Угол покоя - Стегнер Уоллес. Страница 62
Ледвилл с грохотом несся к цивилизации, как потерявший управление поезд. Уже шли разговоры об оперном театре; три управляющих рудниками, в том числе У. Ш. Уорд, дальний родственник Оливера, собирались построить себе дома на аллее вдоль канала и рассчитывали к следующему лету поселиться в них с женами. Главный пансион Ледвилла, устроив “бал младших сыновей”, возвел на этом балу социальные перегородки, не менее жесткие на свой лад, чем в Ньюпорте [95]. Лучшие питейные заведения щеголяли мебелью орехового дерева, хрусталем и моррисовскими обоями. Все это начинало укладываться, вставать на свои места как раз в то время, когда Сюзан поселилась в своей неказистой хижине у канала.
Однажды утром в дверь постучали, и Сюзан, открыв, увидела представительную, ясноглазую, весьма уверенную в себе невысокую даму. Хелен Хант-Джексон [96] была, как валентинка, послана ей Огастой, их общей подругой. Писательница, вышедшая замуж за горного инженера, и жительница Запада, миссис Джексон пришлась бабушке, которая нуждалась в ободрении, как нельзя более кстати. Если Хелен Хант из Амхерста, штат Массачусетс, не сгинула, став Хелен Хант-Джексон из Денвера, то почему Сюзан Берлинг из Милтона, штат Нью-Йорк, должна утратить себя, сделавшись Сюзан Берлинг-Уорд из Ледвилла? Они сошлись за пятнадцать минут разговора.
В другой день выше по берегу канала, где начинались осины, возник лагерь: несколько фургонов, много мулов и полдюжины мужчин. Это были изыскания под эгидой новосозданной Геологической службы Соединенных Штатов, все участники – ветераны изысканий Кинга вдоль сороковой параллели. Через некоторое время после их появления спустился верхом и представился мужчина без подбородка, высокий, худой и сутулый, носивший свою некрасивую внешность так же элегантно, как белоснежные лосины. Сэмюэл Эммонс, один из гигантов, Гомер Ледвилла, один из кумиров Оливера и давний сподвижник Прагера, Кларенса Кинга и Генри Адамса. Он написал книгу, которую Оливер чтил как Библию, и участвовал в составлении тех самых геологических карт, что он сейчас с превеликим удовольствием увидел украшающими бревенчатую стену. Только женщина, сказал он, могла увидеть эстетические возможности силура.
Через несколько дней, перевалив через хребет, явились Прагер и Анри Жанен, а неделю спустя пожаловал сам Кларенс Кинг, прославленная личность, директор Геологической службы, автор книги “Горные путешествия по Сьерра-Неваде”, восходивший на гору Уитни и разоблачивший алмазную аферу 1872 года. Сюзан не думала о нем как о “лучшем и умнейшем в своем поколении”, потому что Джон Хей [97] еще не сказал про него этих слов, но она знала его как автора и слышала, с каким пиететом отзывался о нем Оливер как об ученом; говорили, что он остроумнейший собеседник и неподражаемый рассказчик. Тоном отчасти благоговейным, отчасти смешливым она писала Огасте, что в лагерной палатке Геологической службы ему прислуживает чернокожий камердинер, что у него просто неистощимый запас изысканных вин, коньяка и сигар, что его одежда для верховой езды, как и у Эммонса, сшита лондонскими портными из белоснежной оленьей кожи, выделанной индианками из племени пайютов в долине Карсон-Вэлли в Неваде. Помимо рассказа об одном вечере, в ее письмах, однако, я не вижу образчиков знаменитых бесед Кинга. Может быть, мыши виноваты.
С Кингом прибыл корпулентный и добродушный Томас Дональдсон, председатель Комиссии по общественным землям, и два месяца, пока стоял их лагерь, туда потоком текли знаменитости. Где, спрашивается, они проводили вечера? В бабушкиной хижине, разумеется. Она была лампой для каждого пролетавшего мотылька. В ее единственной комнате, чья полезная площадь была от силы пятнадцать футов на пятнадцать, каждый вечер собиралось необыкновенное общество – сгусток культуры, образования, таланта, красноречия, репутации, политического влияния и интеллекта. Держать две кровати занавешенными не было никакой возможности, они служили сиденьями. Не думаю, что бабушку оскорбляли эти новые вторжения в ее спальню; она была воодушевлена, как никогда в жизни. Приготовившись расхлебывать грубую западную кашу, которую сама заварила, познать труды и лишения изгнанничества, она оказалась хозяйкой салона, с которым (она не раз сама это говорила) вряд ли могла сравниться даже мастерская Огасты.
Если ты не веришь, что мы тут в Ледвилле весело живем, позволь мне рассказать тебе про наше празднование Четвертого июля. У меня были миссис Абади и миссис Джексон, их мужья еще не вернулись из инспекционных поездок. Пришел мистер Уорд с большим букетом диких цветов, а следом Фрэнк Сарджент по пути на рыбалку. Он помог мне соорудить обед: Оливер обжег себе ногу азотной кислотой, и ему трудно наклоняться к нашей открытой франклиновой печи. Обедали рыбной похлебкой (консервированной) из Бостона, белым мускатным виноградом (консервированным) из Калифорнии, чаем (“английский завтрак”, принес мистер Уорд), тапиоковым пудингом с изюмом по‑ледвиллски (принес повар Геологической службы, увидевший, что мы празднуем) и горелыми тостами, которые приготовил Фрэнк. Наше застолье было не слишком чинным. Фрэнк сидел на упаковочном ящике, мистер Уорд качался в качалке и, проливая все на свете, изображал из себя невоспитанного мальчика (он всегда проказничает в компании, к своему собственному великому удовольствию), Оливер крутился на старом винтовом конторском стуле и ел свой виноград из будвайзеровского пивного стакана, оставшегося от нашего прошлого пикника. Пообедав, мы услышали мороженщика, который скорбно выкликал свой товар, идя вдоль канала. Оливер и мистер Уорд бросились наружу (вернее, мистер Уорд бросился, а Оливер заковылял), и в придачу мистер Уорд купил апельсинов. Когда мы вечером отправились вниз ужинать, там состязались в беге под звуки духового оркестра. Без оркестра здесь ничего не происходит – ни представление канатоходцев, ни выступление множества танцующих девиц в коротких юбочках в Большом западном амфитеатре. После ужина мы пошли с мистером Уордом в магазин Читтендена, где ему нужно было выбрать ковры и кретон для своего “приданого”, – он строит дом поблизости от нас и в следующем году женится. Ты не представляешь, какие элегантные вещи тут можно купить за деньги – если у тебя их много.
Каким‑то образом мы подхватывали по пути все новых друзей, и, придя домой, мы набили нашу маленькую хижину до отказа. Вернулись мистер Джексон и мистер Абади, так что получилось три степенные супружеские пары, но вдобавок были мистер Кинг, мистер Эммонс и мистер Уилсон из Геологической службы, Конрад Прагер и Анри Жанен, приехавшие недавно, мистер Дональдсон из Комиссии по общественным землям, Прайси, секретарь Оливера, который практически спрятался под сиденьями, но был в восторге, и Фрэнк – он вернулся с рыбалки с двумя рыбами и благородно преподнес их мне. Он помог мне вымыть посуду, оставшуюся после обеда. Мистер Кинг сходил в свой лагерь, принес бутылку коньяка, и мы провозгласили тост за республику и пели военные и праздничные песни вокруг нашего очага.
Большинство этих людей скептически настроены по поводу нашего намерения привезти сюда Олли и моего намерения оставаться тут самой. Мистер Кинг и мистер Джексон на свой цинический лад заявили, что они будто бы считают продолжительные и частые разлуки единственной основой прочного брака. Миссис Джексон, услышав это, взвизгнула, как маленький терьер, потому что она, как я, последовала за мужем на Запад. Но даже она сомневается, что Ледвилл подходящее место для семейного гнезда. Она уговаривала нас переехать в Денвер. Ледвилл, сказала она, расположен слишком высоко. Здесь не растет трава, не несутся куры, не дают молока коровы, не могут жить кошки. Само собой, никто из них нас не убедил. Оливер, который обычно судит о своем состоянии по тому, как он чувствует себя после ста миль верхом, говорит, что никогда не чувствовал себя лучше, а про себя скажу, что бодра и в приподнятом настроении.
В завершение вечера я достала записку, которую только что получила от профессора Росситера Рэймонда, уехавшего от нас недавно после обследования рудника. Он с удовольствием сидел у нашего очага, но, как только покинул горы, страшно простудился. Он отправил нам это забавное маленькое благодарственное послание:
Ну разве мы не хорошо проводим время? Тяготит только одно – что Оливер так много времени проводит в поездках, обследуя рудники, которые, как тут говорят, и дохода не дают, и бросить жалко. Он завидует людям из Геологической службы, которые могут выехать утром верхом с сэндвичем и кайлом геолога и весь день охотиться за ископаемыми или просто глядеть на горы сквозь увеличивающую трубу теодолита.