Иллюзия бессмертия (СИ) - Снежная Александра. Страница 114

Вайолет. Рядом с Вайолет Доммэ всегда забывал обо всем на свете. Неужели Урсула имела в виду ее?

— И куда это ты собрался, сокол ясный?

Тонкие пальцы одэйи вдруг впились в руку Доммэ с такой не женской силой, что парень, намеревавшийся было ускользнуть, чтобы проверить свои догадки, замер как вкопанный.

— Я пойти подумать хотел… — тут же соврал он, но под пронизывающим взглядом синих глаз волшебницы все же нехотя признался: — Проверить кое-что собирался.

— Вот я сейчас вас проверю, — по-отечески приложила его посохом Урсула. — И тебя, и твою псину дурную. От меня ни на шаг. Ослушаешься — найду и отхожу обоих палкой так, что до шестицы ни ты, ни он сидеть не сможете. Я тебе не Одр. Упрашивать да уговаривать не буду. Ты меня знаешь.

Непонятно почему, но угрозам старухи Доммэ сразу поверил. За всю жизнь отец никогда не поднимал на парня руку.

Всегда договаривался и с ним, и с его рохром.

Доммэ гордился отцом и безмерно уважал за то, что словом тот мог ударить больнее, нежели кнутом. Урсула же не брезговала ничем. Своей клюкой одэйя орудовала так же ловко, как магией или острым языком. И еще неизвестно, что было хуже: попасть под шквал ее едкого сарказма или под горячую руку, которая, не к месту сказать, у нее была такой же тяжелой, будто кулак вожака стаи Солнечных Холмов.

Была бы Урсула мужчиной, Доммэ дал бы ей сдачи, но она парню в прабабки годилась, а уважать старость рохров учили с детства. И потому, уныло опустив плечи, Доммэ проглотил обиду и послушно кивнул, надеясь, что таскаться за ним репьем одэйя все равно целый день не будет. А как только отвлечется, он обязательно улизнет, чтобы проверить свою теорию.

Как оказалось, Доммэ слишком наивно полагал, что старуха может потерять бдительность. Да ее мертвой хватке могли позавидовать даже рохры.

Стоило Урсуле спуститься с верхнего уровня города к дворцовым воротам, как она тут же потащила Доммэ на военный совет, хотя в этом случае парень был совершенно не против.

Показывая одаринам и светлым магам на карте расположение вражеских войск, отмечая тайные тропы, удобные для засады и нападения места, он чувствовал себя прежним Доммэ — наследным принцем клана снежных рохров, хитрым и ловким вожаком, способным вести за собой целую стаю.

К его советам прислушивался даже ненавистный ай-тэро, и это до невозможности тешило самолюбие парня. То и дело Доммэ бросал взгляды на одобрительно кивающую ему Вайолет, и читал в ее глазах гордость за него.

Кажется, целую вечность она не смотрела на него так — словно не было ошибок, долгого пути в чужие земли и проклятого темного, вставшего между ними стеной.

После нескольких часов активных обсуждений и споров совет пришел к единогласному решению, что напасть на ригулы Морганы следует первыми, пока они не успели собраться в несметное войско. Это станет не только неожиданностью для военачальников темной правительницы Тэнэйбры, но и даст возможность нанести дриммам серьезный урон.

Еще одним неприятным сюрпризом для Морганы должно стать нападение на Авердэн с моря. Доммэ не ожидал от темного одарина такого хитрого и продуманного хода. Оказывается, часть его войска отправилась через перешеек в Бухту Ветров, где должна была пересесть на корабли морской гильдии, чтобы двинуться на столицу. И пока основные силы Морганы будут брошены на светлую цитадель, сердце империи вместе с Дворцом Теней можно попытаться захватить и выиграть войну.

План был хорош, и Доммэ, при всей своей нелюбви к Айту, вынужден был признать, что стратег он отличный.

Ночью его одарины собирались сделать еще одну вылазку в стан врага, чтобы собрать о его расположении последние точные данные, но когда Доммэ предложил свою кандидатуру, чтобы возглавить отряд, на ногу ему больно опустилась клюка Урсулы, а затем и сама вредная старуха подала голос:

— Сегодня никуда не пойдешь. Ты мне здесь нужен. Занятия продолжим, — настойчиво сверля Доммэ колючим взглядом, каркнула одэйя.

Поджав губы в бессильной ярости, Доммэ еле сдержался, чтобы по-звериному не зарычать. Мало того, что старая карга опозорила его перед всеми, прицепив к своему подолу, как щенка малого, так еще и рукоприкладствовала.

Хорошо еще, что темную ведьму на совет не позвали. Вот бы она позлорадствовала его унижению.

Зверь Доммэ при воспоминании об Ириэйе вдруг беспокойно дернулся, и словно что-то почувствовавшая Урсула резко схватила парня за руку.

— Ты о чем сейчас подумал? — хищно сузила глаза она, будто глядела рохру прямо в душу и понимала, что творится там что-то неладное.

— Ни о чем, — соврал Доммэ, зло сверкнул желтыми глазами и рыкнул на волшебницу: — Бесишь ты меня. О том и подумал.

— Ну-ну, — усмехнулась одэйя, судя по выражению лица, не поверившая ни слову упрямца.

— Вот и славно. А то я уж было перепугалась, что всю сноровку свою растеряла. Я не эйбр*, чтобы всем нравиться. Пойдем, милок, будем дальше твои нервы закалять.

Подхватив Доммэ под руку, Урсула потащила его к выходу, по пути довольно приговаривая:

— Я и не из таких оболтусов настоящих магов делала.

В поисках поддержки Доммэ обернулся к Вайолет, полагая, что сестра обязательно сейчас за него вступится, но она в этот момент о чем-то увлеченно разговаривала с темными одаринами и светлыми магами, кажется, совершенно забыв о его существовании.

Это было обидно. Настолько, что несколько минут парень даже не вырывался, а плелся туда, куда вела его Урсула, безразлично глядя себе под ноги. В себя пришел, только когда перед ним открылась какая-то дверь, и одэйя втолкнула его в просторную комнату, судя по убранству — женскую.

Вспыхнули магические светильники, рассеивая сгустившийся полумрак. Урсула привычно тюкнула своим посохом, и он на глазах изумленного Доммэ врос в пол, превратившись в стеклянное деревце, увешанное разноцветными оберегами.

Пока парень, раскрыв рот, давался диву, волшебница вытащила на середину комнаты два стула и, поманив к себе Доммэ пальцем, уселась на один из них.

— По правилам надобно бы на Рамха-камень тебя поставить, но выходить с тобой за пределы цитадели опасно. Так что пока за проводник стихий и магический каркас дворца сойдет.

Урсула сбросила с себя величественно-надменный облик Первой одэйи, и теперь перед Доммэ сидела привычная лесная ведьма с седой гривой длинных волос, пронизывающая его синим взглядом умных и проницательных глаз.

— Здесь магия есть во всем, что тебя окружает, — протянув Доммэ руки, Урсула крепко сжала его ладони. — И для того, чтобы уметь ею пользоваться, надо научиться чувствовать себя с ней одним целым. Ты ведь не задумываешься, как работает твой организм, когда ты или твой зверь оборачиваетесь? Для вас это так же естественно, как вдох и выдох. С магией то же самое.

Взгляд волшебницы медленно переместился на стеклянное деревце, и оно внезапно превратилось в деревянную клюку, которая, потеряв равновесие, завалилась на пол.

— Я ощущаю магию как воздух, как биение собственного сердца, как тепло солнца или порыв ветра. Как чувствуешь магию ты?

— Я… не знаю. Наверное, как чье-то чужое присутствие. Это как звериное чутье, предупреждающее меня об опасности.

— Вот, — подняла вверх указательный палец Урсула. — Ты сам это сказал. Магию чувствуешь не ты, а твой зверь. Он и предупреждает тебя. Включи свои ощущения. Перестань быть ведомым и во всем полагаться на свою звериную половину.

— Но я вижу чужую магию, — возразил Доммэ. — Твою инглию я вижу как яркую пылающую сферу. У одаринов она темная, затягивающая, словно бездна, и только у Логгара она все время меняет цвет… как и у Вайолет.

— Что? — приподняла бровь Урсула.

— То черная, то серая, то белая, — опустил голову парень. В этой схожести их инглий он видел для себя что-то удручающее и непоправимое. — И она не имеет четкой законченной окраски. Вернее, сложно вспомнить, какой она была минуту назад.

Урсула тревожно нахмурилась. Несколько секунд она задумчиво пялилась куда-то в одну точку на полу, потом вскинула голову и посмотрела на Доммэ.