Дело о ядах (ЛП) - Торли Эдди. Страница 24

Я не такая героиня, как они. Может, я и спасла маленьких девочек, но все же убила их отца.

Йоссе наклоняется ближе, прежде чем отпустить меня, его губы касаются моего уха.

— Я провожу тебя в целости домой. Клянусь.

Я отодвигаюсь на пару шагов. Я не хочу возвращаться в матери и Теневому Обществу. И это невозможно из-за их записки с выкупом. Даже если я скажу, что сбежала, матушка знает, что я была тут с королевичами, так что будет ждать, что я приведу Теневое Общество в их укрытие. Она убьет этих невинных детей. Вина все сильнее обвивается вокруг моей шеи, и во рту появляется неприятный привкус.

— Нет, — шепчу я.

Йоссе смотрит на меня так, будто я только что отказался от золота в сундуке Короля-Солнца.

— Но ты сказала…

— Я сказала, что хочу свободы.

Его зеленые глаза смотрят мне в глаза.

— Я найду способ сдержать свое обещание. Поверь мне, — он берет меня за руку и проводит к девочкам. — Что нужно сказать Мирабель?

Мирабель. Не отравительница. Не La Petite Voisin. Мирабель.

Франсуаза застенчиво смотрит вниз.

— Спасибо, что исцелила меня. Прости, что я подняла такой шум.

— Не надо извиняться, — я предлагаю ей пожать руку в знак перемирия, но маленькая Анна бросается в атаку. Она опускает меня на пол и забирается мне на колени, прижимаясь к моей груди. Такое ощущение, что меня пнули под живот, только не больно. Это скорее ощущение цветения и жжения. Прилив жара, который выбивает мое сердце и прижимает его к горлу. Медленно и с особой осторожностью я обнимаю Анну за плечи.

— Я рада, что тебе стало лучше, — говорю я, но мой голос становится хриплым. Она сжимает сильнее, и я закрываю глаза, отчаянно пытаясь сохранить это чувство, эту целостность, пока резкий лязг металла не заставляет мои веки распахнуться.

Я отрываюсь от Анны, Мари ругается, и Йоссе вскакивает на ноги.

— Невероятно! — капитан полиции стоит на входе в канализационную камеру, его меч дрожит у его ног.

Все во мне сжимается.

Йоссе не успеет сдержать обещание.

Уже утро. И офицер вернулся, чтобы убить меня.

10

ЙОССЕ

— Может, объяснишь, почему твои сестры обнимают нашу пленницу? — Дегре кипит.

— Ты вовремя пришел, — вмешивается Людовик. — Это возмутительно. Бастард…

— Она исцелила девочек, — вмешиваюсь я, гладя голову Франсуазы, робко улыбаясь Дегре. Надеясь, что этого объяснения ему хватит. Надеясь, что он передумает.

Его лицо искажает гнев, да, но неожиданные эмоции мерцают под поверхностью. Обида блестит в его глазах. Предательство капает с опущенных уголков рта.

Это намного хуже.

Я ослабляю воротник, но не могу дышать. Сердце стучит так сильно, что мадам Бисет, наверное, слышит в кондитерской. Дегре медленно склоняется и поднимает рапиру. Когда он выпрямляется, у него стальное лицо. Он поправляет хватку на рапире и сжимает зубы. У меня меньше десяти секунд, чтобы принять решение, прежде чем Дегре сделает это за меня.

Я бросаю взгляд на Мирабель, и она смотрит в ответ, ее глаза круглые, как блюдца. «Ты обещал», — кричит она, не говоря ни слова.

Губа Франсуазы за ней начинает дрожать. Анна хватает Мирабель за руку. Я знаю, что сделали бы мой отец или его министры: вырвали бы обещанную свободу из ее рук, как куски хлеба, которые они обещали крестьянам. Но не таким я хочу быть. Я из королевской семьи другого рода, и если я хочу, чтобы девочки последовали моему примеру, я должен быть первым. Выступить за что-нибудь.

«Будь сильным, Йоссе».

Я выдыхаю, вытираю липкие ладони о штаны и шагаю к Дегре.

— Мы можем поговорить наедине?

Он хмурится, но позволяет мне обнять его за плечи и увести в туннель. Было бы проще, если бы я позволил ему избавиться от Мирабель. Ее люди убили моего отца — хотя она и заявляла о своей невиновности — и если я ее отпущу, она легко может выдать нас своей матери. Я должен думать о безопасности своих сестер.

Но моих сестер не было бы в живых, если бы не она.

— Ну? — Дегре отталкивает меня, как только мы поворачиваем за угол. — Что ты можешь сказать?

— Прости, — и я пинаю его и бью ботинком по его запястью. Когда его меч падает на землю, я бью кулаком по его виску. С его губ срывается тихий вопль, и он падает на мокрый каменный пол. Я смягчаю его падение, как могу. — Мне правда очень жаль, — шепчу я, прежде чем броситься обратно тем же путем, которым мы пришли. Он придет через несколько минут, если нам повезет. Секунд, если нет. — Нам нужно уходить сейчас, — кричу я, врываясь в комнату.

Людовик поднимается на ноги, его глаза дикие.

— Где капитан Дегре? Что ты наделал?

Он пытается встать на пути, но я отталкиваю его.

— Это не твое дело, — я протягиваю Мирабель руку и поднимаю ее. — Надеюсь, ты можешь бежать.

— Предатель! — кричит Людовик. Он вытаскивает рапиру из кучки своих вещей и направляет ее на меня. Его плечи вздымаются, пот выступает на лбу. Стальной клинок блестит в свете факела, острие вспыхивает. — Ты не можешь освободить ее.

— Отойди. У меня нет времени драться с тобой, — говорю я, но мы оба знаем, что я не смог бы победить его мечом, даже если бы у меня было все время на свете.

— Назад, — Людовик поворачивает запястье, и его клинок пролетает мимо моей щеки, останавливаясь чуть ниже моего подбородка. Анна и Франсуаза ахают, и Мирабель сжимается позади меня.

Я кричу от разочарования и хватаюсь за кинжал в сапоге. Против его рапиры это не поможет, но мы с Мирабель не можем находиться в этих туннелях, когда Дегре проснется. Он без колебаний убьет ее и заставит меня пожалеть, что я не умер. Я собираюсь сделать выпад, когда что-то белое пробегает сбоку. Мари бросается к Людовику с леденящим кровь криком, и они врезаются в каменную стену. Людовик стонет, и его рапира улетает в лужу.

— Идите! — выдыхает Мари. — Уводи ее!

Я смотрю на мадам Рояль полсекунды, затем сжимаю запястье Мирабель и бросаюсь в туннели. Мы слепо мчимся сквозь темноту, преследуемые эхом наших шагов.

«Что ты наделал? — слова стучат у меня в ушах. — Ты предал своего лучшего друга. Под угрозой твои сестры».

И все же я продолжаю бежать, и правильность моего выбора подстегивает меня. Жизнь за жизнь. Три жизни, если вести счет.

Я выхожу через люк в полу в кондитерскую, подтягиваю Мирабель за собой и киваю мадам Бисет, когда мы бросаемся к двери. Но старуха бросает взгляд на редкое платье Мирабель и кидается за нами.

— Вот и нет, хитрый гульфик! — она опускает люк, и мука взлетает в воздух. Пока я кашляю, она бросается сквозь туман, как волк сквозь снег. — Что я говорила о шлюхах в моем магазине? — она ловит пальцами прядь волос Мирабель и фыркает. — Грязная вонючая шлюха. Если она заразная…

Я вонзаю локоть в пухлый бок мадам Бисет и выбегаю на улицу Сент-Оноре. Ее крики преследуют нас, пока мы бежим по улицам, пока мы не добираемся до Площади Побед и прячемся за магазином свеч. Еще рано, магазины темные и закрытые, даже тележек с товарами нет на улицах. Я отпускаю Мирабель и сгибаюсь, упирая руки в колени. Она прислоняется к стене, издает звуки, похожие и на всхлипы, и на смех.

Воздух тут пахнет дождем, а не похлебкой, и брусчатка блестит в свете раннего утра. Я глубоко дышу носом, пока напряжение не отпускает мои плечи.

— Не верится, что мы смогли, — говорю я.

— Не верится, что ты освободил меня, — темные глаза Мирабель большие от шока.

— Я же обещал.

— Да, но… — она смотрит в сторону, откуда мы пришли, потом на меня и пожимает плечами. — Значит, мы квиты, принц.

Она отталкивается от стены, поправляет изорванное красное платье и идет по улице, не оглянувшись. Не сказав «спасибо». Довольно грубо, учитывая, что я рискнул всем, чтобы помочь ей. Но это только половина причины, по которой мне не по себе: если она уйдет, она может пойти куда угодно. Сделать что угодно. В этом и заключается свобода, напоминаю я себе. Но здесь, когда город тянется в тысячах направлений, свобода кажется слишком свободной. Предупреждения Дегре кажутся вполне реальными. И вероятными. Она могла солгать о том, что не вернется к матери. Она могла спасти девочек, чтобы завоевать мое доверие. Возможно, она хочет привести Теневое Общество в канализацию.