но где мне до четверга раздобыть новое? Я шила его с такой любовью… И растеклась по нему самой что ни на есть похотливой сучкой. Приспичило, блин… Не могла другого дождаться!

— Спишь?

Он тронул меня за плечо. Я кивнула. Он откинул спинку. Говорить с тобой целый час выше моих сил, а слушать тебя я вообще не могу: уши и так свернулись в трубочку. И ведь не попросишь затормозить. Не выскочишь в спасительную ночь. Без этой машины и без этих коробок нет никакой Сказочницы Али. Как хорошо он все рассчитал! Спросил ещё, ты веришь в сказки? В добрых людей? Он! Он задавал мне эти вопросы. Он…

Спасибо! Больше не верю в добрых людей и в бескорыстную помощь. И в свой собственный здравый смысл. Дура каких свет не видывал! Вот кто я такая! Ни в сказке сказать, ни пером описать! И не спасёт тебя игра в спящую красавицу! Разбудит, чтобы получить свое. Снова… И ты снова, засунув гордость в одно место, станешь отвечать на его поцелуи, точно это не поцелуи Иуды. Один раз он тебя уже предал. И предаст ещё не раз! Да прямо вот сейчас, петухи и трижды не пропоют. Мы уже в черте города — здесь в любом случае живых петухов нет. Только со свернутыми шеями. И я уже свернула свою на подголовнике, пряча от водителя мокрые ресницы.

А разлепила глаза уже на мосту через Неву. Невский район… Да, именно там их офис. Как я могла забыть… Сталинки.

— Когда вы успели купить здесь квартиру? — спросила ровным голосом, хлопнув дверью машины.

— Как только мать выставила нас вон. Спонтанно. Светлана нашла ее и еле убедила меня, что в этом сарае можно жить. Я думал, даже молдаване не справятся, а таджики и подавно. Но вылизали. Любо-дорого. Да дорого она мне обошлась, и я сейчас совсем не про деньги говорю. Знаешь, без Светланы я бы не выгреб. Она единственная осталась преданной отцу и фирме за простое человеческое спасибо. Такие люди теперь большая редкость. Дураки берут в офис двадцатилетних. Только после тридцати пяти с женщиной можно разговаривать, до этого момента — пустое дело…

Я поймала камушек в свой огород, зевая в открытую, и проглотила. Он царапнул сердце, но я не взвыла от боли. Не дождетесь, господин Терёхин!

Мы пошли пешком. Третий этаж — одышки не будет. Одышку мы заработали в другом деле. Лестница чистая, хотя дом далеко не элитный. С квартиркой дела обстояли, понятное дело, совсем иначе. Ремонт круче, чем был в родительской. Впрочем, чего еще ожидать от Наташи? На даче многое в доме переделано, и мебель сменили на более стильную. Впрочем, тут руку могла приложить и Марианна. Что с того? С Наташей, без нее — какая к лешему разница?!

Терёхин закрыл входную дверь. Скинул, не расшнуровав, ботинки и пошел открывать окна. Я уселась в кресло под зеркалом и взялась за собственные шнурки.

— Саш, чай заварить?

— Два часа ночи, — ответила я, трогая носками паркетный пол. — Я хочу спать.

— Слушай, какая же ты соня… Ты суммарно уже два часа спала! И двух ещё нет.

Усмехнулся, но в кухню не направился. Зажег везде верхний свет, чтобы я точно зажмурилась.

— После пиццы пить совсем не хочется?

— И после пиццы тоже не хочу, — выдержала я испытующий взгляд.

Поднялась из кресла и отпихнула рюкзак в сторону, чтобы не споткнуться об него утром. Однако Терёхин тут же нагнулся за ним и повесил на вешалку рядом с Никитиным пуховиком. Наверное, Никитиным. Когда они свалили на дачу? В марте, что ли?

— Сашка, какая ты у меня глупая…

Он снова держал меня на весу. Наверное, сдал за истекшие сутки еще не весь норматив по школьной физкультуре.

— Если я и дурочка, то только у мамы, но никак не у тебя. Ты — посторонний мужик, — выдала я, возвышаясь над ним физически и над собственным желанием прикусить язык — духовно.

— А ты не баба Яга, ты Злюка-Клюка Шестнадцатая, или ты и «Сказку за Сказкой» не застала? А, малявка? Ну ответь мне уже что-нибудь? Хоть скажи, какой подобрин тебе нужен? Килограмм сна? Или все же вычищенные зубы и душ?

— Последнее. И без тебя.

Он усмехнулся — не зло, скорее устало.

— Там и ванна, и душевая кабинка. Ты что выбираешь? Ванну набирать не проси. В ней тоже душ есть. И даже почти теплая вода. Я включил водогрей. Поэтому все же рекомендую идти под один душ. Быстрее и теплее. Ну, Саша… Чего ты дуешься?

— Ещё спрашиваешь? — прорычала я с высоты своего нового роста и положения любовницы. — Ты меня в угол загнал! Наплевал на мои желания, на мои принципы, на мои планы на жизнь! Ты что-то там придумал себе и воплощаешь в жизнь, в свою! Ломая мою, понимаешь?