Один-единственный (ЛП) - Хиггинс Кристен. Страница 55

— Идеально, — подытожила она. — Харпер, это место просто создано для нас. Осталось только привести в порядок твоего папу, и мы готовы.

Она даже позволила мне прогулять школу в этот день! Маму я любила больше всех, и так было всегда. Она выглядела гораздо моложе родительниц моих ровесников, порой на целое поколение. И была такой красавицей! Она, само собой, раньше работала моделью и никогда не теряла стремления выглядеть фантастически. Все тот же четвертый размер, блестящие волосы и зеленые глаза. Мама выглядела лет на десять моложе своих тридцати четырех и знала об этом. Флиртовала она замечательно, и конечно же, все папы ее обожали и потихоньку оценивали попку или грудь мамы, когда она появлялась в топиках с низким вырезом, облегающих джинсах или мини-юбках. У нее были вкус, стиль и прекрасное чувство юмора. Я бесконечно гордилась тем, что ее дочь. Единственным настоящим различием между нами стала способность к учебе — у меня она присутствовала, у мамы — нет. Во всем остальном мы были практически близняшками.

Когда мои одноклассники рассказывали, какую ненависть, отвращение, отчаяние испытывают по отношению к своим матерям, я приходила в недоумение и ужас. Неужели? Им не позволили посмотреть фильм «Красотка»? Но почему? И что такого, если главная героиня — проститутка? Их по-прежнему отправляют спать по часам? Да моя мамочка разрешает мне не ложиться до тех пор, пока я сама не захочу, и мы смотрим телик, едим фастфуд и красим друг другу ногти. Их мамы не позволяют дочерям делать макияж? Ого. Надо же.

Моя мама была не такой. Она была в сто тысяч раз круче, чем эти плохо одетые стареющие дамочки с короткими волосами, прихваченными розовыми в клеточку ободками, или того хуже, сдавшиеся под натиском быта бабищи с двадцатью килограммами лишнего веса и седыми корнями волос, одетые в мешковатые обвисшие джинсы и безразмерные фуфайки. Бе-е. Нет уж, Линда — я называла ее так с девятилетнего возраста — Линда была особенной. Она учила меня правильно одеваться, всегда приходила домой с классными маленькими штучками… нет, никаких там чулок в сеточку а-ля Мадонна. У нас с Линдой был класс. Хоть мы и не принадлежали к сливкам общества, но выглядели дорого, и когда нас путали с туристами, мама испытывала особую гордость. Она учила меня, как подкалывать мальчишек и потом заставить их в меня влюбиться, как флиртовать, как стать популярной и заправлять представителями обоих полов. И Бог свидетель, мама научила меня получать максимум выгоды от внешней привлекательности, потому что «смирись с этим, Харпер. Мы с тобой сногсшибательны». В то время как мои сверстницы мрачно тащились сквозь отрочество, я уверенно стояла на ногах. Более симпатичная. Лучше одетая. Веселая. И все благодаря маме, обучившей меня всем своим секретам.

Так что вечером накануне моего тринадцатого дня рождения я спустилась по лестнице в синем мини-платье без бретелек, лодочках с семисантиметровыми каблуками, с подведенными глазами и легким мазком блеска на губах. Волосы я убрала в греческом стиле, выпустив отдельные локоны из узла, чтобы подчеркнуть свою длинную грациозную шею. При моем появлении отец поперхнулся пивом.

— Линда! — рявкнул он, отвернувшись от меня. — Ради всего святого, ей всего тринадцать!

Моя мама вышла из спальни.

— И она восхитительна! Погляди на себя, Харпер! О господи! Мы как две сестрички!

Точно. На ней были серебристое платье с жемчугами и лодочки с убийственными шпильками, инкрустированными фальшивыми жемчужинками. Макияж привлекал внимание к ее алым губам — так дерзко и так по-голливудски.

— Это немножко… чересчур, тебе не кажется, Лин? — сделал вторую попытку папа. — Она выглядит на… двадцатник.

— Слышала? Твой папочка считает, что ты выглядишь на двадцать! И это так! Тебе нужно заказать сегодня мартини, чтобы послушать ответ официанта. — Мама поправила на мне ожерелье.

— Линда!

— Джимми, не дам я ей пить, — вздохнула мама, закатывая идеально подкрашенные глаза. — Ну разве что глоточек, — добавила она тихо, подмигивая мне. Я ухмыльнулась, присоединившись к веселому заговору против глупенького старого папы. Милый, но такой… ну вы понимаете. Провинциальный.

Отец молчал всю дорогу в аэропорт и во время короткого полета в Бостон. Мы с Линдой его игнорировали, воркуя и держась за руки, пока такси подъезжало к ресторану.

— Отлично, мы на месте. Успокойся, Джимми, постарайся не вести себя как пентюх. — Мы с Линдой захихикали, как обычно, объединившись против него, хотя я и потрепала папу по щеке.

Вспоминая тот вечер, я видела все совершенно иначе. Мой отец, главный подрядчик, наскребал на сносное существование на острове, однако ни по каким меркам мы не могли считаться богатыми. Потратить такую кучу денег — дизайнерские платья по полной цене («Мы это заслужили», сказала Линда), туфли, украшения, маникюр и педикюр в сверхроскошном дневном спа, такси из аэропорта и обратно, билеты на самолет, и, боже правый, еду… все это наверняка обошлось ему более чем в месячную зарплату. Скорее даже в две.

Но в тот вечер все было только для Линды и меня. Выйдя из такси, мы корчили из себя пресытившихся скептиков, хотя втайне каждая из нас стремилась взглядом впитать все… глянцевый декор, легион работников ресторана — метрдотеля, официантов, уборщиков посуды, сомелье — тихий звон хрусталя и бормотание людей. И конечно, как нам смотрели вслед, пока нас провожали через зал к лучшему столику, стоявшему наверху, на втором этаже. Мы роскошно выглядели, этого никто бы не посмел отрицать.

— Как жаль, что не получилось с Нью-Йорком, — сказала Линда, как только мы сели. — А еще лучше с Лос-Анжелесом. Харпер, ты бы сию минуту стала звездой, живи мы там. — Она с авторитетным видом встряхнула свою салфетку. В конце концов, мама выросла в Калифорнии. Уж она-то о таких вещах знала.

Мы заказали напитки… мне тоник с лаймом. На вкус он оказался странноват, но мама сказала, что с ним я буду смотреться куда круче, чем с коктейлем «Ширли Темпл» или имбирным элем. Папа под мамин страдальческий вздох взял «Сэма Адамса», а сама она заказала мартини-грейпфрут, сухое.

Потом папа взглянул на меню и попытался не бледнеть, но, святые угодники, цены! Сорок пять долларов за кусочек рыбы? Серьезно? Пятнадцать — за салат?

— Заказывай все, что хочешь, Харпер, — промолвила Линда, мельком глянув в меню. — Это твой особенный вечер. Ну и мой тоже, раз уж я все организовала. — Она подмигнула мне и продолжила делать заказ: лобстер и закуска из авокадо, салат «Цезарь» и филе-миньон. Она всегда могла есть что угодно. Никогда не сидела на диете.

Ужин был… ну да, хорошим. По правде говоря, ноги в новых туфлях болели, и я слегка замерзла в платье с открытыми плечами. В отношении еды, честно говоря, предпочла бы супер-начос «Шарки» с нашего острова, но притворилась, будто это лучший ужин в моей жизни. Мама развлекала нас историями о Калифорнии, очаровывала своим звонким смехом, даже флиртовала с папой, держа его за руку и оживленно болтая, в стиле ведущей ток-шоу.

И эта часть… эта часть оказалась прекрасной.

У родителей был трудный брак. Я об этом знала. Линда тратила слишком много денег, не слишком-то трудилась по хозяйству, и папа частенько расстраивался. Иногда, поздней ночью я слышала, как они ссорились: папа громко кричал, а Линда в ответ дерзила. Но она совсем не походила на других мамочек или жен, и он, конечно же, это видел. Мама была неповторимой: забавнее, оживленнее других, ей больше завидовали. Папа ценил ее куда меньше, чем я, но тем вечером мы были действительно счастливы. И веселились вовсю. Даже в этом прекрасном городе, даже в этом очень элитном ресторане мы были в точности теми, кем должны были быть.

Мы заказали десерт (никаких свечек на моем чизкейке, это же так по-плебейски) и уже сворачивались, когда к нам приблизился мужчина.

— Простите, не возражаете, если я отниму у вас минутку? — спросил он. У него были седеющие светлые волосы, обалденный, дорогой с виду костюм, и он взял руку мамы так же галантно, как Ланселот проделал бы это с Гиневрой.