Прекрасный яд (ЛП) - Бриддок Мишель. Страница 35

— Эзра. — Она стонет. Блять, как же я люблю, когда она стонет мое имя.

Я толкаю ее назад, так что она оказывается на спине, и снимаю с нее ночную рубашку, бросая ее на пол. Она лежит, полностью раскинувшись, в одних крошечных черных трусиках. Я смотрю на ее богоподобное тело, и сжимаю кулак, уверенный, что, наверное, могу кончить от одного только взгляда на девушку.

Схватившись за тонкий материал на ее бедре, я срываю с нее трусики одним быстрым рывком. Я подумываю запихнуть их ей в рот, но не решаюсь. Я хочу услышать, как она будет кричать.

Тихий возглас удивления срывается с губ Беннетт.

— Насколько мокрая моя маленькая птичка? — Спрашиваю я, скользя пальцами между влажных складочек ее киски.

— Такая мокрая. — Мурлычет она, извиваясь на холодном камне.

Я поднимаю свои блестящие пальцы, подношу их ко рту и слизываю ее соки.

— Блять, Беннетт, ты вся мокрая. — Стону я. На вкус она как гребаный рай и ад вместе взятые. Грех, политый сиропом. — Чей член ты хочешь?

— Твой. — Ее дыхание становится более прерывистым.

Я ввожу в нее палец, когда она выгибает спину.

— Хорошая девочка, скажи мне, кому ты принадлежишь?

Она крутит бедрами, желая большего. Моя маленькая грязная шлюха. Я делаю одолжение, вводя еще два пальца в ее умоляющую киску.

— Тебе… Эзра… Я принадлежу тебе.

Эти слова похожи на гребаный наркотик.

Я ввожу и вывожу из нее пальцы, а свободной рукой щиплю ее за сосок. Она выглядит чертовски сексуально, пока я трахаю ее пальцами.

Ее ноги раздвигаются шире, и с последним толчком ее влагалище сжимает мои пальцы, когда она кончает. Она вскрикивает, ее ноги дрожат от толчков.

Я убираю пальцы, когда она протестующе стонет, но прежде чем она успевает сказать хоть слово, я шлепаю ее по киске, заставляя снова вскрикнуть.

Ее бедра начинают приподниматься, и это все приглашение, которое мне нужно, — я срываю с себя кожаную куртку и рубашку, расстегиваю джинсы и высвобождаю свой твердый как камень член. Беннетт приподнимается на локтях, разглядывая мой член.

— Я никогда не привыкну к твоему размеру. — Она тяжело дышит, когда садится и обхватывает своей маленькой ручкой мой член, ее пальцы не могут обхватить его полностью.

— О, привыкнешь. — Ухмыляюсь я. Мои глаза закатываются, когда она начинает накачивать мой член. Сильно и туго. Я чувствую, что балансирую слишком близко к краю, хожу по натянутому канату, поэтому, прежде чем она сможет продолжить работу с моим членом, я толкаю ее обратно на холодный, твердый камень, разводя ее ноги так широко, как только возможно.

Без предупреждения, одним сильным толчком я погружаюсь в ее горячее, тугое влагалище, даже не давая ей времени привыкнуть, прежде чем начать свои карающие толчки.

Она вскрикивает, но я накрываю ее рот своим, заглушая ее крики.

Поворачивая ее бедра, я трахаю ее жестко и глубоко. Как будто это последний трах в моей жизни, и я отчаянно цепляюсь за каждую секунду.

Ее руки лихорадочно обшаривают холодную могилу под ней в поисках чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться, но не находят ничего, кроме гладкого, холодного, мертвого камня.

— Ты принимаешь мой член, как хорошая маленькая шлюшка.

— Да. — Ее голос отчаянный и нуждающийся, и мне это чертовски нравится. Наклоняясь, я прижимаю большой палец к ее клитору, массируя, продолжая с силой вбивать в нее.

Ее стоны медленно переходят в крики, и я знаю, что она близко.

— Прикоснись к себе, маленькая птичка, позволь мне увидеть, как ты получаешь удовольствие, когда кончаешь.

Она мгновенно подчиняется, ее рука заменяет мой большой палец, лаская пучок нервов.

Пока она так сосредоточена на своем удовольствии, я другой рукой вытаскиваю свой перочинный нож из заднего кармана джинсов, которые все еще сидят чуть ниже моей задницы.

Ее бедра приподнимаются.

— Вот и все, Беннетт, кончай для меня, детка.

Я вижу ее испуганный взгляд, когда она замечает блеск моего лезвия, и в этот момент ее настигает оргазм.

Чувствуя, как ее внутренние стенки выжимают из моего члена всю гребаную жизнь, я вдавливаю холодную сталь в плоть ее бедра. Она плачет громче, когда я быстро работаю, вырезая букву "Э", а затем "С" на ее коже. Рана, не слишком глубокая, но останется шрам. Клеймя ее как мою навсегда.

Когда я заканчиваю последнюю строчку, мое тело дрожит, а член набухает внутри нее. Оргазм настолько мощный, что мне кажется, что я в нескольких секундах от потери сознания.

Плотское рычание вырывается из моего горла, когда я опустошаю себя внутри нее, толкаясь так глубоко, насколько мой член физически способен войти. Эта тугая маленькая киска высасывает из меня все до последней капли.

Когда я вытаскиваю член, то чувствую, как мое семя вытекает из ее киски и скапливается на могиле деда. Большое, старое "пошел ты" мужчине, который сейчас горит в аду.

Когда мы спускаемся с кайфа, Беннетт поднимается на ноги, чтобы осмотреть повреждения, нанесенные ее бедру.

— Эзра, какого хрена?

Она проводит указательным пальцем по легкой струйке крови, сочащейся из букв, которые я только что вырезал.

Я осторожно провожу пальцами по размазанной крови из раны и по буквам. Беннетт тихо шипит сквозь зубы. Отдернув пальцы, я сую их в рот, ощущая на языке медно-теплый вкус ее крови.

— Ты — моя маленькая птичка, и теперь об этом узнает весь мир.

Ее глаза расширились от шока. Я не могу определить, похоть это или чистый ужас на ее лице, но когда она спрыгивает со склепа, ее губы прижимаются к моим в карающем поцелуе, и я почему-то подозреваю, что сейчас этот ужас не может быть дальше от истины.

Глава 21

Беннетт

Удивительно, как легко накатывает сон после интенсивного, сокрушающего тело оргазма. Даже после того, который ты получил на грязном старом кладбище.

Мое тело было настолько истощено, что я спала без единого сновидения, когда прошлой ночью Эзра привел меня обратно в мою комнату, одетую в плохо заштопанную ночнушку и его кожаную куртку, накинутую мне на плечи. Ни хорошего, ни плохого.

Когда я в конце концов соберусь навестить своего отца, думаю, мне нужно будет записаться на прием к врачу Сидар-Кросс. Мои кошмары и режим сна стали хуже, чем когда-либо.

Я смотрю на свое бедро и вижу инициалы Эзры, вырезанные на моей плоти. Буквы выглядели сердито, но больше не кровоточили.

Шок, когда он провел по мне своим клинком, был мгновенным, но он быстро сменился чем-то другим. Чем-то плотским. Я хотела боли, мне это нравилось. Как будто я хотела, чтобы он причинил мне еще больше боли. Боже, я была в полном дерьме!

У меня не было настроения еще один день заниматься всякой ерундой, которую мне поручили, но несмотря на то, что это было необходимо, а мой отец полагался на деньги, которые я зарабатывала здесь, я вытащила свою задницу из кровати, быстро приняла душ и направилась вниз.

Кара уже ждала, как гребаный сержант, как только я спустилась на нижнюю ступеньку. В руках у нее был блокнот. Бог знает, кто сделал ее королевой замка.

— Ты сегодня в южном крыле, сотрудникам библиотеки нужна помощь в сортировке старого хлама. — Она едва смотрит на меня, когда отдает приказы.

— В южном крыле? — Я никогда раньше не была в южном крыле. Если подумать, я никогда не была нигде, кроме северного крыла, и даже не знала, что у них есть библиотека. Теперь я просто чувствовала себя невеждой.

— Именно это я и сказала, Андреас попросил меня отвести тебя туда, и убедиться, что ты не заблудишься. — Ее слова были пропитаны ядом, будто она пыталась намекнуть, что я глупая. Гнев слегка утих, когда я сжала кулаки по бокам.

— Я могу найти это сама. — Огрызнулась я. Кара посмотрела на меня долю секунды, после чего снова уткнулась в свой блокнот.

— Ну, это приказ Андреаса.

Мои мысли вернулись к инциденту прошлой ночью. Когда я сбежала вниз по лестнице, заметив Андреаса, смотрящего на меня из тени. Дрожь пробежала по мне при воспоминании. Это была галлюцинация, я была уверена в этом. Должно быть, я все еще была в полусонном состоянии. Это единственное объяснение того, почему я увидела его, и почему сбежала из дома ночью, одетая только в тонкий кусок материи.