Дело всей жизни (СИ) - "Веллет". Страница 280

— Да, — подтвердил Коннор. Он помолчал еще немного, вглядываясь за окно. — Красивый город, и здесь есть хорошие люди. Но я скучаю по Америке. Я буду рад вернуться.

Шэй невольно улыбнулся — вспомнил, как сам впервые ощутил, что скучает по Нью-Йорку. Воспоминания были давними, тогда он рассчитывал увидеть на пристани знакомую фигуру Хэйтема и тонкую, еще мальчишескую фигурку Коннора.

Хэйтем прервал наступившее молчание и внятно, четко проговорил:

— Прежде чем вернуться, нам необходимо закончить дела здесь. Мне нужно время, Коннор. Как раз сейчас, когда мистеру Армитеджу, несомненно, доложили о нашем прибытии, он может допустить ошибку, но я прошу… Настоятельно прошу тебя повременить и никого не убивать.

Шэй припомнил молодость и вмешался:

— Почти уверен, английское Братство охотно попытается свалить эту обязанность на тебя. Думай своей головой, постарайся выполнить просьбу отца.

— Мне не сказали, где найти Армитеджа, — задумчиво откликнулся Коннор. — Но кое-что я уловил. Он достаточно близок королю Георгу, так что было бы логично предположить, что он живет поблизости от него и прячется под королевским крылом.

— То есть по соседству, — меланхолично бросил Хэйтем.

Коннор даже осекся:

— Что значит — по соседству?

Мистер Кенуэй вынырнул из задумчивости и пояснил:

— В конце улицы — сквер, а за ним — дворец Сент-Джеймс, где — раньше, по крайней мере — жили Их Величества. Ее Величество Каролина и юный Георг.

— О, — Шэй оживился. — То есть у нас в соседях сам Георг Третий? Можно заглянуть за спичками или солью.

— Я же не просто так выбрал место для проживания, — с неудовольствием ответил ему любовник. — Насколько мне известно, Его Величество приобрел у герцога Букингемского дворец для новой резиденции, но там пока ведутся ремонтные работы.

— Мне попробовать выследить его? — поинтересовался Коннор. — Армитеджа, не короля.

— Нет, — строго ответил Хэйтем. — Слишком велик риск, что он заметит наблюдение. А если он заметит наблюдение, то тебе придется вступить с ним в борьбу, потому что великий магистр не потерпит, чтобы за ним таскались ассасины.

— Чем мне тогда заняться? — требовательно вопросил сын. — Раз заниматься Армитеджем ты мне запрещаешь?

— Погуляй по городу, — посоветовал мистер Кенуэй. — Загляни в хорошие рестораны, узнай афишу «Ковент-Гарден» на ближайший месяц, полюбуйся достопримечательностями… Буквально через пару дней станет понятно, как действовать, а пока ты можешь — для разнообразия — побыть приличным человеком.

— Тогда пойду, — Коннор спрыгнул с подоконника и шмыгнул носом. — У меня в комнатах пахнет пылью и мышами, но там, по крайней мере, нет такого сыра. Сочувствую, Шэй.

— Иди уже, — сердечно посоветовал мистер Кормак, а стоило ловкой фигуре сына исчезнуть на крыше, как вздохнул. — Я бы поспешил, пока у Коннора терпение не кончилось. А то у него такой простор, чтобы наломать дров, что я просто теряюсь, куда его понесет в первую очередь.

— Сегодня мы уже ничего не успеем, — красноречиво кивнул Хэйтем на окно, где лучи заходящего лондонского солнца освещали опадающие деревья. — А завтра я полагаю отправиться к великому магистру. Ты можешь со мной не ходить.

Шэй нахмурился и потянулся за трубкой — разбавить сырный запашок и подумать. Ему вдруг показалось, что в этом разрешении не ходить — больше просьбы, чем непосредственно освобождения от обязанностей.

— Почему? — коротко спросил мистер Кормак, когда трубка разгорелась.

Мистер Кенуэй медленно повел подбородком, но ответил честно:

— Я почти уверен, что наш с Грегори разговор не ограничится войной в Америке. У нас хватает взаимных обид, а интересы расходятся. Так что обвинений, боюсь, не избежать.

— Хэйтем… — Шэй не приблизился, чтобы не дымить на возлюбленного, но в глаза посмотрел открыто. — Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя туда одного? Что бы вы там ни наговорили друг другу, я не стану думать о тебе хуже. И потом, вдруг по морде дать будет нужно? Ты слишком вежливый: либо молчишь, либо сразу убиваешь, а иногда достаточно хорошей зуботычины, чтобы собеседник проявил ответную вежливость.

— Прийти с личным телохранителем? — приподнял бровь мистер Кенуэй и фыркнул. — Я не король, чтобы везде ходить со свитой.

— Думаешь, у Армитеджа нет охраны? — парировал Шэй. — Судя по словам Коннора, наш друг прекрасно знает, что многим поперек горла.

Хэйтем кивнул:

— И это меня тоже тревожит. Война войной, Шэй, и великому магистру Англии ни к чему отчитываться передо мной, но Франсуа де ла Серр писал об усилении напряжения между его ложей и ложей Британии, а это не может не наводить на мысли, что с остальными нашими коллегами мистер Армитедж не советуется тоже. Это неразумно. Даже ассасины не действуют против своих, хотя у них-то как раз границы дозволенного весьма размыты. Но… Завтра, Шэй. Мне еще будет нужно это обдумать.

— Хорошо, — Шэй легко согласился. По опыту знал, что мыслям нужно дать улечься, «провариться». — Пожалуй, спущусь за бутылочкой виски. Фляги мне не хватит.

— Захватишь остатки корочки, — потребовал Хэйтем. — И выбросишь. Желательно подальше. Без корки запах уйдет.

— До сырной лавки добегу, — хищно согласился Шэй. — Здесь не больше сотни ярдов, пусть лавочник сам это нюхает. В окно ему, что ли, закинуть?..

Мистер Кенуэй рассмеялся и собрал в хрусткую бумагу откромсанные скрытым клинком корки сыра, плотно их завернув. В тарелке осталось только несколько ломтиков, выглядящих вполне безобидно.

Надежда до ночи проветрить комнату вселила в Шэя новые силы, и по лестнице он сбежал, перепрыгивая через ступеньку. Хозяин гостиницы, деликатно пытающийся зевать с закрытым ртом — небось, вставал ни свет ни заря — охотно продал постояльцу бутылку. Шэй расплатился шиллингами и смутно почувствовал, что его явно надули по цене, но спорить не стал.

Остатки сыра тоже в окно закидывать не стал, разумеется. Впрочем, бочка с отходами позади сырной лавочки воняла так, что мистер Кормак поспешил поскорее убраться подальше.

Ночь вступала в свои права, жизнь на улице начинала стихать, и когда Шэй возвращался, мистер Руэль, должно быть, уже ушел спать, да и прочие постояльцы не казали носу.

Хэйтем к приходу любовника успел почти дожевать свой сыр, и даже амбре в комнате стало полегче.

Мистер Кенуэй отсалютовал любовнику стаканом и позвал:

— Садись, Шэй. Не зря же виски покупал? И вытащи бутылку из кармана, а то выглядишь, как последний пьянчуга. И не вздумай набраться. Не годится прийти к великому магистру, благоухая вчерашним.

— Я же грязный пэдди, — хмыкнул Шэй. — Мне можно. Я еще могу покачиваться и делать каменное лицо, как на балах с Женевьевой.

— Чтобы я мог небрежно заявить, что мой спутник, конечно, неотесан, но зато отличный любовник? — хмыкнул мистер Кенуэй.

Шэй собирался было ответить в тон, но промолчал. Хэйтем… флиртует? Должно быть, обстановка родной Англии на него действует бодряще.

Мистер Кормак плюхнулся на кровать рядом, не заботясь о том, как выглядит, и откровенно оглядел возлюбленного. Мог поклясться, что тот прекрасно чувствует взгляд, но на лице Хэйтема при этом ничего не отражалось, кроме легкой усмешки и заметного удовольствия от хорошего пойла.

Шэй перевел взгляд на стол, убедился, что его будет достаточно легко отодвинуть, если будет мешать, и молча стянул сначала сюртук, а потом и рубаху. По плечам сразу повеяло прохладным воздухом от окна, но закрыть его сейчас было немыслимо — запах еще только начал выветриваться.

— Решил сразу продемонстрировать? — осведомился Хэйтем. Кажется, его это абсолютно устраивало.

Шэй не нашелся с ответом. Да и что на это ответишь? И так все понятно. Поэтому он поднялся, забрал из руки Хэйтема стакан, отпихнул стол и произнес, глядя сверху вниз:

— Лучше сейчас, пока я не набрался.

— Романтично, — скептически заметил мистер Кенуэй, но смотрел все равно с интересом.

— Раздевайся, — в ответ усмехнулся Шэй. — Иначе я, дикий кельт, в порыве страсти…