Девять жизней (СИ) - Шмелева Диана. Страница 33

— Он и на меня всё время ругается, что я позволяю вам собой помыкать.

— И что вам советует?

— Как что? Делать, что вы прикажете. И как это мне это понимать? — капитан из последних сил улыбнулся.

— Вместо собрания ступайте-ка спать.

— Я спал, в отличие от вас, прошлой ночью.

— Может, следующей придётся не спать. Я — в госпиталь. Заодно царапину попрошу обработать отваром, а то вином промыл кое-как, щиплет.

— Неужели вы всё-таки не из железа?

— Надеюсь, не заржавею.

Они обменялись улыбкой и рукопожатием. Один комендант отправился в госпиталь, другой — всё-таки на собрание.

***

В госпитале только успели разместить раненых и обработать их раны. Уставший хирург отчитался:

— Теперь уже слава богу… А день вышел тяжёлый, вы понимаете. Пять ампутаций.

— Справились? Хватает людей для ухода?

— Более-менее. Я отправил по домам тех, кто ранен легко или уже выздоравливает.

— Как прошли ампутации?

— Благополучно. Кстати, меня удивила сеньорита Рамирес. Помогала с неожиданным для девушки хладнокровием.

— От имени города я очень всем благодарен.

— Вы можете лично поблагодарить… то есть я передам, — хирург спохватился, что сеньору де Суэда лучше бы воздержаться от тёплых слов, адресованных юной красавице, как бы она ни была хладнокровна, в её же собственных интересах. — Сейчас сеньорита… то есть сеньора Фелисия обработает вашу царапину.

— Да, пожалуйста… — Про себя молодой комендант пожалел, что не сеньорита, но пришлось промолчать.

Старая травница осторожно промыла рану на лице коменданта отваром и улыбнулась:

— Скоро от царапины и следа не останется, а вот выспаться вам очень нужно.

К ним подошла настоятельница. Дон Себастьян было встал ей навстречу, но в глазах у него потемнело. Обе женщины, конечно, заметили, заволновались. Мать Анхелика решительно заявила:

— Устраивайтесь сегодня у нас. Я знаю, вы меняете место ночлега. Вам принесут всё, что нужно. Инес, дочь моя! — почтенная настоятельница в мыслях своих слишком была далека от опасений, тревожащих простых смертных.

Инес быстро принесла полотенце и смену белья, из запаса для раненых.

— Сеньор комендант, слуга вас проводит туда, где можно вымыться и переодеться, а я постелю. Если угодно, в одной из келий, или…

— Лучше в патио, если можно.

— Как вам будет угодно, — она быстро присела и убежала готовить лекарство.

Вскоре дон Себастьян сел на приготовленную для него чуть поодаль от раненых постель и отпустил слугу. Инес принесла свежий успокоительный отвар. Войти в комнату к молодому мужчине она, конечно бы, не посмела, но здесь, в патио, юная травница часто на ночь поила отваром раненых, а комендант так устал, что был всё равно будто ранен, к тому же в патио были люди. Девушка поправила изголовье его постели и поднесла к губам сеньора кружку с ароматным отваром.

— Выпейте, вам станет лучше.

Он хотел взять кружку сам.

— Сеньорита, вы не служанка.

Инес легко рассмеялась.

— Сеньор, я ухаживаю за ранеными. Видели бы вы, что я сегодня с самого утра делала для мужчин! — она твёрдо держала кружку у его губ и положила вторую руку ему на плечо, приказала затем: — Пейте!

Комендант накрыл её пальцы своей ладонью и залпом выпил отвар. Поднял глаза на Инес и почти прошептал ей:

— Спасибо.

— Теперь ложитесь, дон Себастьян, — она надавила рукой на его плечо, требуя лечь. — Ложитесь и спите. Дон Себастьян, от вас слишком многое зависит. Вы должны себя поберечь.

А он не отпускал её руку, глядел ей в глаза, слушал голос, звучавший между мечтами и явью, так же тихо сказал:

— Вы необыкновенная девушка, сеньорита. Я никогда таких не встречал.

— Доброй ночи, сеньор, — прошелестела Инес и на еле сгибающихся ногах ушла, сжимая тонкими пальцами кружку, а мужчина провалился в сон, больше похожий на обморок.

***

Утром дон Себастьян был, как всегда, собран, спокоен. С ранеными поздоровался приветливо, Инес сказал:

— Надеюсь, я вчера не слишком вас потревожил.

— Что вы, дон Себастьян, мы все вам обязаны и всегда готовы служить вам.

Они разговаривали друг с другом, как будто и не было ночных слов между ними. Лицо коменданта было учтиво-бесстрастным. Инес держалась почтительно и глядела, как всегда, прямо. Они оба не замечали, с каким любопытством на них посматривают способные интересоваться чем-то, кроме своих ран, обитатели госпиталя, видевшие накануне, как сеньорита Рамирес поила лекарством сеньора де Суэда, а он ей что-то шептал, взяв её за руку. Но сегодня зеваки были разочарованы — оба предмета их наблюдений не обнаруживали ни смущения, ни повышенного внимания друг к другу. Может, вчера ничего и не произошло?

Впрочем, много времени для праздного любопытства ни у кого не было. Комендант, наскоро перекусив, поспешил к выходу, а Инес погрузилась в свои обычные утренние хлопоты: обходила раненых, проверяла их самочувствие, поила отварами, при необходимости меняла повязки и выполняла поручения. Однако, сразу уйти дону Себастьяну не удалось. Стражники за шиворот притащили какого-то парня, в одежде, подходящей лакею.

— Сеньор, этот негодяй расспрашивал о вас, совал нам монеты.

Комендант взглянул на арестованного так, как ему было привычно на допросах в святом суде.

— Имя?

— П-пасквале… Кан-н-ес.

— Кому служишь?

Парень выдохнул, умоляюще посмотрел на инквизитора, но, подумав, что сейчас по чьей-то шее заплачет верёвка, признался:

— Графине де Гарофа.

Стражники еле сдержали ухмылки, а дон Себастьян стиснул зубы, сразу поверив.

— Зачем тебя прислали?

— Вчера дамы были очень обеспокоены вашим ранением, о нём рассказал капитан Альварес, а потом кто-то им сообщил, что вы остались ночевать в госпитале…

— Значит, за мной и кроме тебя следили?

— Сеньор! — взмолился бедняга. — В городе знают о каждом вашем шаге!

Тут возразить было нечего.

— Так какого… то есть зачем тебя отправили шпионить за мной? — дон Себастьян почувствовал, что задал самый глупый из всех возможных вопросов, и старался не обращать внимания на уже открыто улыбающихся стражников.

Ответ последовал незамедлительно:

— Сеньор, её сиятельство с ума сходит от беспокойства за вас, — плут пришёл в себя и чуть было не подмигнул. — Донья Эстрелья и сама пришла бы справиться о вашем здоровье, но батюшка её не отпустит. Меня отправила втайне от его сиятельства, через личную горничную.

«Только этого не хватало…», а вслух дон Себастьян произнёс:

— Отведите этого бездельника в карцер при комендатуре, потом пусть кто-нибудь, то есть дон Альфонсо, удостоверится в правдивости его слов. Если всё так, как он сказал — гоните в шею.

Единственной заминкой не обошлось. Один из охраны, сияющий, как начищенный медяк, доложил:

— К входу подъехали две кареты.

— В такую рань?

— К полудню, наверное, будут ещё, особенно если вы не уйдёте.

«Проклятие! Я скоро стану посмешищем! Уже стал!»

Дон Себастьян почти умоляюще посмотрел на подошедшую настоятельницу.

— Мать Анхелика, в госпитале сегодня снова гости. Прошу вас, выпустите меня через боковую калитку.

— Надеюсь, там вас не караулят, хотя я не уверена, — даже эта почтенная женщина не выдержала и засмеялась.

Не до смеху было только Инес, а дон Себастьян разъярился уже не на шутку. Сколько можно убегать от назойливых куриц, не знающих ни стыда, ни приличий, не имеющих даже здравого смысла! Он надел шляпу и быстро направился к обычному выходу. Окликнувшей его даме поклонился, затем без церемоний, на вопрос о своём здоровье, не замедляя шага, буркнул: «Благодарю, здоров», отвернулся от женщины, вскочил в седло и пришпорил коня, напоследок услышав:

— Ах, этот шрам!

К счастью для уважаемого хирурга, ответные слова до слуха дона Себастьяна не донеслись:

— Пустяки, заживёт к свадьбе… — хирург спохватился, с досады был готов откусить себе язык, но слова уже вылетели.