Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 176

Аня немного жалела неопытного служащего. Ему сегодня досталось. Яков Платонович буквально загонял его. По воле случая переводчику пришлось исполнять обязанности помощника следователя.

Очевидно, вид убитого пристава сильно впечатлил Моэстуса. Анна пыталась расшевелить молодого человека. Они негромко разговаривали на отвлеченные темы, в основном о скачках.

Яков был по обыкновению молчалив. Он напряженно обдумывал версии, намечая план действий на утро.

- Вам удалось что-нибудь узнать об этом деле, Анна Викторовна? - тихо спросил переводчик. - Говорят, Вы и с духами можете с духами общаться.

- Понимаете, господин Моэстус, такая информация часто носит иносказательный характер. Часто бывает так, что поначалу ничего не понятно, и правильнее, логичнее пользоваться традиционными методами - осмотром места происшествия, поиском возможных свидетелей.

- Но дух этого несчастного Вы видели? - с нечитаемым любопытством спросил переводчик.

Анна напряглась. Интерес Моэстуса был очень настойчивым и совершенно неделикатным. - Господин переводчик, извините, но все вопросы о деле в компетенции полиции! - Анна кивнула в сторону супруга, который задумался и ехал чуть впереди.

- Это Вы меня извините. - спохватился эстонец.

- У меня лишь так…игра воображения, а не расследование. - примиряюще улыбнулась ему Анна.

- Расскажите мне про Кару, Анна Викторовна?…

Когда путники подъехали к бурятской стоянке, Анна всполошилась не на шутку. Яков молчал и его молчание было… нехорошим.

Сначала добродушная Анна списывала его замкнутость на необходимость подумать, потом на усталость. Затем ей стало очевидным, что муж за что-то сердится на нее, и ей не говорит. Он избегал смотреть жене в глаза и замкнулся.

- Хорошего вечера, господин Штольман, Анна Викторовна! До завтра! - поклонился Моэстус и поцеловал госпоже Штольман руку в перчатке.

Яков зашел в их гостевую юрту, и в раздражении начал мыть руки.

Аня подошла, чтобы помочь ему. Для нее не было секретом, что характер у мужа непростой, несмотря на все положительные качества Якова. Но когда начиналась вот такая хмурая молчанка, она чувствовала себя ужасно несчастной.

Солнце меркло и ничего не могло ее радовать.

- Вы довольны? - наконец ехидно поинтересовался Яков. Ее добрый, великодушный Яков!

- Чем? - растерянно спросила Аня, дергая и снимая надоевшие коралловые сережки.

- Очередным поклонником. Где бы мы не появились, у Вас обязательно отыщется воздыхатель. Теперь вот моего переводчика очаровали. Не надоело кокетничать, Анна Викторовна?

Яков нервно отодвинул протянутое ему женой полотенце. В такие моменты ей становилось очень обидно. Не в первый раз и даже не во второй. Против своей воли, Аня себя чувствовала поруганной и оскорбленной. Словно ее испачкали и переодеться не во что.

Яков был ее единственным близким человеком, он один ее утешал и подбадривал, знал тайные страхи. В такие же моменты ей приходилось рассчитывать только на себя. Она схватила ртом воздух, продышалась… и промолчала. Ни одна предательская слезинка не скатилась. Анна сердито снимала серебряное ожерелье с красными кораллами, сдернула такое же красное колечко.

На языке вертелись злые слова про ревнивых баранов, но только мысленно.

- Что же Вы молчите? - зло сказал Яков. - Я, очевидно, прав?

Он наседал на жену, сам все прекрасно понимая. Что не прав он, и выдает бессмысленные нелепые обвинения тоже он. Но Яков был так зол на нее за ту короткую, но интенсивную душевную боль, что он всякий раз переживал в подобных ситуациях. Чем больше он обвинял ее, тем больше ему хотелось, чтобы жена успокоила его. Обняла, поцеловала, сказала, что ничего подобного нет в действительности, и ей нужен только он один. Но Анна молчала, словно нарочно хотела сделать больнее. Это было нестерпимо. Он повышал градус ссоры.

Наконец Анна вспыхнула, сжала кулаки и решительно подошла к нему.

- Да очнитесь же. Вы просто несносны! - возмутилась она. Вы унижаете меня своей глупой ревностью.

- Я?! Унижаю? - возмутился Яков.

- Да. - смотрела прямо на него Анна. - Я более не намерена это терпеть. Я закроюсь у нас дома, никуда не буду ходить, наряжаться не буду даже для Вас, но…

- Что, но? - тихо поинтересовался Штольман. Фаза агрессии проходила. За ней начинался устойчивый эмоциональный спад.

- Кольцо носить тоже не буду. - отчеканила Анна, сняла с пальца обручальное кольцо и вручила его опешившему мужу.

Она всегда так любила это золотое колечко, все приговаривая, что слишком счастлива, и не хочет с ним расставаться даже на ночь.

Яков молча забрал и убрал украшение в карман. Поиграл желваками и отвел взгляд.

- Вот без кольца точно никуда не выйдите, сударыня. - сказал он.

Боже, дай ему силы с этой несносной девчонкой!

- Господин Штольман! Можно Вас? - спросил знакомый голос снаружи. Это был Жаргал. Когда важный гость вышел из юрты, бурят возбужденно прошептал:

- Там праздник для Вас устроили, сейчас будут разделывать барана и запекать вместе с крупными булыжниками. Очень красивая традиция. Все собрались и ждут, меня уж отправили за Вами. Если госпоже нужна помощница, я с собой сестру свою привел, Ешилхаму.

Яков растерянно перевел взгляд на молодую расторопную улыбающуюся бурятку.

- Ну хорошо, пойдемте. Думаю, моей супруге и правда понадобится помощь.

В это время Анна сидела и плела косу, аккуратно складывая волосы под затылком. Она удивленно посмотрела на мужа в компании незнакомки.

- Анна Викторовна. Нас ждут на празднике. Ешилхама поможет Вам одеться. - сказал Штольман и молча вышел. Ему было так стыдно перед Анной, что он был готов провалиться сквозь землю.

Для помощницы работы нашлось совсем немного. Анна позволила только помочь надеть скромное платье на вечер. Веселая независимая Ешилхама была не замужем, но уже успела родить сына. Она жила с отцом, помогая ему во всех купеческих делах. Бурятка болтала без умолку, прекрасно разговаривая по-русски. Девушка приветливо смотрела на надувшуюся, словно мышь на крупу, госпожу Штольман. Без слов было понятно, что между супругами был разлад. Девушке захотелось поддержать хорошенькую русскую товарку.

- Эхэнэр хүн эрэһээ хурса байжа болодог, эритэ зэмсэг сахилгаанһаа хурса байжа болодог. - назидательно сказала бурятка.

- Извините? - подняла на нее глаза Анна.

- Женщины может быть умнее мужчины, как порой холодное оружие может разить сильнее молний. - улыбнулась помощница.

- Да будешь тут умнее! Когда обиды так трудно отпускать. Но все равно спасибо, я попробую быть умнее. Сейчас просто ничего в голову не приходит. - вздохнула Анна и обхватила себя руками.

Когда она вышла из юрты, Яков уже привел под уздцы их жеребцов и молча помог сесть жене в седло. Кольцо жгло ему карман, но Штольман не предложил вернуть украшение. Анна же сама ему его категорически отдала, отвергла. Пусть теперь сама и попросит назад! Если он даст слабину, то супруга так и будет кольцами разбрасываться.

Всякий раз, когда он думал, что жена наконец повзрослела, она выдумывала что-то такое, что доводило его до бешенства.

Он, конечно, сам хорош со своим неуемным собственничеством… Моэстус ему категорически не нравился.

***

На большом открытом пространстве, прямо посреди стоянки, было организовано некое загадочное действо. Для гостей в большой круг были разбросаны войлочные подушки. На некоторых уже восседали старейшины. В центре же поляны собрались участники развлечения, две молодые семейные пары.

Анну Викторовну увлекли на женскую половину, к женам и дочерям тайшей и прочих родовитых людей, ну а Штольмана посадили к старейшинам.

Анна сидела прямо напротив мужской половины круга и Якову опять казалось, что все зрители будут смотреть не на преставление, а на его несносную, но такую драгоценную жену.

В центр вышел местный тамада. Он взял слово: