Один-единственный (ЛП) - Хиггинс Кристен. Страница 54

— Так романтично, — пробормотал Ник. Не спрашивая, хочу ли я, он купил ведро попкорна и рутбир. Мы уселись на места и начали делать то, чем занимались в старые добрые дни — без умолку болтать, пока на экране кого-то убивали.

— Десять баксов на то, что девственница помрет раньше потаскушки, — бросила я, отхлебывая пива.

— Идет. Ой, нет, не ходи в душ, ради всего святого, — посоветовал Ник едва одетой студентке колледжа, которая на цыпочках пробиралась в ванную комнату на экране. Он закинул пригоршню попкорна себе в рот. — Ну вот, приплыла, — добавил он, когда когти Фредди располосовали девицу. — Не говори, что я не предупреждал. Бедные твои родители.

— Вы не могли бы замолчать? — упрекнул парнишка, сидевший спереди.

— Слушай, сынок, — ответил Ник. — Я сберегу тебе немного нервов. Тут все умрут.

— Дерьмо, — пробормотал мальчишка, встал и пересел рядов на десять подальше от нас. Мы даже не моргнули.

— Ник, — прошептала я, — если я когда-нибудь попрусь в подвал, вооружившись одним ковшиком, после предупреждения полиции о том, что психованный убийца на свободе, сделай одолжение — дай мне как следует.

— Заткнитесь! — прошипел еще кто-то.

— А как же, Харпи, а как же. Ой! Уй! Ладно, не ожидал, что будет такой поворот… А что, такое и правда можно сделать штопором?

Шипевший тоже пересел.

Господи, это было весело! Свежий попкорн, не разбавленный водой рутбир, и мы сидим в кино, бесстыже хихикая над тем, как подростки, один за другим, падают замертво… Я подумала: если бы только мы с Ником делали все это, пока были женаты — ездили на пикники, ходили в кино, танцевали на празднике урожая, — то возможно, никогда бы не развелись.

Если бы.

Когда фильм закончился, мы вернулись в невзрачный мотель. Ник проводил меня через холл, приговаривая, мол, хочет убедиться, что я вернулась в номер в целости и сохранности. Угу. Проведя ключ-карту через щель, я открыла дверь. Проверила, как там Коко — она дрыхла на спине в середине кровати, — и повернулась к бывшему мужу.

— Спасибо за классное свидание. — Мои колени вдруг задрожали.

— Не за что. Счастливого дня рождения, — промурлыкал он. Его взгляд опустился на мои губы. Я сглотнула.

Переспать с ним — явно плохая идея, подсказала адвокатская часть натуры. К сожалению, кровь как раз отлила от мозга, и тело отреагировало мгновенным жарким трепетом. Ник смотрел на меня, его глаза напоминали темную бездну, и я бы с радостью кинулась в нее. Адвокатская часть издала отдаленный, гневный вопль.

Его ресницы… такие красивые, густые. Очаровательные морщинки, разбегающиеся от уголков глаз, когда он улыбался — вот как сейчас. И сами глаза — так часто грустные, цыганские. В эту минуту они светились счастьем.

Неделю назад я и не мечтала бы о том, чтобы заняться любовью с Ником. Но теперь… теперь… ох, мозг определенно сражался за выживание, а женская суть продолжала сладко мурлыкать… Ник и я, обнаженные и в постели… это казалось потрясающе хорошей идеей.

Адвокатская часть совершила харакири.

Ник протянул руку и дотронулся до моей щеки.

— Спокойной ночи, Харпер. Увидимся утром.

— Да! Конечно! Правильно. И тебя, Ник. Увижу тебя, в смысле. Утром.

По пути через холл к своей комнате он оглянулся — на губах играла легкая улыбка, — и стой Ник шага на два ближе, я бы схватила его за шкирку и утащила в свою нору, и будь прокляты здравый смысл и наше прошлое.

Так, а почему же он ушел? А? Ну? В чем дело? Мужики. Ну правда! Эти мужики! Кто знает, что там творится в их крошечных извилинах? Он только что спас меня от себя самой или откровенно оскорбил? А? И мне теперь надо благодарить его или злиться? Я натянула пижаму, умылась, почистила зубы и улеглась в кровать с разочарованием и… ну да, с облегчением.

Достаточно сказать, что выспаться мне не удалось. Рваные мысли будоражили меня, словно дискуссионная команда, накачанная стероидами.

Ник и я жили в разных штатах.

И что? Попробуй любить на расстоянии.

У нас совершенно отдельные жизни.

Но они не обязаны быть таковыми.

Мы уже проходили через это, и все кончилось провалом.

Но вы изменились.

Да ладно. Люди не меняются.

Он все еще тебя хочет.

Но он просто ушел от меня.

Не будь трусихой.

Мы никогда не преодолеем память о прошлом.

Хм-м. Возможно.

Прошлое меня преследует. Определенно.

Да. Что ж, твоя взяла.

Со вздохом откинув одеяло, я встала с кровати и включила свет, заслужив очень трагический и непонимающий взгляд от разбуженной собаки. Отлично. На часах три пополуночи — совсем не то время, когда стоит принимать правильные решения.

А потом я сделала кое-что, чего давно уже не делала. Села перед зеркалом и пристально на себя посмотрела.

Я знала — как минимум догадывалась — о своей привлекательности. Ладно, о красоте. Моим волосам завидовала большая часть населения планеты. Глаза были зелеными и ясными. Телосложение достаточно крепкое, но при этом женственное.

Просто все дело в том, что мое лицо было и лицом моей матери.

Я не просто на нее походила… я практически была ее копией. Мой отец — высокий, худой, темноволосый и симпатичный. Я — высокая, рыжеволосая и белокожая. Каждый день за прошедшие двадцать один год… каждый день… мне приходилось смотреть в зеркало и видеть лицо женщины, которая меня бросила. Я не слышала ее голоса более двух десятилетий. За все это время она умудрилась прислать четыре открытки — в общей сложности на них было двенадцать предложений.

И сегодня мне исполнилось столько же лет, сколько было ей, когда я видела мать в последний раз. Интересная мысль. На самом деле интересная.

Конверт до сих пор лежал в моей компьютерной сумке. Я медленно встала, вынула его, снова села и, еще раз глянув на отражение, вскрыла.

ГЛАВА 17

Следующим утром, когда я вернулась с прогулки с Коко, Ник уже пил кофе и поглядывал из окна маленького ресторанчика отеля. Моя собачка запрыгнула на соседний стул и украла у Ника кусочек бекона, а я потрепала его по волосам, прежде чем сесть.

— Привет, — сказал он, немного смутившись от дружеского жеста.

— И тебе привет, — ответила я. — Спал хорошо?

— Да не особенно, — вздохнул Ник. — Бодрствовал несколько часов, изнывая от похоти, как подросток.

— Принято к сведению, как полагается, — кивнула я. — Что ж. Ты твердо и бесповоротно намерен добраться сегодня до Миннеаполиса, Ник?

Его глаза сузились.

— А что?

— Как насчет небольшого крюка?

Видимо, Ник уловил мое настроение, так как подарил мне долгий, испытующий взгляд, словно читая душу. (Ой. Ванильно-то как. Извините)

— И куда же сердце тянет?

— Абердин, Южная Дакота. Часа три-четыре отсюда. В смысле, если я буду за рулем.

— А что в Абердине?

— Хочешь сказать, что там, кроме памятника Сидящему Быку? (31) — переспросила я, набравшись сведений в Гугле несколько часов назад. И отхлебнула его кофе, получив в ответ гримасу.

— Угу. Кроме этого.

— Моя мать.

Потребовалось немало сил, чтобы произнести эти два слова вслух… внезапно мне расхотелось подшучивать, руки затряслись, и кофе Ника выплеснулся через край. Он забрал у меня чашку и сжал обе руки в своих, сжал крепко.

А когда наконец заговорил, то был немногословен.

— Скажи, когда будешь готова.

***

Мой тринадцатый день рождения выпал на субботу, но еще в пятницу мы с родителями отправились в Бостон. На самолете, о да. Паром шел только до Вудс Хоул, а оттуда нам бы пришлось брать билеты на автобус или ехать на старенькой «тойоте», а это ну совсем не подходило к шикарному вечеру, запланированному мамой.

До того мы с ней несколько недель изучали самые лучшие рестораны в городе, сравнивая виды, декор, привлекательность улицы, меню и винные карты… не то, чтобы я собиралась пить, конечно, просто хотелось оценить класс заведения. Слово «класс» очень много значило для моей мамы. И наконец мы сошлись на «Лез Этуаль».