Если. Отголоски прошлого (СИ) - "Fiyalman". Страница 124

— Разумеется, будем считать именно так, — ответил Холмс.

— Тогда я могу заверить Вас, что это были те отношения, какие могут возникнуть между работодателем и молодой леди, с которой он никогда не разговаривал — даже при встрече — за исключением тех случаев, когда она была в окружении его детей.

Холмс встал из кресла:

— Я очень занятой человек, мистер Гибсон, — сказал он, — и у меня нет ни времени, ни желания предаваться пустым беседам. Вы знаете, где дверь.

Гость тоже встал, и его большая нескладная фигура нависла над Холмсом. Глаза его гневно сверкнули, жёлтые щеки порозовели:

— Какого дьявола, мистер Холмс? Что всё это значит? — воскликнул он. — Вы отказываетесь от моего дела?

— Я выразился достаточно ясно, — четко проговорил Шерлок.

— Выразились-то Вы ясно, но что за этим кроется? Хотите поднять цены за свои услуги? Боитесь браться за дело или что там ещё? — он всплеснул руками. — В конце концов, я имею право на откровенный ответ.

— Конечно, имеете, — согласился Холмс, — и Вы его получите. Расследование с самого начала существенно затрудняет недостоверная информация.

— То есть, хотите сказать, что я лгу.

— Воля Ваша, я попытался высказать свои претензии со всею возможной деликатностью, однако, если Вы настаиваете на такой формулировке, я не стану с Вами спорить, — парировал Шерлок.

Софи вскочила на ноги, потому как лицо магната исказила дьявольская гримаса, и он поднял над головой здоровенный кулак. Холмс чуть усмехнулся и поднял руку, чуть отодвигая Конан Дойл в сторону:

— Не устраивайте скандала, мистер Гибсон. После плотного завтрака трудно переварить даже простейшие доводы. Прогуляйтесь на свежем утреннем воздухе, поостыньте и поразмыслите над тем, что я сказал, — он махнул в сторону двери. — Увидите, Вам это только пойдёт на пользу.

Золотой Король тут же подавил свой гнев. Глядя на него, нельзя было не подивиться тому, с каким самообладанием и быстротой он сменил жаркий гнев на презрительное безразличие:

— Ну что ж, — сказал он, — Вы сделали свой выбор. Вам лучше знать, как вести свои дела, а к своему делу я Вас насильно привлечь не могу. Однако я ломал молодцов посильнее вас. Мое унижение даром ещё никому не сходило.

— Так много сказано, — снова усмехнулся Шерлок, — а я по-прежнему цел и невредим. Итак, прощайте, мистер Гибсон. Надеюсь, этот визит послужит Вам хорошим уроком.

— Но это утро вам еще выйдет боком, мистер Холмс, — он зло глянул на Софи. — Вам обоим.

По лицу детектива пробежала тень какого-то темного порыва, и он стиснул зубы, сделав шаг к клиенту:

— Запомните, мистер Гибсон, что за все оскорбления и угрозы в сторону доктора Конан Дойл Вам придется просить прощения.

Гость лишь хмыкнул и с шумом удалился. Наступила полная тишина. Шерлок улыбнулся к Софи:

— Что скажешь? — спросил он.

— Во-первых, спасибо, — кивнула та, снова садясь в кресло. — А, во-вторых, признаться, когда я вижу, что передо мной — человек, готовый смести любое препятствие со своего пути, когда я вспоминаю, что его жена могла для него быть и препятствием, и предметом неприязни, на что откровенно указал нам Бейтс, мне начинает казаться…

— Правильно, — кивнул Холмс. — Мне — тоже. Да и все слова про гувернантку — чистый блеф!

— Ты прав, — Софи откинулась на спинку кресла. — Если сравнить страстный, чуждый условностей, совершенно неделовой тон его письма с его сдержанным, замкнутым видом… — она махнула рукой. — Я имею в виду, если сравнить его поведение в ситуации, когда любимой грозит опасность и в моменте, когда он ведет себя буднично, — Шерлок поднял на нее глаза, на мгновение замерев в предчувствии, — становится совершенно ясно, что он испытывает глубокое чувство — именно к обвиняемой, а не к жертве.

Холмс едва сдержался, чтобы не издать протяжный вздох облегчения.

— Ты видела, как я предпринял против него лобовую атаку и как он невозмутимо отбил её, — проговорил он, отведя глаза. — Затем я солгал, создав у него впечатление, будто я совершенно уверен в том, в чем, сказать по правде, я лишь сильно подозреваю его.

— Надо полагать, он вернётся, — пожала плечами Софи.

— Непременно вернётся. Не может не вернуться. Он не может оставить это дело как есть… — он прислушался. — А вот и его шаги… А, мистер Гибсон! А я только что заметил доктору Конан Дойл, что Вы несколько погорячились.

Золотой Король снова вошёл в комнату, и вид у него был куда более смиренный, чем тогда, когда он уходил от них. Он был явно обижен — оскорбленная гордость по-прежнему не покидала его, — но здравый смысл подсказал ему, что, если он хочет довести дело до конца, он должен подчиниться детективу.

— Я обдумал положение, мистер Холмс, и пришёл к выводу, что понапрасну пренебрёг Вашими замечаниями, — он повернулся к Софи. — Доктор Конан Дойл, прошу прощения за свои прежние слова.

— Я принимаю Ваши извинения, — девушка кивнула на стул, и клиент снова опустился на него.

— Мистер Холмс, — начал он. — Вы предпочитаете опираться на факты — каковы бы они ни были — и это справедливо. Но при всём том, уверяю Вас, что мои отношения с мисс Дунбар никоим образом не связаны с этим делом.

— А вот это уж позвольте мне решать, — качнул головой детектив.

— Да, да, конечно, — хмыкнул клиент. — Вы — тот же хирург: вам нужны все симптомы, чтобы поставить диагноз.

— Совершенно справедливо, — заметила Софи. — А пациент между тем пытается скрыть от хирурга свои недомогания и не дать ему докопаться до истины.

— Может быть, и так, доктор Конан Дойл, — кивнул Гибсон. — Однако, согласитесь, мистер Холмс, когда мужчине задают — без церемоний, напрямую — вопрос о его отношениях с женщиной, он постарается уйти от ответа, в том случае, конечно, если испытывает серьезное чувство, — Шерлок нервно стукнул пальцами по подлокотнику.

— Должен сказать, вы — одна из самых достойных пар, что я встречал в своей жизни, — кивнул Шолто, попеременно посмотрев на Софи и Шерлока.

Конан Дойл бросила короткий взгляд на друга:

— Мы не пара, майор, — покачал головой Холмс, опешив.

— Вот как, — тот ухмыльнулся, глянув на их переплетенные руки. — Что же, тогда Вы все же иногда ошибаетесь, мистер Холмс, — добавил он, шагнув в комнату и прикрыв дверь.

Софи глянула на замершего напротив друга и прищурилась.

— Думаю, у большинства мужчин есть в душе заветный уголок, скрытый от незваных гостей. Вы же затронули святая святых так неожиданно… — продолжал клиент. — Однако, цель, которую Вы преследуете, извиняет и оправдывает Вас, и потому считайте, что запоры рухнули, и Вас пустили в потаённое место. Итак, чего Вы хотите?

— Правды, — просто ответил Шерлок.

С минуту Золотой Король молчал, собираясь с мыслями. Его мрачное лицо, изборождённое глубокими морщинами, стало еще серьёзнее и печальней.

— Тут в нескольких словах не расскажешь, мистер Холмс, — промолвил он наконец, — а между тем есть вещи, говорить о которых и больно, и трудно, и потому Вы услышите от меня ровно столько, сколько нужно для дела, а в подробности я вдаваться не буду. Я встретил свою будущую жену, когда бывал в Бразилии. Мария Пинто была дочерью правительственного чиновника в Манаосе, — он неожиданно улыбнулся. — Как она была молода и прекрасна в былые дни! Сколько в ней было жизни и темперамента! Даже теперь, когда я трезво и критически вспоминаю своё прошлое, я вижу, сколь редкостной была её красота. Это была богатая и страстная натура, искренняя, беспокойная, совершенно не похожая на американок, которых я знал. Короче говоря, я полюбил ее, и мы поженились. И только когда роман наш закончился — а затянулся он на годы — я понял, что у нас нет ничего — абсолютно ничего — общего, — клиент развел руками. — Моя любовь увяла. Было бы легче, если бы с ней произошло то же, но кто поймёт этих женщин! Как я ни старался, ничто не могло отвратить её от меня. И если я был груб или, как считают некоторые, обходился с ней, как последнее животное, то это потому только, что я знал: если я убью её любовь, и если даже любовь её переродится в ненависть, это будет на благо нам обоим. Но ничто не могло изменить её. Она обожала меня здесь, в Англии, так же, как обожала двадцать лет назад на берегах Амазонки. Что бы я ни делал, она была предана мне, как прежде.