Карат. Чёрное сердце (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)". Страница 70

— Доброй ночи, мистер Бэрингтон.

— И вам, друг мой. Прошу прощения, что не дал поспать своим неожиданным появлением.

Мужчина не держал зла, только переживал, проговорив уже в спину Карата, когда он прошел дальше, направляясь к лифту:

— …Не желаете, чтобы я отправил к вам доктора?

— Нет, благодарю. Крепкий сон и ванна — это всё, что нам нужно.

— Как пожелаете, господин.

— Крепкий сон, говоришь? — пробормотала я недовольно, рассчитывая вовсе на другое времяпровождение и бросая смущенный взгляд на пожилого мужчину, когда Карат расхохотался, неожиданно целуя меня еще до того, как двери лифта успели закрыться, скрывая нас от посторонних глаз.

— Мистер Бэрингтон?!

— Да, мое человеческое имя. Рэт Бэрингтон.

Я никогда даже подумать не могла, что у Карата может быть не просто дом, а квартира!

В явно дорогом, стильном и очень красивом доме. Поэтому не могла и представить то, как она может выглядеть, но, когда оказалась в ней, с удивлением увидела светлые просторные комнаты, отделенные друг от друга даже не стенами, а всего лишь перегородками, отчего пространство казалось настолько большим, что дух свободы парил здесь прохладой и свежестью.

Вся мебель и обстановка были в светлых тонах, не обремененные излишними нагромождениями, без картин или каких-то вычурных предметов, за которые бы мог зацепиться глаз.

Карат остановился на пороге, замирая и с улыбкой наблюдая за моей реакцией, пока я только и могла, что моргать и рассматривать всё вокруг, ощущая самое главное и ценное — его аромат в этом месте.

Он действительно ЖИЛ здесь!

— Нравится, детка?

Я только зачарованно кивнула головой, вертя ею, чтобы всё рассмотреть, и понимая, что мне здесь приятно и уютно находиться, даже несмотря на отсутствие дерева и большой шумной семьи.

Вот только не смогла сдержать широкую улыбку, когда оказалась в спальне с большой кроватью, потому что на противоположной от нее стене был изображен лес. Темно-зеленый, в туманной дымке.

Засыпая здесь, Карат видел лес.

И это казалось мне таким милым и трогательным.

— Ты живешь здесь один? — пробормотала я, видя, как глаза Карата полыхнули весело и озорно, когда он опустился передо мной на корточки, посадив осторожно на край кровати, ибо я до сих пор не ощущала собственного тела снизу:

— А что, не похоже на то?

Я только пожала плечами:

— И убираешься сам?

— Убирается домработница. Три раза в неделю. Она же гладит, стирает машинка. Готовит печка, так что всё продумано.

Он улыбался и выглядел таким красивым, что сердце сводило судорогой.

Такой родной сейчас, такой мой.

— Побудь пока здесь, я пока наберу ванну и вернусь.

Карат потянулся, чтобы поцеловать, и в этом жадном прикосновении я ощутила, как нелегко ему давалось сдерживаться и не трогать меня. Как сильно он хотел продолжения. Сколько силы приходилось прилагать, чтобы его огненная кровь не навредила мне, выплескиваясь черной лавой.

Когда он ушел, я принялась остервенело щипать собственные ноги и бедра, видя, как кожа становится розовой от прилива крови, но по-прежнему не чувствовала совершено ничего, отчего было не по себе.

— Это ведь не будет длиться долго, да? — с надеждой смотрела я в неоновые глаза своего красивого хищного мужчины, когда Карат вернулся, чтобы отнести меня в ванную, вот только вместо того, чтобы поднять на руки, неожиданно положил на кровать, парой движений разрывая полоски из ластика, которые составляли мой наряд. …А я его так долго натягивала.

В этот раз рассмеяться у него не получилось, и был момент, когда мне показалось, что он просто накинется на меня.

Не знаю, как Карат сдержался, даже если глухо и низко зарычал, тем не менее поднимая на руки осторожно и нежно, зашагав из спальни в другом направлении, где я ощутила аромат свежести и чего-то еще очень приятного и сладковатого.

Он скинул с себя брюки, больше не скрывая своего величественного возбуждения, и опустился вместе со мной в ванну так, что теперь я лежала обнаженной на нем. Обнаженном.

Даже несмотря на то что от ребер до кончиков ног я ничего не ощущала, во мне всё затрепетало от нашей близости сейчас.

Оттого что я смотрела в его красивое лицо, не пытаясь отвернуться и скрывать свои эмоции, растянувшись на его торсе животом к животу.

Любуясь каждой его черточкой и утопая в неоновых глазах, которые горели только ради меня.

— Ведь ты сделал всё, чтобы я пришла к тебе сама, — прошептала я первой, обнимая мужчину за могучую шею и едва касаясь его губ своими, наслаждаясь тем, как мы касались друг друга кожа к коже.

— Это было очень непросто.

— Из-за моего упрямства?

— Из-за моих чувств к тебе. Никогда еще мое терпение и самообладание так не трещали по швам.

Я широко улыбнулась в его губы, не отрывая своих.

Он был моим наркотиком, от которого невозможно оторваться.

Я целовала его и не могла остановиться, даже чтобы вдохнуть полной грудью спертый воздух в ванной, от которого стены покрылись капельками влаги.

Целовала и сходила с ума от своей жажды.

Водила руками по его напряженному торсу, наслаждаясь каждым прикосновением, смывая кровь.

Опускалась губами по шее на грудь, чтобы поцеловать каждую ранку, оставленную мной, слыша над собой хриплое дыхание и ощущая вибрацию в груди от рычания моего зверя.

Я обожала его великолепное тело и отчаянно желала познать его, возвращая каждую ласку и поцелуй, которые он дарил мне.

— …Скоро умом тронусь! — простонал Карат, хватаясь за края ванны и вырывая куски, которые с грохотом повалились на пол, хватая меня и вылезая сам, чтобы кинуться в спальню под мой довольный игривый смех.

От нас осталась мокрая дорожка на полу и простыни моментально стали влажными, когда он принес меня, на секунду ставя на пол и придерживая обжигающе горячими ладонями, вздрагивая от неожиданности, когда я взвизгнула от восторга, потому что наконец-то ощутила прохладу пола под обнаженными ступнями и небольшую острую боль, которая бывает, если ногу отсидеть.

— Что такое, детка?

Карат вцепился в меня так, словно испугался, что я распадусь на куски, но вместо ответа я толкнула его на кровать спиной, тут же забираясь вслед за ним и садясь на его бедра.

— Так что ты там говорил про дни и ночи, в которые я смогу познать все грани плотской любви и постигнуть ее? — прошептала я, сверкнув улыбкой и замирая от того, как неоновые глаза Карата полыхнули таким жаром, что казалось, я могла ощутить его собственной обнаженной влажной кожей.

Больше он не сдерживался, выпустив всё то самое горячее, яростное и безудержное, что в нем копилось за всё то время, что Карат отчаянно сдерживался, пока приручал меня к себе и боялся причинить вред.

Я даже взвизгнуть не успела, как оказалась под ним, оттого что Карат резко и порывисто развернулся, прижимая меня животом к матрасу и наваливаясь сверху так, что я ощутила ягодицами его возбуждение и полную боевую готовность.

— Если будет невыносимо больно — замри и не шевелись, потому что ничто другое тебя уже не спасет! — прорычал он, разводя мои ноги и сжимая в кулаке мокрые волосы, но вместо ответа я укусила его за руку, тут же вскрикнув, потому что он вошел в меня одним рывком до самого упора и даже еще глубже, отчего перед глазами на миг стало темно и тело сжалось по инерции от новых ощущений, в которых на данный момент преобладала боль.

Но это было недолго.

Стоило только Карату начать двигаться, как я поняла, что боль отступает и на смену ей приходит терпкая страсть, от которой кружилась голова и в легких не хватало воздуха.

Его бедра шлепались о мои ягодицы, издавая резкий звонкий хлопок, насаживая меня так глубоко, что в горле пересыхало от хрипов.

Я хваталась пальцами за простыню, сжимая ее, кусала ее, чтобы сдержать крики, когда тело выкручивало тугой пружиной, выжимая насухо каждое дрожащее нервное окончание, чтобы закручивать эту терпкую, густую страсть всё сильнее и сильнее, пока она не рванула во мне, оглушая и заставляя прогнуться в спине так, что я буквально взвыла.