160 шагов до Лео (СИ) - Астров Соль. Страница 20

Скорее всего, однажды все пойдет не так, как вам хотелось бы. Но это еще не значит, что чуда не будет. Просто сегодня оно выбрало иную дорогу. Нумерология наделяет данное число глубоким смыслом. Сто шестьдесят бывает губительным, а бывает спасительным, бывает чьей-то трагедией или поводом для встречи…»

Неожиданно она захлопнула книгу и в ее улыбке я прочла сожаление. Мы обе смотрели на приближающийся автобус, а когда он остановился, нырнули внутрь и он, пыхтя, унес нас в сторону периферии. “…бывает губительным, а бывает спасительным, бывает чьей-то трагедией или поводом для встречи…, — мусолила я только что прочитанный текст. — Чушь несусветная!»

Проехав одну остановку, автобус захрапел, как умирающая лошадь, содрогнулся, остановился и замолчал. Водитель что-то недовольно буркнул, сматерился, открыл дверь и вышел. Я видела, как его голова периодически мелькала за окном. В кои-то веки решила проехаться на общественном транспорте, да и тот сломался. Отлично! Придется пройтись пешком.

Перышки розовых облаков плыли над распростертым на вершине холма императорским замком. Когда я поравнялась с памятником из белого мрамора (кажется, это архангел Михаил, который защищает девушку), я учуяла дразнящий пряный запах. Неужели это из нашей кондитерской? Сладкая ваниль вернула меня к событиям вечеринки. Чертики! Все-таки этот Пьеро прехорошенький! Волосы соль с перцем, слишком откровенные разговоры про афродизиаки, бархатный, глубокий голос. Вот только ускользнул он от меня!

Хм… Он носит часы на правой руке… Не помню, что это значит согласно теории Энн. Чертики! А вот дерби вместе оксфордов, типа как Рендж Ровер вместо Фольксваген Мультивен? Точно! Это я хорошо запомнила: говорит об брутальной, тонко чувствующей натуре. Энн права, пора мне на курсы к какому-нибудь гуру типа Павла Ракова. Энн легко говорить, она «рожденная с мозгами, сердце которой любить не может», а я больше чувствую, чем могу описать. И вообще кто он такой? Знакомый Умберто? Чей-то муж или коллега? Откуда мне знать! И главное, зачем? Как раз сейчас, когда я размышляю, что мне делать дальше с моим браком! Я взяла паузу, чтобы разобраться в себе, но так ничего и не поняла, помимо того, что одинока. И появления мистера Маски никак не помогло этому. Как раз наоборот.

Мимо меня прошел мужчина в черном пальто, оглядел с ног до головы, улыбнулся и бросил: «Bella!» Все же итальянцы самовлюбленные нарциссы. Убеждены, что любая женщина должна пасть ниц к их ногам. Ага! Посмотрел бы он на меня, если бы рядом с ним шла настоящая итальянка. Вот как Энн своего Умберто держит! А мне пятнадцати лет не хватило, чтобы отрастить свою самооценку и не заморачиваться насчет прикосновения незнакомого мужчины. Чертики! Да я бы его просто не отпустила, будь во мне хоть немного итальянской крови. Тем более, что такие встречи не так уж и часты в нашем провинциальном городе.

Я даже не заметила, как оказалась рядом с кафедральным собором, ради главной реликвии которого — пояса Богородицы, — пять раз в год в наш город съезжаются верующие со всего мира. А еще все те, кто верит в чудо. Именно чуда мне сейчас и не хватает.

Пройдя еще метров сто по каменной брусчатке, я свернула налево и остановилась напротив нашего магазина. Несмотря на столь поздний час, в окнах «Фа-Сольки» горел свет, выделяя на фоне светло-бежевого декора темную, сгорбленную фигуру Энцо. Что он там делает? Подбивает выручку? Так поздно? Может, сегодня было очень много клиентов? Это здорово, что мое отсутствие положительно влияет на доходы. Зайти туда в маленьком черном платье, на каблуках вместо кителя и банданы — значит снова поцапаться из-за какой-то ерунды, а мне сейчас этого очень не хотелось бы. Еще и это! — на руке у меня еще болталась венецианская маска Коломбины, которую я так и не надела. "Пошел искать свою Коломбину!" — вспомнила я слова подруги. Эту маску я обнаружила в ящике с секретом, подаренном мне на день рождения лет двадцать назад, который теперь лежал в гардеробе с бабушкиными вещами и выбросить их я не решалась. Чертики! Вот где может быть и ее рецептарий!

Вдруг Энцо посмотрел в окно и наши с ним взгляды встретились. Я остановилась посреди улицы в позе суриката. Ну вот! Подумает бог весть что! Бежать? Но почему я должна бежать? В конце концов, я взяла паузу, и он об этом знает. Могу я позволить себе разобраться в своих же чувствах! Его карие глаза были пустыми и потерянными, а обычно уложенные гелем кудряшки торчали в разные стороны. Мне стало его жаль. Не знаю, что было написано у меня на лице, но он вернулся к работе, будто я была незнакомкой. Ничего себе расклад! А ведь мы еще в браке!

«Когда отношения умирают, они разрываются цивилизованно и без скандалов», — говорил мне психолог. Но это был явно не наш случай. Мы все еще продолжали ругаться из-за каждой мелочи. Нет, я все сделала правильно, что ушла пожить к бабушке. Ведь момент возвращаться еще не настал.

Может, он страдает из-за моего отсутствия и не хочет этого показывать? А может, все наоборот? Ведь из-за него я испортила себе жизнь и перестала общаться с Сандрой. Какая мне теперь разница, что он чувствует?! Но ведь и у нас с Энцо было все хорошо когда-то, просто хорошо. Не знаю. Скорее всего, мы просто были нужны друг другу. Леонардо неожиданно уехал и мне был нужен человек, который бы о нем хоть чем-то напоминал. Энцо же нужно было пережить смерть отца и деда. И мы снова встретили друг друга. Я даже не спрашивала, что с ними случилось, да и Энцо не горел желанием поделиться. Лишь однажды сказал: “Во всем, что случилось, виноват Алекс”.

Может, он и прав: зачем царапать душу воспоминаниями? С тех пор я больше ни о чем его не спрашивала. Хотя мне, конечно, всегда было интересно, в чем именно он виноват. Беата, вот кто может все знать. Но после смерти бабушки она перестала со мной разговаривать. Надо перебороть гордость и сходить как-нибудь к ней. Но не сейчас, я и так слишком запуталась.

— Соль, ты видела это? — как-то после свадьбы спросил он меня, листая журнал с предложениями о работе «Лаворо».

Большим жирным шрифтом в рамке меня ждал шанс: «Европа Стар» разыскивает новые лица для фильмов и рекламы. Если ты хочешь стать одним из них, звони по номеру 06…».

— А что ты теряешь, Соль, кроме денег на билет в Рим? Заработаешь побольше чаевых и вперед, покорять столицу! Ты не представляешь, сколько им платят!

Я тогда не придала значение его словам “не представляешь, сколько им платят!” Мы очень часто не придаем значение не только словам, но и поступкам, которые не совмещаются с нашим способом действовать.

После того, как я разорвала все связи с бабушкой, денег на жизнь нам не хватало и я соглашалась на всякую работу. В отличие от него. Казалось, он ждал от жизни какого-то особенного случая.

— Да какая из меня актриса? — хотя в детстве, как и большинство девочек, я мечтала ею стать.

— Соль, вот увидишь, мы встанем на ноги и еще докажем твоей бабушке, что не хуже нее сможем устроиться в жизни. — он крепко обнял меня и поцеловал в лоб. — А потом еще и наследство от нее получишь. Кому ей еще все завещать?

Он отошел на два шага и оценивающе окинул взглядом с ног до головы:

— Соль, а ты у меня ничего! Орнеллу Мути подсидеть легко сможешь!

И я бросила учебу, ибо она забирала у меня много времени и денег, которых у нас не было. Не могла же я себе позволить при таком раскладе выпрашивать их у бабушки. Актриса так актриса! А вдруг повезет! Даже драйв какой-то ненормальный появился. С бабушкой мы виделись все реже и реже с того момента, когда я сказала Энцо:

— Не любит она меня. Я вообще сомневаюсь, умеет ли она это делать. Вот подумай: женщина, которая дочь бросила, может когда-нибудь кого-то полюбить? — его слова до сих пор не выходят у меня из головы. И я сдалась. Записалась на собеседование, купила билет до Рима. Откладывала сверхурочные и чаевые, благо тогда итальянцы не скупились на них. Сейчас, конечно, эти времена уже прошли.

Столица встретила меня шумом машин и толпой туристов, спешащих на уходящие поезда в предвкушении новых открытий в этом архитектурно-историческом и гастрономическом рае. Место, где располагался «Волти Нуови», или “новые лица” было найти легче, чем выпить кофе в “Золотой чашке” в послеобеденный перерыв. Я поднялась на второй этаж и представилась секретарше, жгучей брюнетке с лошадиными зубами. Через пять минут она завела меня в кабинет с табличкой “Vito Cattani, Capo Casting”, оставив там одну. Я изучала фотографии артистов кино и театра, гобелены фрагментов из “Дольче Вита”, “Римские каникулы”, “Развод по-итальянски, ожидая главного по кастингу.