Золушка и Мафиози (ЛП) - Беллучи Лола. Страница 32

— Ты пришла, как мило! Вот так мы и встаем на ноги, берем себя в руки и снова встаем на ноги. Пойдем, найдем чем тебе заняться, — говорит она, беря меня за руку и ведя сквозь толпу.

Я снова бросаю взгляд на башенные часы. Вздыхаю, смиряясь. Занятие рук – это, конечно, лучший способ скоротать время, нежели волноваться из-за собственного сердцебиения.

— Отец Армандо, ваше благословение, — спрашиваю я, когда мы доходим до внутренней части церкви и находим его. Мой взгляд скользит к закрытой двери ризницы.

Какой ироничный выбор Тициано. Столько раз я использовала эту комнату, чтобы исповедаться в своих грехах, а сегодня здесь я собираюсь объявить о своем решении совершить самый большой из них.

— Дитя мое, — он ласково улыбается мне, — как поживаешь? — Я пожимаю плечами, не бунтуя, но говоря, что не знаю, и получаю кивок в ответ. — Если тебе нужно будет поговорить, двери моей ризницы всегда будут открыты для тебя.

Хорошо, отец Армандо. Возможно, вам следует быть осторожнее в своих словах...

— Спасибо, отец.

— Я рад, что ты пришла.

— Конечно, она пришла бы — моя мама тоже участвует. — Рафаэла обожает праздник Святой Санты. Она бы ни за что не пропустила его.

Я улыбаюсь и киваю, потому что что еще я могу сделать?

— Вот. — Мама сует мне в руки корзину с цветами. — Отнеси это в киоск Мартины, он рядом с фонтаном. У нее закончились свои.

Я качаю головой, все еще с натянутой улыбкой на лице. Я киваю священнику, и он отпускает меня.

Выхожу из церкви и возвращаюсь в толпу.

***

Ладно, займи руки, чтобы скоротать время. Я могу это сделать.

Черт возьми, черт возьми, черт возьми!

Я смотрю из стороны в сторону, как будто решение моих проблем должно волшебным образом выскочить из стен крошечной кладовки.

Ради святого! Как я оказалась заперта здесь?

Я стучу в дверь, но из-за музыки, звучащей снаружи, меня никто не слышит. Я не могу в это поверить. Я не верю. Если я права, то в любой момент раздастся колокольный звон и... Мои мысли прерывает звон. А затем и праздничные возгласы, которые последовали за ним.

По традиции в день праздника Святой в 21.02 звонят в колокол и восемнадцать раз кричат "Viva!", приветствуя ее. Я не могу поверить! Не могу поверить, что после всего того времени, которое я потратила сегодня на размышления, представляя себе этот момент, гадая, хватит ли у меня смелости, и я обнаружила, что хватит, только я никогда не смогу ее проявить.

Я смеюсь от отвращения, потому что, конечно же, мне будет отказано и в этом. Мой ангел-хранитель определенно алкоголик. Музыка играет снова, после того как почести отданы Санте, и я вздыхаю. Я наклоняюсь, чтобы присесть на груду мешков с сахаром, и тут дверь внезапно распахивается, сильно ударяя меня по лбу.

Удар достаточно резок, чтобы у меня закружилась голова, но не настолько силен, чтобы причинить боль.

Я моргаю на Марию, которая смотрит на меня, нахмурившись, с вопросом

— Что ты здесь делаешь?

— Я застряла, спасибо, — это единственное, что я говорю, прежде чем буквально убежать.

Ради святого! Плач Беллы из-за того, что Эдвард не захотел заниматься с ней сексом, кажется легким и спокойным, по сравнению со мной. Но кого это волнует?

Коридоры церкви пусты, так что добраться до храма легко, и это заставляет меня замедлиться. Меньше всего мне нужно привлекать внимание к тому, куда я иду.

Я медленно и задыхаясь, как можно более рассеянно иду вдоль церкви, проводя пальцами по скамьям, пока не дохожу до алтаря. Музыка заглушается грохотом моего собственного сердца, когда я прохожу половину пути к алтарю, и в моей голове нет ничего, кроме предвкушения и даже страха.

Колокол прозвенел несколько минут назад... Он мог... Его может уже не быть. Я выдыхаю через рот, чувствуя, как на коже над губами выступает тонкий слой пота.

Я открываю дверь и вхожу так быстро, как только могу, в ту же секунду прислоняюсь к ней и рефлекторно закрывая глаза. У меня чуть не случился сердечный приступ. Шаг номер один успешно завершен.

— Здравствуй, принцесса.

ТИЦИАНО КАТАНЕО

Она пришла.

Хотя от этого зависел весь мой план, я сильно сомневался, что он сработает, потому что до сегодняшнего дня Рафаэла ни разу не давала слабины в своей решимости. Но, видимо, за то, чтобы стать жертвой собственной жизни, приходится платить.

Она открывает глаза и смотрит на меня, запыхавшаяся и красная, словно бежала всю дорогу сюда. Я прикусываю губу, глядя на ее маленькое, изящное тело, полные груди, быстро вздымающиеся и опускающиеся, округлые бедра, обнаженные коротким платьем, распущенные волосы.

— Убегала от гопника, куколка?

— О, нет! У него не было бы шансов — говорит она с таким развратным весельем, что я уверен, она и не подозревает, насколько она сексуальна.

— Иди сюда, — зову я.

Рафаэла облизывает губы и проталкивается вперед, отстраняясь от двери и направляясь ко мне в центр комнаты. Сегодня в ее глазах сияет совсем другая решимость, чем та, которую я привык видеть.

Под пристальным взглядом ликов, разбросанных по полкам, я обхватываю ее за талию и провожу рукой по ее щеке. Ее руки обхватывают мою шею. Святые - наши первые свидетели сегодня вечером.

— Ты опоздала. У тебя были сомнения?

— Я здесь, — вызывающе говорит она, и я кусаю губы за ее дерзость. — Куда мы идем?

— Почему мы должны куда-то идти? — Глаза Рафаэлы расширяются и устремляются на лики и рясы, разбросанные по комнате. Я смеюсь, а она фыркает.

— Засранец!

— Я никуда не тороплюсь.

Я подношу свои губы к ее, целуя медленно, чтобы показать, что это совсем не так, как в прошлый раз, и прижимаю их друг к другу, наслаждаясь мягкостью ее губ, а затем пробую их на вкус. Мой язык медленно скользит по ним, затем я посасываю их. Рафаэла тихонько стонет, уже забыв о святых, о которых беспокоилась несколько секунд назад.

Я притягиваю ее тело ближе, прижимая ее груди к своей груди. Она задыхается у меня во рту, а ее руки ищут, за что бы ухватиться на моей шее, и впиваются ногтями в кожу головы, когда не находят. Моя куколка любит царапаться, и мне это чертовски нравится.

Я целую ее долго, снова и снова, пока Рафаэла не затихает в моих объятиях, ее глаза пьяны от вожделения, губы припухли, волосы в диком беспорядке, идеально подходящем для этой роли.

— Тициано, — стонет она, когда я скольжу губами по ее подбородку, облизываю горло и ключицы, просовываю руки под платье и хватаю ее за голую попку, кожа к коже. Я скребу пальцами по резинке ее трусиков, и Рафаэла открывает глаза.

— Давай уйдем отсюда, пожалуйста, — хнычет она.

Я возвращаюсь губами к ее рту.

— Ты уверена, принцесса? После этого пути назад уже не будет.

Мои слова - лживый шепот. Рафаэла давно сделала шаг назад, в тот день, когда впервые бросила мне вызов.

— Абсолютно, — задыхается она, ища мои губы. — Абсолютно!

— Хорошо, — бормочу я и снова проникаю языком в ее рот.

В этот момент дверь в ризницу распахивается, и потрясенный отец Армандо взывает к Богу.

— Мой милосердный Иисус! Что здесь происходит?

Рафаэла молниеносно отстраняется от меня, делает три шага назад и поворачивается к двери.

— Ой, святой отец. Кажется, мне нужно исповедаться еще в одном грехе. — Говорю я, поправляя эрекцию, которой я намеренно позволил вырасти в своих брюках.

Однако, когда я поднимаю глаза, мне почти невозможно удержаться от улыбки, потому что на красную как перец Рафаэлу, смотрит не только отец Армандо, но и настоящая аудитория, состоящая из самого Дона, моей будущей свекрови, моей матери и одной из самых сплетничающих вдов в семье.

Понятия не имею, что собрало вместе эту необычную группу, но даже я не мог бы просить лучшего.