Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 159
- Постараемся сделать все возможное. - кивнул Яков.
Он усадил жену на подоконник и терзал ее губы столь страстно, что начал забывать, где находится. Как можно находится рядом и не желать целовать любимую? Яков не хотел сдерживаться.
- Яков Платонович, ну это же служебный кабинет. Я так не могу. Мне кажется, в таком случае, что, когда я выйду отсюда, все будут знать, что мы с Вами здесь целовались за закрытыми дверями. - оправдываясь, уворачивалась Анна.
- И что? - усмехнулся Штольман, исследуя лицо супруги и наслаждаясь ее смущением.
Глухо простонав от очередного поцелуя, Аня ответила не менее порывистой лаской, однако через мгновение остановила его.
- Мы с вами на службе. Поцелуи дождутся вечера. - виновато шепнула она.
- Знали бы Вы, сколько раз я представлял подобный поцелуй там, в полицейском управлении Затонска! - покачал головой и усмехнулся он.
- Нет! - недоуменно и смущенно протянула Анна, вспыхнув как маков цвет.
- Пожалуй, пора заканчивать Анну смущать. - подумал Штольман. - А то и правда выскочит отсюда разрумяненная, как наливное красное яблочко.
Однако он не удержался и добавил:
- Да, представлял и безумно желал повторить тот первый поцелуй.
- Яков Платонович-Яков-Платонович! - Анна стукнула его кулачком и спрыгнула с подоконника, чтобы снова очутиться в объятиях мужа, откуда он не желал ее выпускать.
- Попалась все-таки, птичка моя. - любовно сказал Яков и запечатлел на губах жены целомудренный, короткий поцелуй.
- Мне пора домой. Распорядиться насчет обеда. - улыбаясь, сказала она.
- К нам на обед Ваш китайский поклонник просится. Хочет попрощаться перед отъездом.
- Как не хочется с ним расставаться. Намжин очень хороший друг. - вздохнула и нахмурилась Анна.
- Вы еще увидитесь. Я уверен. - сказал Штольман. - Времена меняются очень быстро. Тем более господин Негрен обещал наведываться в наши края, Его Божественность он будет брать с собой.
***
Когда Анна через задний вход прошла на кухню, Ефросинья заканчивала с обедом.
- Ну наконец-то! Запаздываете, барыня! - попеняла ей кухарка. - Время уже обеднее, а хозяйки все нет. Ваша распустёха ничему за два месяца не научилась, все ей рассказывать, да показывать надо, Таньке этой. Ни сервировать красиво не умеет, ни расторопности от нее не дождешься. Взяли бы Вы лучше, барыня, товарку мою давнюю в горничные. Вот та всю жизнь в господских домах прослужила, и волосы чешет по-городскому, и стол накроет так, что все в восторге будут.
Кухарка лила теплую воду Анне на руки, чтобы та умылась после улицы.
— Вот где она сейчас, Танька Ваша? почему не кинулась, как только Вы в дверь вошли?
- Так она со стиркой Грушеньке помогает с утра. - пожала плечами Анна.
- Со стиркой! - возмутилась Ефросинья. - Да она должна понимать, когда время стирки, а когда обед хозяйский запаздывает.
- Зато Таня человек хороший, и мне с ней приятно и душевно. - улыбаясь, объяснялась Анна. - Расторопности она еще научится.
- Вы, барыня, неопытная в хозяйских заботах. Хозяйка должна хорошо за слугами смотреть, хоть за горничными, а хоть и за кухаркой, мужу во всем угождать за столом, копейку беречь. А Вас за амбарной книгой я ни разу не видела. А никак хозяин отчет у Вас потребует о потраченных средствах, что будете барину говорить и как оправдываться? Посрамит же Вас за небрежность.
- Меня? - растерялась Анна. - Я не знала.
- Вот то то же, а знать надобно. При хорошем столе можно потратить мало денег, и при плохом - много. Все от житейской смекалки и характера хозяйки зависит. Кладовую даже не запираете, не следите за наполняемостью. А ведь ее положено запирать на висячий замок, и выдавать продукты по счету и весу, все записывать. Так что сегодня приходите вечером в столовую, открывайте книги и пишите, я Вам подскажу, что и как сделать. А то миловаться с супругом конечно хорошо, но и порядок любой хозяин уважает, особенно такой ответственный как Яков Платонович.
Аня открыла дверцу печи и посмотрела на приготовленный обед.
В глубокой утятнице сочилась жиром утка с начинкой из яблок и кислой капусты.
- Ефросинья, а где запечённый картофель, как я просила? - всплеснула руками она.
- Мещанство это, к птице картошка, - поджала губы кухарка, - так благородные господа не едят.
- Ефросинья, - вкрадчиво сказала Анна, - Яков Платонович очень любит печеный картофель. Я для него старалась.
Расчет был верен. Услышав то, что говорит хозяйка, кухарка аж подпрыгнула.
- Да что же Вы, барыня, мне раньше не сказали! Знала бы я, что барин картошку уважает! Господину Штольману, это я мигом! Сейчас все сделаю.
- До обеда меньше часа осталось, не нужно.
- Как же это не нужно! До обеда меньше часа, а я за четверть с небольшим управлюсь.
Аня посмотрела, как Ефросинья ловко очищает небольшие гладкие клубеньки и усмехнулась. Как дорогому Якову Платоновичу, так кухарка была готова на все.
Татьяна бойко накрывала стол, под руководством хозяйки она неплохо научилась это делать, зря повариха на нее наговаривала. На белоснежную скатерть расставляли тарелки и блюда. Все подавалось, согласно очередности, с пылу с жару, красиво разложенное и нарезанное, приготовленное тонко и умело, по всем правилам.
Аня недоумевала, что Ефросинье не нравится? Якова Платоновича все устраивало, более того, он искренне считал жену образцовой хозяйкой, гордился достижениями и не обращал внимание на мелочи.
Алексей Юрьевич приехал на обед раньше всех. Сев в гостиной, он неотрывно следил за Анной, чем ужасно рассердил ее, но она сдержалась.
- Анна Викторовна, я хотел поговорить с Вами о вчерашнем письме. - неловко сказал он.
- Да, это я Вам его положила, - кивнула Анна, - решила, что это не слишком нарушит правила приличия.
- Да нет, конечно же нет, я вовсе так не думал… я хотел спросить у Вас, не будет ли с моей стороны слишком навязчивым, если я напишу ответ? Мне есть что сказать.
Анна строго взглянула на племянника и от суровости ее взгляда у него все внутри захолодело.
- Если Вы, Алексей Юрьевич, хотите знать мое мнение, то лучше увольте меня от подобных разрешений. Я в таких делах не советчик. Однако я считаю, что Вы можете своими неосторожными действиями разрушить чужую репутацию. - развела руками Анна.
- У меня самые невинные намерения и самые искренние. - сказал племянник. - Я не хочу, чтобы Вы так плохо обо мне думали.
- Да я хорошо о Вас думаю. Просто женщинам сложнее, понимаете? Слишком многое зависит от окружения, а оно не всегда готово понимать и принимать. Переписка — это дело очень личное. Я надеюсь на Ваше благородство и порядочность, Алексей Юрьевич. - сердечно сказала Анна.
- Вы можете быть уверены, - кивнув, ответил племянник, надевая на себя маску безразличия, словно и не волновало его особенно это письмо.
Дверь отворилась, вошли Яков Платонович с Намжином. Надворный советник чуть посторонился, пропуская вперед китайца с огромным букетом сирени. Штольман сопровождал подношение хозяйке дома цепким ироничным взглядом, однако не возражал. Мальчишка ему нравился.
— Это Вам, Анна Викторовна! - просиял юноша. В знак любви к Вам и Якову Платоновичу и большущей благодарности за все, что вы для меня сделали и делаете до сих пор.
- Какой красивый! - оценила Аннушка и пригласила всех за стол. Вазу с букетом они поставили рядом, на самое видное место и цветы благоухали на всю столовую
(в Забайкалье сирень цветет поздно, в начале июня. А у Вас когда?)
Анна сходила и принесла для Намжина рисунок - портрет карандашом, где был изображен юноша, играющий в шахматы.
Рисунок разглядывали все вместе. Яков был горд, что Анна дорисовала портрет в рекордные сроки, хотя он, без сомнения, своей страстной любовью и не менее страстной ревностью пытался ей помешать.
Китаец восхищенно цокал языком. Портрет ему понравился. Однако он тут же вспомнил детали той шахматной партии. Намжин возмущенно охал, что господин Штольман единственный, кто столь вероломно обыграл его. Однако еще ничего не потеряно, его чувству собственного достоинства невыносимо больно, и он еще возьмет свой реванш.