Если. Отголоски прошлого (СИ) - "Fiyalman". Страница 163
Шерлок Холмс прекрасно знал химию соприкосновения мужчины и женщины и мог с легкость составить реакцию того, что сейчас происходило в его мозге. Он на протяжении 38-ми лет своей жизни делал все, чтобы бороться с вещами, которые могли помешать строгости движения его сознания, но в этот момент, прижимая к себе Софи Конан Дойл, он на мгновение будто бы забыл, зачем ему нужно было это делать.
У него, конечно, были женщины: как и любой ученый, он опытным путем проверял то, что могло повлиять на человеческое сознание. Стоило взять хотя бы Ирэн Адлер — чистое воплощение женской сексуальности, которое в момент стресса ее спасения едва не вылилось в дикую ночь, о которой Шерлок даже теперь иногда вспоминал в особенно скучный вечер. Однако ни Адлер, ни все другие дамы из его прошлого, от которых остались пусть и приятные, но смутные и отнюдь не ценные воспоминания, не могли сравниться с тем, что почувствовал он в момент, когда его губы коснулись этой опасной, чудаковатой и непомерно сильной Женщины, ради которой он умер сам, убил другого и которую несколько часов назад должен мог покинуть навсегда.
Их поцелуй длился всего несколько секунд, но мысли неслись с такой скоростью, что бег времени будто бы остановился. В какой-то момент воздуха стало катастрофически не хватать, и они оба одновременно отстранились. Софи скользнула взглядом по губам Шерлока и медленно опустилась на полную стопу, неловко переложив руки с его плеч на лацканы пиджака.
Она смотрела на него так, будто он был единственным, на кого она хотела смотреть, и Шерлок, наверное, впервые в жизни почувствовал, что все было не зря. Когда она стала убирать руки с его груди, он чуть крепче сжал ладони на ее талии, и она замерла.
— Шерлок, — с трудом выдохнула Софи.
— Да? — также тяжело сказал Холмс.
— Что нам теперь с этим делать? — тихо спросила она.
Детектив смотрел на нее пару секунд:
— Что ты предлагаешь? — наконец спросил он.
В глазах напротив блеснули яростные огоньки:
— Из нас двоих мужчина — ты, — сухо ответила Софи. — Что ты предлагаешь?
— Я сто раз объяснил тебе свою позицию, — сказал он, посмотрев на Джона. — Любовная связь при моем образе жизни приводит к…
— Гармонии тела и разума, — закончил за него друг.
Шерлок Холмс отрицал отношения любого рода почти всю свою сознательную жизнь, но тут, глядя в карие глаза, которые столько раз возвращали его к жизни, он вспомнил данное себе в Корнуолле обещание больше никогда не сделать ничего, что заставит вечный вызов этого взгляда заледенеть и уступить место холоду отчужденности. Возможно, быть рядом в новом статусе — идеальная возможность это осуществить.
— Я… я не буду возражать против того, чтобы не характеризовать тебя в качестве «только моего друга».
— Интересно, — в карих глазах заплясали озорные огоньки. — А теперь — то же самое без двойного отрицания.
В любой другой ситуации и с любым другим человеком Шерлок бы в тот же момент разразился самой злой дедукцией из своего арсенала, но в этот момент он лишь почувствовал, как в груди зашевелилось что-то теплое и… светлое.
— Ты невыносима, — сказал он, постаравшись придать голосу максимальную непредвзятость. Получалось из ряда вон плохо, потому что ее губы растянулись в едва заметной улыбке. — Ладно. Софи, как ты смотришь на то, чтобы, в угоду социальному регламенту, в дальнейшем именоваться… парой?
— Положительно, — кивнула Конан Дойл.
— Что ж, мне этого достаточно, — ответил Холмс, улыбаясь одними глазами.
Они смотрели друг на друга еще пару секунд, а потом их лица вдруг стали непроницаемыми, и они одновременно потянулись к губам друг друга. Не хотелось говорить: все слова сейчас показались бы глупыми, грубыми и неуместными, а ладони Шерлока на талии Софи, ее рука, предательски скользнувшая по его шее и нырнувшая в кудри на его затылке, пылающий огонь в камине сбоку от них, и вообще — вся атмосфера квартиры, в которой они провели эти странные пять лет, полные величайшей в истории недосказанности, говорили сами за себя.
Конан Дойл отчего-то вспомнила вечер свадьбы Молли и Грэга и признание самой себе в том, что она абсолютно счастлива, и поймала себя на мысли, что безмерно тогда ошибалась.
И вдруг, всего спустя секунд десять после того, как они снова потянулись друг к другу, когда Шерлок вдруг решил прижать ее к себе крепче, их обоих одновременно накрыло волной огня, куда более сильного, чем то, что они испытывали до этого. Мужчина и женщина на мгновение замерли, чувствуя, как все вокруг буквально остановилось на краю пропасти, в которую они могли вот-вот сорваться.
Софи медленно отстранилась, и Шерлок открыл глаза, посмотрев прямо на нее. Взгляды серых и карих глаз на мгновение встретились, они оба почувствовали, как внутри растет что-то большое, горячее и даже страшное, и в этот же момент оба заметили, как в глазах напротив загорелся огонь того, что они никогда не рассчитывали увидеть у их обладателя.
Софи первой отвела глаза и неловко убрала руки с плеч Шерлока. Тот нехотя снял руки с ее талии.
— Четыре часа ночи, Шерлок, — сказала Конан Дойл хриплым голосом.
— Да, — откликнулся он.
— Я… — несколько смущенно начала она.
— Да, и я… — не менее неловко заговорил Холмс.
— Хорошо, — кивнула девушка, отворачиваясь.
— Да, отлично, — Шерлок посмотрел в другую сторону.
— Тогда?
— Да, да…
Софи, не глядя на детектива, сделала несколько шагов к выходу, но остановилась в дверях, снова посмотрев на мужчину:
— Спокойной ночи, «не сосед», — сказала она.
Он повернулся и перевел на нее взгляд:
— Спокойной ночи, Соня, — кивнул он ей.
Она, также кивнув в ответ, резко отвернулась и быстро пошла вверх по лестнице, не успев заметить, как губы Шерлока растянулись в предательской улыбке. Он смотрел в пустой дверной проем до тех пор, пока в ее комнату — чуть громче и резче, чем обычно — не хлопнула дверь.
Джон был прав. Они правда идиоты.
Софи, не включая свет, быстро подошла к кровати и, как подросток, бросилась на нее и уткнулась лицом в подушку, пытаясь унять разогнавшееся сердце.
Он знал все про Артура, знал про связь с Мориарти, и не разочаровался в ней. Он смотрел на нее в доме Гарридеба и действительно чувствовал то, что она подумала. Он сейчас смотрел на нее в гостиной так, что она поняла, что он хочет того же, что и она.
Но для этого еще было рано. И что, что они знают друг друга пять лет? Софи поднялась с постели, все-таки включила свет, решив переодеться, и на пару мгновений застыла.
Они не сказали ни слова «люблю», ни «нравишься» — им было далеко за тридцать, и все эти слова в их возрасте, кажется, вовсе не имели смысла, куда важнее было то, что они могли прочесть в глазах друг друга. И прочли. Софи встрепенулась, поворачиваясь к шкафу.
А когда посмотрела в зеркало, поняла, что отражение ей улыбается.
Шерлок стоял на месте, пока шаги Софи наверху не затихли. Он не мог ни сесть, ни потушить камин, ни пойти в ванную или спальню. Он лишь стоял, слушал, как его «не соседка» готовится ко сну и удивлялся самому себе.
Он, Шерлок Холмс, человек, отрицающий любые чувства, несколько минут назад согласился на сам предложил романтические отношения и, глядя в знакомые глаза, испытал то, о чем сейчас старался не думать, чтобы не поддаться едва подавленного желанию пойти за ней следом.
Тысячи эмоций, которые до этого были спрятаны под безразличием и иронией сейчас впивались в его душу. Девушка в комнате над ним оказалась ключом к тому замку, к которому до этого дня не подходила ни одна отмычка. К замку на его душе, который он столько лет гордо называл «Никаких сантиментов».
И было слишком спокойно от осознания того, что этот запрет — главный, выстроенный им же, — рухнул. Сам. Шерлок Холмс разгадал тысячи загадок, раскрыл сотни преступлений, поймал десятки преступников, но в этот момент он впервые в жизни понял, что кое-что решил совершенно верно.