Дракон с отрезанными крыльями (СИ) - Эн Вера. Страница 18

Она усмехнулась еще, почувствовав удивление Арианы. Смешная. Тридцать лет ее знает, а все понять не может. Беанна, конечно, та еще эгоистка, но она никогда не желала зла близким людям. И Дарре этому несчастному тоже не желает.

— Ты бы объяснила это Айлин, — посоветовала Ариана, ответив на ласку сестры. — Она взрослая девочка, поймет. А то поссоритесь еще на пустом месте. А ей сейчас очень нужно материнское тепло и понимание.

Беанна махнула рукой и отошла от сестры.

— Из меня плохая мать, Ариана: я слишком много думаю о себе и слишком мало о девочках, — призналась она. — Но с этим ничего не поделаешь: такой уродилась, такой и помру. У Айлин хоть ты есть, а Беата вовсе вольный ветер в поле. Ей никто не указ, даже отец. И это в шесть лет. А что дальше будет — боюсь представить.

— Вся в тебя, — улыбнулась Ариана. Она не собиралась указывать сестре, как жить, да Беанна и не послушала бы. Но она любила сестру и желала счастья и ей, и ее семейству. И очень не хотела, чтобы племянницы потом расплачивались за родительские ошибки и невнимание.

— Не приведи Ивон! — отозвалась Беанна. — Надо было тоже ее тебе на воспитание отдать — была бы сейчас как шелковая.

Ариана нахмурилась.

— Мне только чудится, или ты хочешь обвинить меня в излишней суровости к детям? — спросила она. Но Беанна только махнула рукой.

— Я не про тебя, солнце мое, — заявила она. — Я про Вилхе. Беата на него как на божество смотрит, каждое слово ловит, каждому взгляду повинуется. Иногда подумываю, не одолжить ли у тебя племянника на пару недель в воспитательных целях. Только ведь тогда и Ану придется брать, а это уже полный ужас будет. Они с Беатой дом по камешку разберут, а потом за госпиталь примутся.

Беанна еще что-то говорила, но Ариана перестала слушать. Сестра задела за больное, пусть невольно, но обвинив ее в недостатке нежности к собственным детям. Ариана и сама чувствовала, что недодает им ласки, стремясь сделать сильными и самостоятельными — такими, чтобы выжить в этом жестоком мире и суметь противостоять любым неприятностям. Не сломаться, как Ариана, которой только божья милость помогла прийти в себя. Да только ведь, если вернуться к истокам, именно родительское невнимание и вынудило Ариану начать замыкаться в себе. Если бы мама не отгородилась от нее после достопамятной пощечины, Ариана не чувствовала бы себя такой одинокой и ненужной. Она не могла сказать об этом маме — не знала, будучи ребенком, имеет ли право, нужна ли матери ее нежность. Но зато, вспоминая об этом, совершенно ясно понимала, сколь ее дети нуждаются в ней. Ариана спорила с мужем о методах воспитания Дарре, а на деле копировала его поведение, не подпуская детей слишком близко и не позволяя им проявлять эмоции. Только ведь… Пройдет еще немного времени, и они поверят в ее равнодушие и сами станут такими же. И нет никаких ручательств, что попадется им на пути человек, который вытащит их из такого состояния, как Лил Ариану вытащил. Зачем же она так себя ведет? Проявлять эмоции гораздо сложнее, чем делать вид, что их нет, но на то и материнская доля, чтобы пересмотреть свои привычки и постараться дать детям то, чего они с сестрой были лишены. Беанна считала себя плохой матерью, но Ариана была уверена, что сестре эта роль удавалась гораздо лучше, чем ей самой. Беанна не пыталась детей воспитывать, а просто любила их и не скрывала этого. Зачем же скрывала Ариана?..

Она увидела дракона издалека. Он лежал у ее дома на боку почти неподвижно, лишь изредка вздрагивая и впиваясь когтями в стылый грунт. Возле его изголовья стоял Лил, а возле спины — Эйнард. Последний тщательно осматривал оставшиеся от крыльев раны, и Ариана где-то на задворках сознания вспомнила, что Беанна рассказывала о желании мужа обследовать Дарре в образе ящера. Вот только она не думала, что они не дождутся ее. Но даже эта мысль исчезла столь же быстро, как и появилась. Ариана поймала взгляд Дарре и вздрогнула от бьющихся в нем страданий. Зрачки расширены, дыхание — на разрыв, пальцы скрючены, и только невероятная воля не дает телу извернуться от боли, завопить в голос, раскидать ничего не понимающих мучителей…

Ариана бросилась к Дарре, не думая об опасности, которую мог таить обезумевший дракон. Прикрикнула на ходу на мужа и его товарища, обхватила Дарре за шею, гладя, шепча успокаивающие слова, обещая избавить от терзаний. Сама не поняла, в какой момент ее руки вместо дракона стали обнимать содрогающегося от боли и страха мальчишку, и только уткнулась во взлохмаченную макушку, прижала к себе взмокшую, пышущую жаром голову и сама расплакалась, прочувствовав только что пережитый Дарре кошмар.

— П-простите, — еле слышно, выбивая зубами дробь, пробормотал он. — Я… не с-смог…

Ариана прижалась губами к его лбу, потом приникла к тому же месту щекой.

— Не сказал… Глупенький… Да разве ж кто-то заставил бы тебя…

— Д-доктор п-помочь хотел, — прошептал Дарре, вцепившись в ее юбку мертвой хваткой, как будто она могла отвести боль. Ариана вдохнула поглубже, справляясь со слезами.

— Ох, уж этот мне доктор, — бессильно пригрозила она. — Дождется он у меня когда-нибудь… с его новаторскими методами…

Дарре содрогнулся еще всем телом и усилием воли заставил себя расслабиться. Так, наверное, справиться с болью было проще. А Ариана вдруг ощутила всплеск острой ненависти к самой себе. Отгородилась, воспитательница эндова, ничего за два месяца о мальчике не узнала. Очухался и очухался, значит, и дальше справится. Вот он и справляется…

— Извини, — раздался у нее над ухом голос Эйнарда. — Как всегда, увлекся и не заметил, — он наклонился и протянул Дарре руку, помогая подняться. Потом крепко эту руку пожал. — Только больше не геройствуй так. А то Ариана нам обоим головы снимет. И Лилу еще достанется.

Ариана сердито нахмурилась, но Эйнард только махнул рукой.

— Все, что надо, я увидел. Теперь хоть буду знать, что искать, — загадочно сообщил он, приобнял за талию жену и повел ее прочь со двора.

Ариана опустила голову, не чувствуя в себе сил подняться. Ведь тогда надо будет заглянуть в глаза Дарре и Лилу, а это казалось совершенно невыносимым. Дарре — из-за чувства вины. Лилу — из-за страшного, опустошающего ощущения разочарования. Он стоял рядом с мальчиком, когда тот корчился в муках, и даже пальцем не пошевелил, чтобы остановить это издевательство. Только сжимал в руке пузырек со снотворным — видимо, на самый крайний случай.

Вот только «крайний случай» неожиданно подкрался с другой стороны.

Лил уверенным движением поднял Ариану с земли, очевидно, почувствовав ее состояние и желая помочь. Но его прикосновения обожгли, вызвав сильный приступ неприязни, и Ариана без единого колебания освободилась от рук мужа.

— Я справлюсь, — холодно заверила она. — Подставь лучше Дарре плечо. И пойдемте в дом.

Она заметила, как изменилось его лицо от ее тона, но объяснять не захотела. Этот разговор стоило оставить на потом, когда у нее немного схлынет гнев, а Лил поймет, чем именно она недовольна. А сейчас Ариана желала лишь облегчить Дарре боль и привести его в себя. И стать наконец нормальной любящей матерью. Не так уж это и сложно, на самом деле. Главное — не ждать критического момента. После которого станет слишком поздно.

Она уговорила Дарре немного отдохнуть в постели, хотя тот упорно пытался убедить ее, что чувствует себя хорошо и должен закончить дела по дому, прерванные появлением Эйнарда. А сам отрубился, едва коснувшись головой подушки. Боль потихоньку отпускала, переставая скручивать члены и рвать дыхание, но сам сон был тревожен, и Ариана не раз и не два вскакивала с лавки, чтобы взять Дарре за руку, осторожно погладить по спутанным волосам, убрать с мокрого от пота лба прилипшие пряди и прошептать что-нибудь успокаивающее и очень ласковое.

— Мам, — дверь в комнату приоткрылась, на пороге показался Вилхе. Он смотрел в пол и всем своим видом изображал раскаяние. Ариана быстро перебрала в голове последние проделки сына, но, так и не решив, что случилось, прямо спросила об этом у Вилхе. — Дарре… очень больно, да, превращаться в дракона?