Один-единственный (ЛП) - Хиггинс Кристен. Страница 56

Мужчина представился — Маркус как-то там, из Нью-Йорка — и сел между родителями на свободный стул. Как выяснилось, новый знакомый работал на модельное агентство «Элит».

Как только прозвучало название агентства, мамины глаза стали чуточку шире. Она приоткрыла великолепные губы и стрельнула взглядом в нахмурившегося папу.

— Разумеется, мы слышали об «Элит», Маркус, — сказала Линда, слегка наклонив голову. — Кто же о вас не знает?

Мужчина улыбнулся.

— Мистер и миссис Джеймс, ваша дочь — совершенно очаровательная молодая женщина, — произнес он, поворачиваясь ко мне. — Сколько тебе лет, солнышко?

— Тринадцать. То есть, будет, завтра, — ответила я.

— Завтра тебе исполнится тринадцать лет? — уточнил он.

— Именно так, — согласилась я. Видимо, ответ Маркусу понравился, так как он одобрительно кивнул.

— А каков твой рост, Харпер?

— Метр шестьдесят девять. Видно, еще расту, — улыбнулась я, и Маркус улыбнулся в ответ.

— Не думаю, что мне по нраву, чтобы моя дочь стала моделью, — подал голос папа, привычно хмурясь.

Я открыла рот и поглядела на маму в поисках поддержки. Мы же не упустим такой шанс? Разве мама сама не учила меня, как ходить по подиуму?

Работать моделью… для «Элит»? Да это же сбывшаяся мечта! Мои школьные друзья умрут от зависти! Мы с Линдой станем путешествовать по всему миру, и я…

— Что ж, обдумайте все до принятия решения. Некоторые из наших юных моделей окончили колледж, просто работая неполный день, — мягко промолвил Маркус. — Конечно, мы бы хотели сделать кое-какие снимки. За наш счет. Мы бы захватили вас в город на денек-другой, сводили на ужин, подарили билеты на шоу и поглядели на результат фотосессии.

Хоть я и продолжала притворяться жуть какой изысканной, но слегка подпрыгнула в кресле. Он что, меня разыгрывал? Да ладно! Это самый лучший день рождения в мире!

— Вижу, у вас особенный вечер, и я не хотел бы отнимать у вас еще время, — сообщил Маркус. — Но это моя работа, и глаз на такие вещи у меня наметан. — Он мне подмигнул. — Я в городе с Кристи Тарлингтон. Знаешь, кто она? — Еще бы я не знала Кристи Тарлингтон! Модель Келвина Кляйна? Да у нас дома было не меньше десяти журналов с ее фото! — Думаю, тебя ждет очень яркое будущее, Харпер. Вот моя визитка. Звони секретарю в любое время, когда будешь готова. — Он протянул мне карточку: с тиснением, дорогую. Маркус пожал нам руки и ушел, все такой же улыбчивый и обходительный. Минутой позже подошел официант с подносом и нарушил воцарившуюся за нашим столиком ошеломленную тишину.

— Эти напитки за счет джентльмена, который только что ушел, — сказал официант.

— Благодарю, — пробормотал папа.

— Вы можете в это поверить? — взвизгнула я.

— Я не могу, — ответила мама, и только в этот момент я обратила внимание на ее лицо: совершенно белое под слоем идеально наложенных румян.

— Можно? — спросила я. — Можно мне ему позвонить, мам?

— Харпер! Имей хоть немного выдержки, — прошипела мама. Она взяла свой напиток и залпом осушила. — Мы обсудим это позднее.

«Позднее» мы так ничего и не обсудили.

Долгое время я считала, будто все случилось из-за того, что я назвала ее «мам», а не «Линда». Или, может, потому, что мужчина прервал наш ужин, а мы так здорово веселились.

Мне потребовались годы, чтобы понять — моя мать решила, что Маркус подошел поговорить с ней.

Вечер окончился, настроение упало. Наше путешествие обратно в Логан было молчаливым, и что самое странное, именно папа старался заполнить тишину. Когда мы вернулись домой, я влезла в свою пижаму, смыла макияж, который с таким усердием наносила и улеглась в кровать, надеясь, что завтра мама будет в лучшем настроении, и я смогу позвонить секретарю Маркуса. Но все равно впечатление казалось смазанным.

На следующий день я обнаружила на подушке записку от папы: он поздравлял меня с днем рождения, но заканчивал дом в Оук Блаффс и собирался приехать чуть позже. Я пошла к маме, чтобы пожелать ей доброго утра.

Она укладывала вещи.

— Собираюсь в небольшое путешествие, — жизнерадостно сообщила она. — Хочу немножко пожить сама для себя, если понимаешь, о чем я. Вчерашний вечер был забавный, правда?

Однажды — только однажды — мама уехала без меня. В Калифорнию, к семье, оставив нас с папой одних на неделю. Вернулась она на три дня раньше и сказала, мол, ее родня — кучка идиотов и как же она была права, когда сбежала оттуда ко всем чертям. Так что…

— Куда ты едешь?

— Пока не знаю, — ответила мама, не глядя на меня. — Но ты же понимаешь, в чем дело, Харпер. Я не создана для жизни в захолустье. Время расширить горизонты, убраться от твоего папы и с этого провинциального мелкого острова.

— Но… когда ты вернешься, м… Линда?

— М… Линда? — переспросила она с издевкой. — Ну, я проторчала тут тринадцать лет и девять месяцев. Думаю, я вернусь, когда — и если — захочу.

В этот день к нам в гости были приглашены десять девочек. Вчера мы с мамой полдня готовились к этому празднику, а потом все бросили, чтобы нарядиться к великолепному вечеру в Бостоне. Предполагалось, что мы прогуляемся по пляжу, вернемся и разопьем безалкогольные «Маргариты». Мы приготовили клубнику в шоколаде, целый поднос.

Рывком открыв очередной ящик, мама принялась доставать оттуда вещи.

— Могу я поехать с тобой? — спросила я, и не узнала своего голоса — таким он был тихим и испуганным.

Только тогда она на меня взглянула.

— Не в этот раз. — И снова отвернулась. — Не в этот раз.

Полчаса спустя она исчезла.

***

Ник позволил мне вести машину. Потребовалось три часа пятнадцать минут, чтобы добраться до съезда в деловой центр Абердина, и к этому моменту мои ладони взмокли и крепко стискивали руль.

Когда мы с Ником встречались, я поведала ему весьма сокращенную версию ухода матери, при этом выразив вполне хладнокровное отношение к произошедшему, мол, да ладно, какого только дерьма не случается. Но все же я сказала это в темноте, среди ночи, и когда закончила, взяла с него клятву никогда об этом не вспоминать — клятву, которую Ник сдержал.

Однако сегодня, по пути в Абердин, он получил полную версию. Ник позволил мне вывалить всю историю, ни разу не перебив, а когда я замолчала, просто взял мою руку и сжал.

И вот мы прибыли на место.

Согласно отчету, переданному мне частным сыщиком Дирком Килпатриком, моя мать последние три года работала официанткой в Абердине, в месте под названием «У Флопси», родине лучших молочных коктейлей на Среднем западе.

Навигатор направил нас к ресторану, который оказался очень даже круто выглядевшей ретро-закусочной: снаружи хром, написанная большими зелеными буквами вывеска и подсвеченный неоном рожок мороженого.

Там ли мать? При этой мысли у меня сдавило горло, но мои движения остались плавными и спокойными. Я миновала закусочную, вырулила на соседнюю улочку, проехала еще полквартала, затем выключила двигатель и просто с минуту посидела. День был прохладный и облачный, тем не менее, я вспотела, как скаковая лошадь. Чудненько.

— Харпер, — сказал Ник, повернувшись ко мне лицом и нарушив свое долгое молчание. — Чего именно ты ждешь от этой встречи?

Я глубоко вдохнула и ответила странноватым голосом:

— Ну, думаю, мне просто хочется снова ее повидать. Спросить, отчего она ушла и никогда… ну, знаешь. Не вернулась. Или не написала. Ладно, написала. Те четыре открытки.

Ник кивнул.

— А ты знаешь, что хочешь ей сказать?

— Думаю, просто… «Привет, мам». Как считаешь, мне следует сказать так? Или «Привет, Линда»? Или, как-то еще?

Он покачал головой.

— Говори что угодно, милая. Плюнь ей в лицо, если захочешь. Отпинай ее по голеням. — И подарил мне улыбку, которая не вполне сочеталась со словами.

Я кивнула, но по правде, сердце в груди билось быстро и тяжело, будто обезумевший мул. Поначалу, когда мать сбежала, я ночи напролет ворочалась без сна, гадая, чем же провинилась, как все разрушила. Почему я не была другой? Лучшей? Более милой? Почему не увидела, как она несчастна и не прекратила этого? Почему оказалась такой глупой? Позднее я наконец осознала — разумом — что ни в чем не виновата… Я была лишь ребенком, обычной тринадцатилеткой. Я не сделала ничего дурного, и все же это понимание, видимо, не коснулось моего сердца, где вина безо всяких усилий поселилась всерьез и надолго.