Если. Отголоски прошлого (СИ) - "Fiyalman". Страница 48

— Слушается дело «Верховная власть против Мориарти» в уголовном суде Олд-Бейли, — сказал мерный голос по громкой связи, и Софи тряхнула руками над раковиной в уборной. — Просьба пройти в зал суда номер 10.

За спиной раздался неприятный женский голос, и Конан Дойл посмотрела в зеркало на неожиданную собеседницу:

— Это же Вы, — проговорила неизвестная рыжеволосая дама в шляпе с двумя козырьками. — Я Ваша большая фанатка.

— Вы хотели сказать, фанатка мистера Холмса, — ответила Софи, вытирая руки одноразовым полотенцем.

— Я прочла все ваши дела, следила за ходом их расследования, — она отвела край кардигана. — Вы не распишитесь у меня на кофточке?

— Никакая вы не фанатка, — сказала Софи, повернувшись к ней. — Следы на вашем предплечье — от края стола. Мне это знакомо — Вы что-то печатали в спешке, возможно, что-то срочное, а времени было в обрез.

— И только? — девушка вскинула бровь.

— На запястье чернильное пятно и у Вас оттопырен левый карман жакета, — Конан Дойл сложила руки в замок. — Пятно поставлено специально, готова поспорить, Вы уже подкараулили в уборной мистера Холмса и хотели проверить, так ли он хорош, как все говорят. Пятно на масляной основе, используется в типографской печати, но нанесено Вашим указательным пальцем, — она сделала выразительную паузу. — Вы журналистка. Вряд ли вы пачкаете руки о типографский станок. Вы решили его таким образом проверить.

— Ого! А Вы мне нравитесь, — вдруг открыто просияла девушка. — Надо сказать, что он сказал тоже самое. У нас могла бы получиться отличная статья «Шерлок Холмс: Тайны человека в кепке», — она шагнула к Софи и протянула ей руку. — Китти… Райли. Приятно познакомиться.

— Нет, — Конан Дойл двинулась к выходу. — Я лишь экономлю ваше время. Мистер Холмс отказал Вам в интервью, и, тем более, его не дам Вам я.

— У Вас с Шерлоком Холмсом отношения лишь платонические? — Райли обогнала Софи и рукой помешала ей открыть дверь в коридор. — На этот вопрос мне тоже ответа «нет» ждать? — она сделала шаг назад, когда Конан Дойл отвернулась от двери. — В прессе о вас ходят самые разнообразные слухи. Рано или поздно вам понадобится соратник — кто-нибудь, кому под силу рассказать, как всё обстоит на самом деле.

— Думаете, что годитесь для такой работы? — Софи сложила руки на груди и вскинула бровь.

— Я умна, и вы можете мне всецело… доверять, — с излишним достоинством проговорила журналистка.

— Умна? — ухмыльнулась Софи, сделав шаг к ней. — Назовите последнюю фразу, которую Вам сказал мистер Холмс.

Райли на мгновение потупила взгляд, но после посмотрела на Софи прямым, твердым взглядом:

— «Вы мне отвратительны», — сухо процитировала она.

— Поддерживаю, — иронично улыбнулась Софи. — Уверена, что он все Вам рассказал и про маникюр, и про юбку, и про то, как Вы хотите выслужиться перед начальством. Однако мистеру Холмсу до Вас нет дела, но вот я — доктор филологии с мировым именем, — она подошла еще ближе к Райли. — Одной моей рецензии достаточно, чтобы Вы не только вылетели из редакции, но и всю оставшуюся жизнь тщетно пытались устроиться корректором в штат какого-нибудь провинциального журнальчика, — Конан Дойл приблизилась к ней вплотную. — Так что посмотрите сейчас мне в глаза и к тому, что Вам уже сказали, добавьте в своем мозге еще одну мысль, — она наклонилась к девушке и почувствовала, как ее собственное лицо искажается гримасой отвращения. — Я ненавижу бездарных журналистов, и, если Вы хоть одним словом затронете Шерлока Холмса… Я. Вас. В порошок. Сотру.

— Мы в Англии, — проговорила Китти. — Здесь свобода слова ничем не ограничена.

— Если Вы действительно настолько хороший журналист, каким себя считаете, — Софи отвернулась к двери и взялась за ручку, — то Вы должны знать, что я родом из России. Знаете, как в моей стране поступают со свободой слова? — она открыла дверь и оглянулась, одарив Райли приторной улыбкой. — Почитайте про Анну Политковскую.

— КАК ИМЕННО вы можете описать этого человека, его характер? — спросила прокурор.

— Джеймс Мориарти — преступник-консультант, работающий по найму, — сказала Софи, чувствуя на себе пристальные взгляды Шерлока и Джона, сидящих на верхнем ряду зала.

— И давно Вы его знаете? — спросила прокурор, и Софи не выдержала и посмотрела на Мориарти. Он холодно ей улыбнулся, и Конан Дойл, выдержав этот зрительный контакт, посмотрела на Шерлока. Прищур никуда не делся — он все еще сомневался.

— Лично мы знакомы около года, однако виделись дважды, в общем — где-то пять минут, — ответила Софи.

— Мисс Соррел, — заговорил судья, — Вы и вправду считаете, что этого человека можно называть экспертом? Она ведь была знакома с обвиняемым всего лишь пять минут!

Слово «человек» [2] резануло по ушам, и Софи напряглась:

— Я женщина, — четко проговорила Конан Дойл, — которой достаточно двух минут, чтобы стать экспертом.

— Слово «женщина» ни разу не встречается в нашей Конституции, доктор Конан Дойл, — парировал судья.

— Как и слово «свобода», Ваша Честь, — с достоинством произнесла Софи, посмотрев на него.

— Доктор Конан Дойл! Вас вызвали сюда отвечать на вопросы мисс Соррел, а не для демонстрации ваших интеллектуальных способностей! — взорвался мужчина. — Старайтесь отвечать кратко и, по существу. Нам всем известно о Ваших детективных похождениях, однако все кроме реакций на вопросы будет расценено как неуважение к суду, — Софи посмотрела на Шерлока. Даже издалека она увидела, что первые за неделю в его глазах плясали веселые огоньки. От этого почему-то стало проще дышать. — Вы можете прожить хотя бы пару минут… НЕ ВЫДЕЛЫВАЯСЬ?!

Софи глубоко вдохнула и, решив, что дерзить в суде под прицелом фотокамер — не лучшая идея, извинилась и до конца диалога не сказала ничего компрометирующего.

Шерлок умел читать людей, как открытую книгу, и лишь дважды в жизни он оказывался бессилен — перед обнаженной Ирэн Адлер, которая старалась, чтобы по ее внешнему виду нельзя было сделать ни единого вывода и… перед Софи в эту неделю.

Конан Дойл была вполне понятным для него человеком. Она никогда не говорила ему «не делать это лицо», когда он доходил до определенного вывода, никогда не назвала его фриком и не закатывала глаза, как другие. То, что было закрыто для Миссис Хадсон, Лестрейда, Андерсона, Молли, Донован и даже сидящего рядом Джона, для нее всегда было предельно ясным — она доказала, что достойна его уважения. Шерлок Холмс никогда и никому бы в этом не признался, но уже в первый день с ней он дошел до того, что предположил, что они равны по интеллекту. Когда он находился рядом с Софи, он больше не был гигантом среди насекомых, потому что чувствовал, что может смотреть ей прямо в глаза, не вздрагивая.

Прожив с ней год, Шерлок уже без скрипа в душе мог признать, что и она его понимала. Именно по этой причине его мучало то, что он не мог «прочесть» ее.

Было очевидно, что Мориарти втягивал ее в игру для того, чтобы сломить — вполне понятно, что ее идиот-муж упоминал ее имя в присутствии людей криминального гения, и теперь он пытался запугать ее несуществующим долгом и чувством вины из-за смерти супруга. Шерлок понял это еще в Тауэре, но Софи уходила все глубже в себя, а он никогда не был специалистом в человеческих эмоциях, а потому лишь, прищуриваясь, пытался понять, что творится внутри этой девушки, и поддерживал холодные, сухие разговоры, тон которым задавала исключительно она.

Очевидно, что ее пытались поддержать другие — Молли сочувственно улыбалась ей, Джон несколько раз ободряюще хлопал по плечу при встрече, вероятно, что-то пытался делать и Хидстоун, однако Софи неизменно возвращалась домой после работы спустя тридцать четыре минуты после последней лекции. Шерлок знал, что она не пошла ни на одно свидание с доктором Танцором после того вечера 15-го марта, но он не разбирался, почему. Холмс никогда не уважал понятия человеческих границ, но что-то мешало ему влезть в личную жизнь доктора Конан Дойл и переворошить там то, что она так яростно запирала внутри себя.