Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 158

- Я правда по делу. - мягко улыбнулась Анна. Яков успел вдохнуть запах ее волос, перемешанный с ароматом нежных духов, и спрятал руки за спину. Он вздохнул, выравнивая дыхание. Просто Штольман был так рад видеть свою голубоглазую фею, единственно хорошее и светлое в этой серой действительности.

Внимательная Анна заметила вновь прорезавшиеся морщинки и усталый, тревожный взгляд.

- Все нормально? - спросила она, пытливо разглядывая его лицо. - Ну нет же?

- Служба. Не спрашивайте. - коротко сказал Штольман, дав понять, что подробностей не будет. - Рассказывайте лучше, что у Вас за дело.

Аня сосредоточилась на листе бумаги, что принесла с собой.

- Яков Платонович, есть каторжник, который уверяет, что на самом деле является участником турецкой кампании 1877 года, долго бывшим в плену. Ему никто не верит, но он настаивает, что знает фамилию и имя офицера, под командованием которого он служил. Вот только местность, откуда был тот офицер, каторжник не знает. Я понимаю, что определенный процент заключенных пытается выдать себя за других людей, надеясь избежать наказания. Но здесь другой случай. Я видела…

- Видели… - усмехнулся Штольман, впрочем, смотрел на жену столь ласково, что она и не подумала обижаться.

- Я видела детали его жизни. Он долго был в плену, там ухаживал за лошадьми. Его держали в рабстве. Потом этого человека, как умелого конюха, продали конному барышнику из Персии. Теперь его так и зовут здесь на каторге, Перс, словно в насмешку над его историей.

Штольман внимательно всмотрелся в сострадательные глаза Анны Викторовны.

- Я распоряжусь, чтобы мне доставили личное досье заключенного из тюремной канцелярии для ревизии. Может быть, и удастся помочь. Поищем офицера, о котором он говорит. - пообещал Яков.

- Город, где его искать я Вам, подскажу. Это Ковна. Офицер жив и здоров. - сказала Анна.

— Значит поиски пойдут быстрее. - пообещал Яков, убирая прядь волос ей за ухо.

***

После того как Анна ушла, благодарно улыбаясь мужу, Штольман приказал не только принести досье заключенного, но и привести самого Перса для допроса. Все-таки случай был вопиющий. Если все рассказанное каторжанином и подтвержденное Анной будет доказано, и в распоряжении администрации каторги будут необходимые для такого случая документы, то арестанта следовало немедленно отпустить.

Яков листал бумаги. На главной странице досье рукой Лебедева было выведено: “Рассказанное лживо от начала до конца”. Эх, племянник, племянник. Не хватает в Вас, Алексей Юрьевич, ни благородства, ни сострадания, одно самолюбование.

Обнаружился в досье давнишний запрос на место предполагаемого жительства Перса и ответ полиции: этот-де человек давно мертв, погиб на войне в 1877 году, так записано в церковной книге.

Да, по закону все сделано верно, у беглеца следы кандалов на руках и вид бродяги. Тем не менее повторный запрос на предполагаемое место жительства арестанта Алексей Юрьевич сделал. Ответ пришел отрицательный. Далее помощник копать не стал. Место жительства офицера, единственного оставшегося в живых Перс сообщить не смог, не знал арестант его. Но делать такую категорическую надпись на досье, лишая человека шанса добиться правды, Яков не стал бы. Этого делать нельзя было хотя бы потому, что не все версии появления беглого человека в каторжном крае были отработаны. Здесь же получилось так, что Лебедев при ревизии досье просто махнул рукой на каторжанина, не убедившись до конца в его виновности. Росчерком пера решил его судьбу на долгие годы.

Перс оказался крепким темноволосым арестантом с простой и благородной наружностью. Неглупым и стойким, с прямым добрым взглядом.

- Василий Игнатьевич, рассказывайте о своих злоключениях еще раз. - обратился официально и по имени начальник каторги к заключенному.

Арестант говорил так искренне и так ярко описывал пережитое, что Яков уверился: он не лжет. Весь полицейский опыт надворного советника подсказывал ему, что Василий Игнатьевич и правда был тем, за кого себя выдавал.

Вторая за утро встреча супругов произошла уже в кабинете Анны Викторовны. Яков зашел рассказать ей, как продвигается дело. Он уже успел поговорить с заключенным и выяснить много любопытных подробностей:

- Во время рабства у конного барышника, на квартире у хозяина остановился некий англичанин, который закупил множество верблюдов, коней, упряжи, палаток, а также рабов-прислужников.

- Неужели европейцы в наше просвещенное время так спокойно и обыденно покупают себе рабов? - взволнованно перебила его супруга.

- Так всегда будет. - пожал плечами Яков. - налет цивилизации слетает с просвещенных людей очень быстро при соответствующих обстоятельствах. Наши соотечественники не лучше, тоже частенько так поступают.

- Но это же ужасно! - возмутилась Анна. - мы с Вами даже заключенным стараемся облегчить тяготы каторги. Тех, кого выписываем для работы, мы одеваем, кормим и платим жалование. Это же не вещи, а живые люди!

- Все непросто, Аня. Есть явления, которые в одиночку не переломить и не изменить, поэтому мы будем просто делать, что от нас зависит. - миролюбиво кивнул Штольман. - Я могу продолжить?

- Ну разумеется! - возмутилась Анна, сверкнув глазами.

- Поскольку же наш Перс владеет многими языками — русским, английским, турецким и даже чуточку монгольским, то англичанин уговорил барышника продать и его тоже. Сперва тот отказывался, но, когда англичанин предложил сумму вдвое больше той, что уплатил за других, все-таки согласился.

Перс рабством у англичанина, кстати, был доволен и отзывается о нем с большим почтением и теплотой.

- Надо же! - возмущенно изумилась Анна.

- Вы разочарованы, что бывший раб с такой теплотой вспоминает своего хозяина? - усмехнулся Яков.

- Немного. - призналась супруга.

- Впрочем, отпускать Перса на волю англичанин не спешил. Он все время что-то искал — брал пробы и под землей, и на ее поверхности. Перс все время думал, что он ищет золото, но, потом понял, что ошибается, ведь, наткнувшись на следы самородков, англичанин не притрагивался к ним, лишь брал немного песка, камней и продолжал свои изыскания. Как мне думается, его хозяин искал залежи каких-то пород.

Аня задумалась и начала набрасывать портрет англичанина. Вдруг Якову пригодится!

Штольман проследил за руками супруги и продолжил:

- Однажды ночью, когда они тогда уже не первые сутки двигались с поисками на восток, к костру подошли два незнакомца и заговорили по-русски. Англичанин в то время давно спал. Впервые за семь лет Перс услышал родную речь. Он очень обрадовался и понял, настолько сильно тоскует по дому, что решил тайком оставить хозяина. Перс примкнул к этим людям, потому что они направлялись в Россию. С собою он прихватил только собственную одежду, нож и немного еды. По словам новых знакомых, Россия была совсем близко, и Перс был уверен, что и до родной деревни он как-нибудь доберется. В счастливом исходе после всех пережитых приключений он не сомневался. Действительно, на третьи сутки они переправились через реку и очутились в русской деревне. Его спутники сразу же ушли дальше, а Перс остался, но, когда поведал свою историю, никто в деревне ему не поверил, в том числе и полицейские, которых он попросил указать ему дорогу домой.

Полицейские только смеялись и говорили, что его дом, то бишь каторга, и вправду близко.

- Почему они так черство поступили? - сжала кулаки Анна, раздосадованная несправедливостью.

- Да потому что Аня, здесь и правда край беглых каторжников, а история Перса уж больно красочная, до неправдоподобия. На руках у него след от кандалов, плохонькая одежда. Как раз-таки логично, что его приняли за беглеца. Его арестовали, а потом включили в арестантскую партию, с которой Перс и дошагал до Кары. Здесь ему тоже не поверили, засадили в тюрьму и сказали, что наведут справки у него на родине. С тех пор Перс и каторжанин.

- Мы поможем ему. - счастливо улыбнулась Анна.