Акула пера в СССР - Капба Евгений Адгурович. Страница 21
– Понятия не имею, если честно. Только мне кажется, я у себя на чердаке нашел что-то вроде противотанковой мины.
– А? Ого! Так, давай там всех из дому выведи, сейчас я военным наберу, подъедем с саперами.
– Тащ полковник, а там, наверное, не одна мина… Или не только мина….
– Твою-то мать, Гера!
А что я мог ему сказать? Я сам был в шоке! Или разлюбезный Герман Викторович промышлял черным копательством и коллекционировал эхо войны, или весь арсенал остался еще от партизанско-подпольщицкой молодости Белозора-старшего. Самым диким предположением было то, что это и есть тот подгон, который Гера обещал Тимохе Сапуну. Вот это был бы полный и неукротимый абзац. Но учитывая тот факт, что Белозор доработал в редакции аж до 2022 года и никто его на Колыму не ссылал и в затылок не расстреливал, наверное, можно было выдохнуть.
Канареечного цвета «рафик» с мигалками примчался спустя каких-то пять минут, за ним – «буханка» с вояками. В Дубровице размещалась инженерная часть, так что с саперами проблем не было.
– Давай, хозяин, показывай, где мины нашел, – никаких тебе «скафандров», просто дядечки в военной форме с набором инструментов.
Привалов, прискакавший на УАЗе чуть позже, курил у калитки вместе с Хаимом. Зрелище было фантасмагорическое.
– Война уж три десятка лет как кончилась – а мы все приветы получаем, – задумчиво проговорил полковник. – Одна Малодуша чего стоит…
В крохотной деревеньке Малодуша спустя четырнадцать лет после окончания войны на противотанковой немецкой мине подорвался целый класс. Тринадцать четвероклашек и их учительница.
– А батяня твой знатным воякой был в свое время. Я почему такой спокойный? Не стал бы он, например, детонаторы рядом со взрывчаткой хранить. Или мины со взрывателем. Не такой человек Виктор Казимирович.
Я с холодком в груди подумал, что пускай бы так оно и было. Стал бы или не стал Гера Белозор хранить мины вместе со взрывателями или нет – я понятия не имел.
Пронесло. Мне пришлось расписываться в куче бумажек, обещать явиться в РОВД завтра же и так далее и тому подобное. Хаим, кстати, благоразумно свалил, не дожидаясь дел бумажных и пообещав, что обязательно заглянет сюда в следующее воскресенье – вдруг мы снова найдем что-то интересное. Он имел в виду корявки, конечно.
Вроде как мины с чердака были действительно батины. «Рафик» с милиционерами, приваловский УАЗ и «буханка» саперов укатили уже к вечеру. Я как раз с ужасом смотрел на баню, и думал, что там тоже есть чердак, когда у моей калитки кто-то энергично затопал:
– Германушкаа-а-а! – раздался голос Пантелевны. – Бедлам у тебя уже закончился?
– Закончился, Пантелевна!
– Заходи чай с пирогами пить!
– Зайду, Пантелевна!
Всё-таки дом, в котором живут женщины, очень сильно отличается от холостяцкой берлоги. Даже запах там другой – приятный. Девочки играли на полу с кошкой, которая ловила лапками бантик из бумажки на ниточке. Клавдия Пантелеевна слушала радио, Тася читала газету. «Маяк».
– Так ты у нас, выходит, Робин Гуд? Ловишь по лесам браконьеров? – подняла бровь она, положив разворот с моим материалом на стол.
– Нет, – отмахнулся я и отхлебнул чаю. – Робин Гуд сам был браконьером. Я – шериф Ноттингемский!
И откусил огромный кусок пирога с вареньем, и запил его чаем.
– Шерифа Ноттингемского я сегодня уже видела, – в глазах Таси плясали смешинки. – Такой крупный, видный мужчина, кажется – полковник, да? Так что шериф – это точно не про тебя.
– Тогда я – подлый Гай Гисборн. Странствующий рыцарь и гроза Шервудского леса! – я воинственно взмахнул пирогом.
В общем – отлично посидели, даже история с минами как-то ушла на второй план. А когда я уже собрался уходить, Тася догнала меня в сенях, на секунду прижалась всем телом и прошептала на ухо:
– Не ложись без меня, дети уснут – я приду…
Домой я шел с совершенно пустой головой. По всему выходило – я пропал, окончательно и бесповоротно.
Глава 11, в которой звонит телефон
Инфильтрация прошла успешно, это стоило признать. По крайней мере, все привыкли к изменившемуся поведению Геры Белозора и списывали это на привезенные из Москвы заскоки и таинственную незнакомку на шикарной «Волге», о которой уже судачила женская половина коллектива. Парни были гораздо более лаконичными и сдержанными.
Стариков спросил только:
– Было чё?
– Было.
– И как? – ухмыльнулся он.
– Охренительно, – закатил глаза я.
– Ну, молоток!
Вообще, мужской пол в этом вопросе гораздо скромнее женского, как выясняется.
Работа в редакции ничем особенно не отличалась от трудового процесса в моем времени. Есть задания главного редактора, есть обращения граждан, есть собственная инициатива. Зарплата состоит из оклада, премии и гонорарного фонда: сколько набегал-написал – столько и получил, все четко и прозрачно. Чем больше строчек – тем больше денег. Однако на любителей писать мерзкие нудные тексты размером с простыню коллеги смотрят с презрением. Белозор грешил этим время от времени до моего появления, но ему прощали. Исторические материалы, основанные на архивных документах, придавали газете солидности и лежали у ответственного секретаря огромной стопкой, закрывая бреши, когда вдруг приходилось снимать зарезанную райкомом или самим шефом статью на какую-нибудь остросоциальную или критическую тему.
Отсутствие компьютера и интернета меня поначалу жутко напрягало. Невозможность быстро ознакомиться с какой-то информацией просто выбивала из колеи. Но – справлялся. Я с детства был жутким читакой, а тут – рядом имелась библиотека имени Крупской, редакция выписывала кучу газет и журналов, так что в случае необходимости на помощь приходили справочники, подшивки и энциклопедии. И – волшебная записная книжка Белозора.
У меня роль этого талмуда выполнял смартфон, но сейчас приходилось привыкать работать по старинке. Главная и самая ценная часть любого регионального журналиста – это его записная книжка. Еще – репутация, но записная книжка важнее. Кому позвонить, если из люка в частном секторе течет жижа? Обвалилась крыша на остановке? Бродячие собаки охренели до последней крайности? А еще – одно дело позвонить, а другое – развести на комментарий, уговорить разрешить дать свою фамилию для ссылки в публикации… А народ у нас пуганый – что в родной Беларуси, что в нынешней Белорусской ССР… Потому такой потрепанный блокнотик с контактами в стиле «Алекс. Ал. Газиянц, отдел очистки, говорящий» стоил не меньше, чем диплом о высшем журналистском образовании. Правда, потом приходилось вспоминать – Алексей он или Александр, и какое у него отчество. Конечно – Алмастович, кто бы сомневался-то?
Кроме основной работы я пытался заниматься теоретизированием по поводу прогрессорства. Главная проблема была в том, что, являясь гуманитарием до мозга костей, почти ничего толкового я предложить не мог. И уж точно – понятия не имел, как найти подходы к высшему руководству партии и правительства. Писать письма в КГБ? Нахрен, нахрен… Мне еще история с минами аукается. Мой максимум – это родная Дубровица, и здесь кое-какие идеи были.
Мозг мой порой работал особым образом, запоминая слова, а иногда и целые абзацы, совершенно бессмысленные. Аш-назг дурбатулук, аш назг гимбатул, аш назг тхаркатулук, агх бурзум иши кримпатул! Вот зачем это мне? Или, например, тот факт, что Сегаульский договор между Непалом и Британской империей подписали с непальской стороны – Радж Гуру Гаджарадж Мишра и Чандра Секхер Упадхьяя, с британской – подполковник Пэрис Брэдшоу. А первым монгольским космонавтом и сто первым – в мире был замечательный товарищ Жугдэрдэмидийн Гуррагча.
И теперь эта дурацкая особенность, кажется, могла принести пользу. Вот как мне в 2022 году могло пригодиться знание устройства котлоагрегата на базе котла ДЕ 25/24 фирмы Kazlu Rudos Metalas? Вообще никак. Информационный шлак. Я как-то писал материал для коммунальщиков про котельные и впечатлился тем, что такая простая, в общем-то, хреновина может спасти город от целых гор лигнина – довольно противного вещества, древесных отходов гидролизного производства. Лигнина этого на днепровских кручах и в оврагах на окраинах Дубровицы было хоть жопой жри – буквально целые горы и горные хребты. На заводе производили кормовые дрожжи для скота всего запада СССР и утилизацией отходов как-то не заморачивались. А в начале двухтысячных, когда российская нефть стала дорожать, задумались о местных видах топлива. И какие-то наши дубровицкие кулибины почесали затылки и доработали этот самый ДЕ 25/24 так, что лигнин перегорал в нем практически без остатка.