Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 183

========== Неверная ==========

Дело бывшего начальника каторги Потулова двигалось совсем не так, как хотел Штольман. Между тем еще зимой были собраны все доказательства вины чиновника, продавшего весь провиант, предназначавшийся заключенным Нерчинского каторжного района. Чтобы скрыть следы преступления, Потулов без колебаний уничтожил мучные склады

с помощью большого пожара. Последующее убийство исполнителей только дополняло картину преступления. Казалось, расследование было проведено вполне качественно, сомнений в вине бывшего чиновника не было. Тем более в распоряжении полиции был живой свидетель - каторжник, избежавший после успешно выполненного поджога расправы начальника каторги. Он сам добрался до Иркутска и сотрудничал со следствием, опасаясь за свою жизнь.

В марте, по прибытию на Нерчинскую каторгу, Штольман продолжил заниматься этим делом, начав заниматься им еще в дороге. В частности, ему удалось выяснить, куда увезли весь провиант. Дело оказалось прелюбопытным. Оказалось, что Потулов, будучи в самопровозглашенной республике Шалтуга на отдыхе, в кампании богатых золотодобытчиков и самого правителя Шалтуги авантюриста Фашши в пух и прах проигрался тем в карты. Чиновника не выпускали из республики, испытывающей острую нехватку продовольствия, пока многопудовый груз с провиантом не поступил в распоряжение золотоискателей.

Доказательственная база была собрана, свидетели опрошены, но рассмотрение дела в суде подозрительно затягивалось. Требовалось ходатайствовать об отводе судьи. Теперь Штольману казалось, что Потулова хотят потихоньку выпустить, и тот с помощью своих богатых друзей рассчитывает скрыться за границу.

Яков Платонович не мог допустить подобного. Бог с ним, с Потуловым, если бы он просто был вором и взяточником. Но заключенные, в прямом смысле, голодали, болели цингой и были крайне истощены. Оставлять их вовсе без пропитания накануне суровой зимы -это чистой воды массовое убийство и уж кто-кто, а бывший начальник Нерчинской каторги Потулов это понимал как никто другой.

Яков решил сам ехать в Иркутск и проконтролировать, как движется дело и приложить все усилия, чтобы его не спустили на тормозах.

К тому же арестованного Моэстуса тоже предстояло этапировать в Иркутск для психиатрической экспертизы. Штольман не сомневался, что переводчика признают невменяемым. Он совсем потерял человеческий облик.

- Анна Викторовна, мне предстоит большая поездка. - сказал Яков, оказавшись наедине с женой.

- Опять? - огорчилась Анна.

Яков уезжал довольно часто, оставляя ее на попечение Алексея Юрьевича, и под охраной казаков.

Они вообще все время были в разъездах, то сам Штольман, то племянник.

- Мне тоже разлука с Вами дается нелегко, дорогая. Но что делать, служба.

Рана Алексея Юрьевича, полученная от рук безумного Моэстуса затягивалась плохо. Тюремный доктор объяснял это тем, что нож был грязный, ведь им до Лебедева порезали еще двух человек, один из которых был умирающим от тяжелой болезни.

Яков поцеловал жене руки.

- Я вернусь как только смогу, но поездка точно будет не быстрой - дней десять, не меньше. Радость моя, я бы непременно взял Вас с собой, но в этот раз не выйдет.

- Ну, раз не выйдет, буду Вас дома дожидаться. - ласково ответила Аннушка и погладила мужа по лицу.

- Мне ужасно не хочется расставаться. На душе кошки скребут. - сказал Яков Платонович.

- Не волнуйтесь так… не волнуйтесь! Все будет хорошо. - уверила Штольмана супруга.

- Я напишу Вам с дороги. - улыбнулся Яков Платонович. - и подарки привезу.

- Себя лучше привезите. Я буду очень ждать. - вздохнула Анна и запустила пальчики его в завитки волос на затылке.

Яков ласково прижался своей щекой к щеке жены, погладил ее волосы и прикрыл глаза от удовольствия.

Через пару дней надворный советник уехал.

Алексей Юрьевич потихоньку выздоравливал. Пугающаяя всех, включая тюремного доктора, слабость отступала. Несколько дней пролежав в горячке, Лебедев все-таки переборол болезнь. Анна, сама того не понимая, помогла ему. Когда племянник спал, она часто сидела рядом и держала его за руку изо всех сил желая тому выздоровления.

Теперь Лебедев дни напролет лежал на диване в гостиной, мотивируя это тем, что в своей спальне он уже належался и хочет всех видеть. Волей неволей Анне приходилось развлекать больного.

Алексей Юрьевич напоминал ей подаренного им же самим кота Васю. Кот совсем так же облюбовал диван и вставать не собирался. Племянник часто просил посидеть с ним, но Анна, немного почитав больному или поиграв тому на рояле, с облегчением убегала - решать хозяйственные дела или смотреть как проходит отделка школьных помещений.

Больной ей откровенно наскучил.

Да еще же просители никуда не делись! Каждый день к ней обращались люди, и Анна старалась помочь всем, чем могла. Довольно часто к дом семьи Штольман приходили барышня Хорошкина с компаньонкой. Арина за лето окрепла, поправилась. У нее чудесно отросли ее белокурые волосы, а с губ не сходила мечтательная улыбка. Анна диву давалась произошедшим в барышне Хорошкиной переменам. Арина стала очень хорошенькой. Барышня с компаньонкой очень жалели раненого рыцаря и наперебой ухаживали за ним. То пирог ему принесут, то конфет. Читали Алексею Юрьевичу книги, развлекали того разговорами. В такие минуты Анна вздыхала с облегчением. Племянник общался с гостьями и был доволен, не скучал. От его чрезмерных потребностей во внимании, вызванных болезнью, она устала. А обижать больного отказами она не решалась.

День проходил за днем, бесконечно тянулось время в разлуке с мужем. Прошла одна неделя, а за ней и вторая. Яков задерживался, и вот, наконец, пришла долгожданная телеграмма - муж выезжал обратно. Это значило, что максимум неделя и он будет дома. Аня очень ждала. Ей очень не хватало Якова.

Племянник стал потихоньку вставать, уже несколько дней как ездил на службу, с утра несколько часов занимался работой, неизменно возвращаясь бледным и мокрым от усталости.

- Может не геройствовать? Вы же еще до конца в себя не пришли. - спросила его за ужином Анна.

- Анна Викторовна, Яков Платонович оставил меня в надежде, что текущие дела будут сделаны. Никто же не знал, что рана окажется такой зловредной.

- Значит, отдыхайте побольше. - улыбнулась Анна и подала ему чашку чая.

- Спасибо, что всегда заботитесь обо мне. - серьезно сказал Алексей, разглядывая родственницу.

- А как иначе? Вы близкий мне человек, член семьи. Мне приятно о Вас заботиться. - ласково улыбнулась Анна.

Сердце Лебедева ухнуло куда-то вниз, а потом сильно забилось.

***

Через пару дней Аннушка с Ариной собрались за ягодой. Поспевала брусника. Все окрестные леса были щедры на эту мелкую, вкусную горько-сладкую ягоду.

Кто не собирал бруснику, тот лакомился голубицей. Ягода в этом году уродилась замечательная, а, главное, ее было много. Прямо за огородами начинался лес и местные жители с утра до ночи пропадали в тайге, запасая бруснику на долгую зиму.

Жена архитектора Бондаренко дохаживала последний месяц беременности, поэтому далеко от дома не отлучалась. Зато потом с удовольствием она вместе с подругами угощалась ягодными пирогами и вареньем.

- Анна Викторовна! Мадемуазель Пегова подвернула ногу и пойти со мной в лес не смогла. Поэтому мы идем вдвоем! - обрадованно закричала Арина, забегая на порог дома начальника каторги. - Она Вам доверяет!

- Как это вдвоем? - изумился Лебедев, услышав девичье щебетание. - Никаких вдвоем, даже недалеко. Я с Вами пойду. Казаки, что ли, Вас потом по лесам искать будут, дамы?

- Вы же плохо себя чувствуете, Алексей Юрьевич! Какой Вам лес! - возмутилась Анна Викторовна.

- Как кормить меня за двоих, так я, по-Вашему мнению, здоров, а как легко прогуляться, так сразу болен! Поедем в экипаже до Нижней Кары, там ягоду очень хвалят. - засмеялся племянник.