Тверской баскак. Том Пятый (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus". Страница 37
— Как дорожка не кружила, а все равно вернулась к Конрадину. — Его проницательный взгляд уперся в меня. — Да поймите вы, это не наша епархия! В вопросе выбора императора мы ничего не решаем, нас даже не спрашивают!
На это я изображаю добродушную усмешку.
— Но ведь для чего-то вас позвали сюда! Для чего⁈ — Не давая Джованни открыть рта, сам же и отвечаю на свой вопрос. — Дайте-ка угадаю! Ясновельможные господа просят денег! Нет⁈ Просят очень много денег⁈
Вижу, что угадал, и убираю улыбку с лица.
— Вам не надоело, что вас используют в качестве дойных коров. Нужны деньги — зовут, не нужны — нос воротят и с порога гонят, как скот!
Специально стараюсь задеть побольней, чтобы проняло, и добиваюсь в этом успеха. Красное лицо Франца становится просто багровым, и нос Джованни все больше напоминает орлиный клюв.
— Покажите в конце концов, что у вас тоже есть право голоса! — Жестко вбиваю слова в насупленные лица. — Скажите Альберту, что он получит заем, только если отдаст свой голос за Конрадина Гогенштауфена.
Скулы моих гостей костенеют еще больше, и я понимаю почему. За подобную дерзость их обоих могут ведь и в каземат бросить, а то и на плаху отправить. Нрав у герцога Саксонии склочный, и открытого противостояния он не простит.
Видя такое уныние, вновь перехожу от призывов к уговорам.
— Вы поймите, как только курфюрсты выберут Конрадина императором, тут же прекратится война. Великий хан не воюет со своей территорией. Взгляните на Баварию! Людвиг Суровый дал ленную присягу Великому хану, и его герцогство благоденствует, тогда как Саксония и Бранденбург в огне. Баварский герцог оказался мудрее, он знает, что степной потоп как пришел, так и уйдет, а править в Германии останется тот, кто сохранит больше сил.
Обвожу их взглядом и спрашиваю.
— Как вы думаете, кто победит в будущей борьбе за власть⁈ Людвиг, у которого полные закрома и боеспособная армия, или все остальные владетели, что останутся править на выжженой, пустой земле без денег и войска⁈
С такой стороны они на проблему не смотрели, и ответ на мой вопрос однозначен. Я это читаю в глазах гостей и произношу в заключение.
— Я не прошу у вас невозможного, я лишь хочу, чтобы вы донесли свое мнение и мои слова до герцога Альберта и маркграфа Иоганна.
Передо мной все тот же зал что и позавчера, только сегодня утро, а не вечер, и народу в зале практически нет.
«Это хороший знак! — Говорю я себе, шагая к помосту, где сидят владетели трех северо-восточных провинций Германии. — Компромиссы любят тишину!»
Прошло уже три дня с момента моего приезда в Шверин, и больше суток с памятного ночного разговора. Рано или поздно мой «домашний арест» должен был закончиться, и вот…
Обвожу взглядом хмурые лица герцога Альберта, маркграфа Иоганна и комтура Мариенберга Генриха фон Брегге.
В этот момент в голове проскальзывает занятная мысль.
«То, что позвали меня одного, без герцога Баварии, больше похоже на то, что эти трое склонны договориться, чем…»
Голос Саксонского герцога прерывает мои размышления.
— Мы слышали от тебя много разных обещаний, но ничего не слышали о гарантиях! — Его светлые глаза уперлись мне в лицо. — Где гарантии того, что все будет так, как ты говоришь⁈
Выдерживаю его взгляд и отвечаю предельно жестко.
— Никаких гарантий! Либо вы говорите «да» и тогда мы все вместе выступаем на Ахен, где избираем нового императора, либо говорите «нет» и тогда Нижняя Саксония вместе с Бранденбургской маркой просто перестают существовать.
— Не надо нам угрожать! — Зло скривился Альберт, на что я лишь пожимаю плечами.
— Я и не думал…! Я лишь констатирую факт того, что произойдет. — Мой взгляд упирается в лицо Иоганна. — Если вы не примите мое предложение, то двадцать тысяч монгольской конницы, что сейчас движутся на Ганновер мгновенно развернутся на север. Вы видели мою армию в бою и можете себе представить, что будет если к ней присоединится бесчисленная орда степной конницы. Кто сможет противостоять такой силе⁈
Мой вопрос завис в воздухе, и отвечать на него, явно, не хочется ни Альберту, ни Иоганну. Вижу это и дожимаю.
— Противостоять этой силе бессмысленно, и вам, мужам государственным, уже сейчас лучше бы подумать о дне завтрашнем. С чем вы останетесь после того, как монгольская волна откатится обратно в степь⁈
В глазах обоих герцогов вспыхивает недоумение, на что я лишь усмехаюсь.
— Конечно откатится! Ваши леса и горы не по нраву степнякам. Монголы сделают здесь тоже, что и во всех остальных покоренных странах. Оставят своих чиновников для контроля, но реальная власть будет, как и прежде, в руках тех вельмож, что присягнули Великому хану и сумели сохранить силы и средства для дальнейшей борьбы. Пока что я вижу, что к такому будущему готовится лишь Людвиг Баварский.
В наступившей тишине обвожу взглядом застывшие лица своих слушателей.
— Вы что хотите отдать все, чем владеете баварцам⁈
По тому, как закаменели скулы герцогов, понимаю, что уступать Людвигу им хочется еще меньше, чем монголам.
После нескольких секунд внутреннего раздрая первым подал голос маркграф.
— Если я соглашусь, когда мне вернут брата?
Отвечаю, не задумавшись.
— В тот же миг, как вы присоединитесь к моей армии!
Иоганн удовлетворенно кивнул, но тут же, спохватившись, вспомнил о своих союзниках.
— А что будет с ландмейстером Пруссии, Генрихом Штанге и другими пленными?
— Ваших бойцов я верну вам вместе с братом, а вот судьба орденских рыцарей… — Тут я перевожу взгляд на комтура Брегге. — Она будет зависеть от того, как мы договоримся по Эстляндии.
Тевтонец недовольно нахмурил лоб.
— Что это значит, объяснись⁈
— Это значит, — чуть усмехаюсь, глядя ему прямо в глаза, — что я готов говорить о выдаче пленных лишь в случае начала переговоров о границах Ордена с Союзом городов Русских в восточной Эстляндии.
Комтур Мариенберга даже чуть растерялся.
— Причем тут Эстляндия⁈ Да у меня и нет полномочий вести переговоры о границах.
В ответ я лишь равнодушно пожимаю плечами.
— Значит, ты как можно быстрее должен сообщить мои условия магистру или тому, кто имеет от него полномочия.
В наступившей тишине я добавляю уже более жестким тоном.
— И поторопитесь, комтур, это в ваших же интересах! Потому как сегодня я готов обсуждать границу в Эстляндии, но завтра, когда падет Рига, а может и Кенигсберг, мои аппетиты могут значительно возрасти!
Покрасневший от гнева комтур Брегге не находит что ответить, а я вновь одеваю на лицо ничего не выражающую улыбку и поворачиваюсь к Саксонскому герцогу.
— Итак, герцог, что вы решили⁈ Каков будет ваш ответ на мое предложение⁈
Не отвечая мне сразу, Альберт бросил испытывающий взгляд на маркграфа, но тот лишь отвел глаза. Выражение лица да и вся поза Иоганна говорят без слов, что тот уже отказался от борьбы и готов принять мои условия в обмен на жизнь брата и сохранение остатков его владений.
Вижу, как нервно дернулся кончик уса герцога, как жестко впились его пальцы в подлокотник кресла, и понимаю, что ему до жути хочется сейчас послать все к черту, кликнуть стражу и заковать меня в кандалы, но он этого не сделает. В его глазах я читаю победу инстинкта самосохранения и здравого смысла над гордыней и самовлюбленностью. Этот момент ясно говорит мне, что разговор с банкиром и председателем Ганзы у него был и те высказали ему свои условия. Сейчас он в бешенстве и панике одновременно! Он злится на них, на меня, на Иоганна, но ничего поделать не может. Воевать одному против всех, да еще без денег! Нет, на такое самоубийство он пойти не готов.
Словно бы подтверждая мою мысль, Альберт поднял на меня тяжелый взгляд.
— Хорошо, я готов принять Конрадина!
Часть 2
Глава 6
Конец августа 1258 года
Изгиб реки Траве скрывает стены и крыши города Любека, но торчащий в небо шпиль кафедрального собора виден даже отсюда. Мой взгляд на мгновение задерживается на нем, но уже через мгновение возвращается к берегу реки, где полк Петра Рябо’ва привычно и споро копает ров нового лагеря.