100 грамм смерти (СИ) - Слуницкая Мария. Страница 15
— Тебе что-нибудь нужно? — запоздало спрашиваю, устыдившись собственного эгоизма. Шпанс смертельно болен, а я все продолжаю жалеть себя.
— Нет, ничего… — снова закашливаясь, с трудом произносит Шпанс. — Мне не так долго осталось, девочка… Но это тоже ничего… — заметив, как я сникла, он ободряюще улыбается. — Мне уже лучше будет там, чем здесь. Слишком больно.
И снова я плачу, но на сей раз не о себе, а об этом добродушно-ворчливом мужчине.
— Ну вот… Я расстроил тебя, старый дурак… — он ворчит сам на себя, искренне расстраиваясь.
— Я буду дежурить у тебя каждый день…
— Нет. Я не для того помогал Фолку, чтобы ты теперь окопалась в новой тюрьме. Да и Биргер заботится обо мне, не волнуйся.
— Тогда я буду навещать тебя, хорошо? Мы будем говорить обо всём и ни о чём… Или будем молчать, всё равно… Просто я буду рядом, буду держать тебя за руку, поить водой, кормить, если потребуется.
— Собеседник из меня не очень… Я всё больше сплю, если боли не мучают. Но ты заходи…
— Кара! — в дверях появляется Илва. — Раз уж ты вернулась, давай-ка, берись за работу. Сегодня дежуришь на Ферме.
Мне хочется её задушить. Не за презрение ко мне, а за равнодушие к умирающему.
— Сейчас иду… — отвечаю сквозь зубы, едва сдерживая гнев. — Я загляну к тебе вечером, Шпанс, отдыхай…
Даже не глядя на Илву, прохожу мимо и сразу же отправляюсь на Ферму, надеясь, что работа поможет отвлечься от тягостных мыслей.
***
Переступаю порог курятника и сталкиваюсь с Фолком. Как всегда, хмурый, он уже вовсю трудится.
— Откуда ты взялся?
— Я же сказал, что буду рядом… — он даже головы не поворачивает в мою сторону.
— Мне не требуется нянька…
— Ты ещё не восстановила силы. Будет сложно.
— Только не надо меня опекать… — выплёскиваю скопившуюся злость на Фолка, хотя он-то точно ни в чем не виноват. — Прости… Это сложнее, чем я думала.
— Знаю. Потому я и здесь. И не бойся, ты меня не увидишь и не услышишь, только если действительно нужна будет помощь. Давай, ты накормишь птиц, а я почищу загоны?
— Ну уж нет… Я накормлю птиц, а потом помогу тебе.
— Ёпта, да не нужно никому ничего доказывать! Ты ещё слаба.
— Я справлюсь.
— Ладно.
Больше мы не говорим и работаем молча.
Пока разбрасываю корм птицам, размышляю о своей жизни, пытаясь понять, как жить дальше. Дело совсем не в дежурствах, а самом острове… Я больше не чувствую себя здесь свободной, не чувствую себя в безопасности, словно незримая тень Тины следует за мной попятам, чтобы снова столкнуть с обрыва. А жалостливые взгляды островитян раздражают настолько, что я мечтаю сбежать отсюда.
Покормив птиц, берусь за вторую лопату и присоединяюсь к Фолку.
Похоже, он оказался прав: каждый новый взмах лопатой крадёт силы, голова кружится, а пальцы совсем ослабли. Набрав очередную порцию помёта, меня вдруг ведёт в сторону, ноги подкашиваются и, если б не бросившийся ко мне Фолк, я бы точно растянулась на грязном полу загона.
— Ну вот, Карамелька, что и следовало доказать… — он аккуратно забирает у меня рабочий инструмент. — Облокотись-ка на моё плечо.
Я почти повисаю на нём, потому что ноги уже не держат. Фолк подводит меня к старому дырявому корыту, которое лежит в углу перевёрнутым днищем кверху, и усаживает на него.
— На, попей воды… — он приносит бутылку и, отвинтив крышку, протягивает мне. — Да ты вся белая!
Жадно пью, а остатки выплёскиваю себе в лицо. Становится легче. Фолк садится на корточки передо мной и с тревогой заглядывает в глаза.
— Спасибо…
— Ну говорил же не усердствуй. Что и кому ты пытаешься доказать?
— Что я сильная. Что я живая. Что я вернулась. — Произношу с горечью. — Кому? Себе.
— Если не хочешь загреметь в Лазарет, лучше сбавь обороты.
Он протягивает руку и стирает каплю воды с моего подбородка. Жест вышел до того интимным, что я вдруг переношусь в Бухту, в тесную каюту, в темноту ночи. Только сейчас светло и я могу видеть его глаза, которые блестят привычной сталью, но как-то совершенно иначе — будто серебрятся.
— Надеюсь, я не помешал?..
В дверях стоит Дин и, сощурившись, смотрит на нас. Как давно он здесь? Как много видел и слышал? Щёки горят огнём.
— Нет, не помешал, — поднимаясь, отвечает Фолк. — Каре стало плохо…
— И ты тут как тут, да? — Дин сжимает кулаки, в любую минуту готовый броситься на Фолка.
— Да, потому что какой-то идиот поставил её дежурить на Ферму. Ты случайно не знаешь, кто это, а? — Фолк демонстрирует свою коронную ухмылку со сколотым зубом.
— Вопросами дежурств занимается Илва, если она так решила, значит, так было нужно.
— Да она просто хочет её угробить!
— Фолк, не надо… — меня едва слышно, поэтому приходится повторить дважды: — Не нужно меня опекать.
Дин подходит ближе. Его лихорадочный взгляд блуждает по моему лицу, будто выискивая что-то, известное только ему одному.
— Ты освобождена от дежурства сегодня, — наконец, смягчается он. — И я попрошу Илву давать тебе пока что-то попроще.
— Неужели дошло?.. — шипит Фолк.
— Слушай, заткнись. И скажи спасибо, что я тебя не наказал за самодеятельность.
— Какую это?
— Ты сам всё решил, сам всё спланировал, сам отправился в Кульпу, а должен был доложить мне… Я твой новый лидер.
— Ну прости, что я спас твою невесту…
Невеста. Давно забытое слово, давно забытые чувства.
— Вот именно, говнюк, она моя невеста. Ты должен был мне сказать… Я должен был пойти за ней…
— Мальчик, который ни разу не бывал в городе, покоряет Кульпу? Не смеши. Тебя бы сцапали за первым же углом.
— Конечно, куда мне до героя Фолка, который вечно лезет не в своё дело!
От их перепалки меня трясёт. Если Фолк всегда был таким, то Дин всё-таки умел держать себя в руках. Но не теперь. Милый добрый парень исчез, а его место занял холодный незнакомец.
— Хватит! — с трудом поднявшись, я прохожу мимо них и направляюсь к выходу. — Избавьте меня от подобных сцен. Я здесь, и я сама могу за себя говорить. И сейчас я говорю, что устала. И мне правда лучше немного отдохнуть. И я прекрасно дойду, спасибо.
Покидаю Ферму, ноги ещё дрожат, но я стараюсь шагать ровно, потому что знаю — эти двое за мной точно наблюдают.
Глава 10. Прогулка в прошлое
— Давай прогуляемся? — затаив дыхание, спрашивает Дин перехватив меня после завтрака на террасе.
Вот уже третий день он уговаривает с ним встретиться. Это превратилось в своеобразный ритуал: он предлагает, я отказываюсь; он делает ко мне шаг, а я от него — два. Смахивает на смертельный танец.
— Прости, но не могу…
— Я просто хочу поговорить. Нам это нужно.
— Нам?
— Хорошо… Мне это нужно. Возможно, что и тебе это тоже нужно. Мы должны жить дальше. Давай поговорим хотя бы в память о прошлом?
В память о прошлом. В память о несбывшемся счастье.
И я соглашаюсь. Видит эйдос, не могу отказать, потому что это прошлое — часть меня и пришло время решить, что с ним делать — то ли выбросить за борт души, то ли запрятать поглубже.
— Вечером, после работы.
— Давай на аллее Любви? — лицо Дина будто озаряется светом, черты смягчаются, а море в глазах теплеет.
Аллея Любви или Липовая аллея. Второе название подходит больше.
— Хорошо, Дин. Встретимся там.
***
Могучие липы продолжают шелестеть листвой и горькими воспоминаниями. Старая скамейка. Старые чувства. Осталось ли хоть что-то? Аллея здесь, а вот остальное….
Дин уже ждёт меня. В руках брызгами неба — васильки… Только небо какое-то блеклое, выцветшее…
— Привет… Это тебе…
— Спасибо.
Принимаю дар, гадая, что значит этот букет для него, а главное — для меня.
— Пройдёмся?
Дин берёт меня под руку, и мы устремляемся туда, где ещё год назад беззаботно бродили по дорожкам острова. Однажды я возомнила себя бабочкой, совсем забыв, что они не живут вечно. Одно счастливое лето и мои крылья безжалостно сломали…