Если. Отголоски прошлого (СИ) - "Fiyalman". Страница 127

— Семьянин он, конечно, отвратительный, — иронично заметил Холмс, когда они поймали такси. — Однако, Софи, у нас теперь на руках множество фактов, в том числе и новых, так что, похоже, уже можно делать кое-какие выводы, — он наклонился к девушке. — Несмотря на явную неприязнь мистера Бейтса к своему хозяину, я понял из рассказа, что в момент, когда началась суматоха, мистер Гибсон находился в библиотеке. Ужин закончился в половине девятого, и до этого времени всё было нормально, — он набрал в грудь воздуха. — Хотя тревога действительно поднялась поздно вечером, трагедия наверняка произошла примерно в то время, что указано в записке. Ничто не свидетельствует о том, что мистер Гибсон, вернувшись из города в пять часов, покидал пределы дома. С другой стороны, мисс Дунбар, насколько я понимаю, признаёт, что она-таки назначила миссис Гибсон встречу у моста. Больше никто не добился от неё ни словечка. Почему?

— Может, адвокат посоветовал ей не выкладывать всего и приберечь кое-что для защиты? — предположила Конан Дойл.

— Нам нужно задать этой молодой леди несколько очень важных вопросов, — он выпрямился. — Должен признать, что дела ее были бы совсем плохи, если бы не одна деталь.

— То, что револьвер был найден в её платяном шкафу, — догадалась Софи. — Где хромает последовательность, там правит бал заблуждение, так что давай будем последовательны.

— Представь себя на месте женщины, которая, будучи в здравом уме и твёрдой памяти, решила избавиться от своей соперницы, — подхватил Холмс. — Итак, преступление задумано — записка написана — оружие наготове — преступление совершено. Операция прошла, как по нотам, — он ухмыльнулся. — Неужели, столь успешно реализовав задуманное, ты подставишь себя под удар, забыв выбросить револьвер в близлежащие камыши, которые скроют навеки эту опаснейшую улику, и вместо этого бережно понесешься револьвер домой и спрячешь его в платяной шкаф, в то место, которое станут обыскивать в первую очередь?

— Тот, кто хладнокровно обдумает преступление, тот хладнокровно обдумает, как замести следы, — откликнулась Софи, отвернувшись, и едва не поморщилась, услышав, как это прозвучало. — Но ведь ещё столь многое нужно объяснить…

— А вот мы сейчас и приступим к объяснениям, — перебил ее Шерлок. — Если рассмотреть ту же ситуацию под иным углом зрения, то сам факт, влекущий за собой осуждение, может послужить ключом к истине. Возьмем, к примеру, этот револьвер. Мисс Дунбар начисто отрицает, что ей было что-то известно о нём. Предположим, приняв за основу иную точку зрения, что она говорит правду.

— Тогда получается, что кто-то ей этот револьвер подбросил, — продолжила Конан Дойл, снова повернувшись к нему лицом. — Но кто? По-видимому, тот, кто хотел очернить её. А не был ли этот человек действительным преступником?

— Вероятно, — Холмс потянулся к таксисту, чтобы расплатиться, и Софи первой вышла их автомобиля на тротуар, чувствуя, как в кармане завибрировал телефон.

— Доктор Конан Дойл, слушаю, — проговорила она в трубку.

— Здравствуйте, Софи, — произнес на том конце вкрадчивый холодный голос, заставив ее повернуться и проверить, может ли Шерлок слышать ее. — Это Чарльз Магнуссен.

— Для Вас, сэр — доктор Конан Дойл, я настаиваю, — ответила Софи, сделав шаг от такси вверх по улице. — Чем обязана?

Она обернулась к Холмсу, вышедшему из такси, и кивнула в сторону двери их квартиры. Тот понимающе кивнул и отправился домой, а Конан Дойл отвернулась и пошла вверх по улице.

— Что же, доктор Конан Дойл, — издевательски повторил Магнуссен. — Я хочу назначить Вам встречу.

Шерлок вошел в прихожую, скинул пальто на вешалку и двинулся к лестнице. Дело, в которое они с Софи оказались втянутыми, окончательно расставило все на свои места, подтолкнув его к важному выводу.

То, что он испытывал к Конан Дойл, не мешало работе.

Она все также делала полезные замечания, подталкивала его к выводу и, кажется, не замечала странности его поведения. Мысли, не касающиеся расследования, проникали в его голову лишь тогда, когда он сам позволял, а это означало, что все могло оставаться, как прежде. И, что важнее — все и было как прежде: его открытие не было новым, он уже много лет испытывал к Софи все, что открылось для него в квартире Гарридеба.

Холмс зашел на кухню и поставил на плиту чайник. Когда предмет с металлическим стуком опустился на решетку, Шерлок едва сдержал улыбку: он сам не заметил, как стал обедать во время расследований. Причиной тому тоже была Софи, но он не мог винить ее — нет, напротив, теперь, оглядываясь, он замечал мелкие изменения, которые она вносила в его жизнь, делая его… лучше.

Сзади послышался шорох, и Холмс обернулся: Конан Дойл вошла в кухню и опустилась за стол:

— Интересное дело, — проговорила она. — Джону будет, на чем оторваться в блоге.

— Да уж, — хмыкнул Шерлок. — Однако у нас пока слишком мало сведений, для начала нужно поговорить с гувернанткой, — он прошел к холодильнику. — У нас осталось что-то от ужина?

— Нет, — покачала головой Софи, задумчиво глядя в стол. — Но на нижней полке есть лазанья, я вчера вечером приготовила, можешь разогреть ее, — она посмотрела на друга. — И все же, странно. По закону классического детектива убийцей должен быть муж, но у него алиби. Что думаешь?

— Думаю, что в частном сыске не все подчиняется законам литературы, — парировал Холмс, захлопнув дверцу микроволновки и потянувшись к завибрировавшему в кармане телефону.

— Верно, — Конан Дойл хмыкнула. — Это моя профдеформация, не обессудь. Кстати, — он подняла руку, — у меня завтра в девять самолет, так что на какое-то время я тебя покину, нужно собрать вещи.

Шерлок вчитался в сообщение:

Вчера отлично посидели, Очень жду встречи, Шерл.

Целую, Джанин.

P. S. Спасибо за цветы)

— Понял, — кивнул детектив, отправляя ответ.

— Слава богу, я разобрала свои вещи, — хмыкнула Софи. — Теперь все мое добро может поместиться в один-единственный чемодан, если возникнет такая прихоть.

На следующее утро им разрешили посетить подозреваемую в ее камере. Детективы отправились туда в сопровождении мистера Джойса Каммингса, барристера, начинающего приобретать известность, которому была поручена защита мисс Дунбар.

Неудивительно, что даже могущественный магнат почувствовал в ней силу, покорившую его самого, нечто такое, что подчинило его себе и стало диктовать свою волю. Одного взгляда на её энергичное, ясно очерченное и вместе с тем нежное лицо было достаточно, чтобы почувствовать, что, если бы она и была способна на необдуманный поступок, то прирождённое благородство её характера никогда не позволило бы ей обратить своё влияние во зло.

Перед ними оказалась высокая брюнетка с хорошей фигурой и наружностью, выдающей властное начало, но её тёмные глаза выражали мольбу и беспомощность затравленного существа, которое чувствует путы, но не знает, как выбраться из расставленной ловушки. Когда она услышала имя Шерлока Холмса и поняла, что он пришел к ней на помощь, её бледные щёки слегка порозовели и луч надежды блеснул в её взгляде, обращённом на нас.

— Видимо, мистер Гибсон рассказал вам о том, что произошло между нами? — спросила она низким взволнованным голосом.

— Да, — ответил Холмс, — и потому Вам нет нужды пересказывать эту часть истории. Я лишь хочу спросить, почему же Вы не рассказали суду полностью всё, как есть, касаемо Ваших отношений с работодателем?

— Мне казалось, что подозрения в отношении меня вот-вот рассеются, и если мы подождем, то всё прояснится само собой, и нам не нужно будет посвящать посторонних в семейные неурядицы, — пожала плечами клиентка. — Но теперь я вижу, что дело не только не прояснилось, но и чревато новыми осложнениями. Я отныне ничего не скрываю.

— Тогда расскажите нам, каковы были ваши подлинные отношения с женой мистера Гибсона, — вставила Софи.

— Она ненавидела меня, доктор Конан Дойл, ненавидела со всей страстью, на какую только способна южанка. Это была женщина, которая ничего не делала наполовину, и она любила своего мужа с той же силой, с какой ненавидела меня, — девушка вздохнула. — По-видимому, она не поняла сути наших отношений. Я не желала обманывать её, но она любила так пылко, любила в физическом смысле слова, что ей в голову не могло прийти, что именно душевные или, если хотите, духовные узы удерживали её мужа около меня, а меня удерживало под крышей только желание направить его силу, могущество и власть на добрые дела. И лишь теперь я поняла, как ошибалась, — она склонила голову. — Я осталась, и стала причиной несчастья, и мне нет оправдания, но я уверена, что даже если бы я и покинула этот дом, несчастье всё равно бы произошло.