Золушка и Мафиози (ЛП) - Беллучи Лола. Страница 33

***

— Он заставил тебя? — Спрашивает Рафаэлу Витторио.

Я контролирую свою реакцию, хотя мне хочется спросить, действительно ли это так необходимо. Но все, что я получу, это предупреждающий взгляд Дона, поэтому я молчу. Мне все равно не нужно ничего говорить, чтобы получить то, что я хочу.

Рафаэла опустила голову, краснота все еще не сошла с ее кожи даже спустя почти час после того, как нас нашли в ризнице.

Мой брат отстранил вдову, поговорил со священником и привез семью Рафаэлы в особняк, чтобы разрешить ситуацию как домашнее дело. Первый этап разрешения, похоже, заключается в задавании глупых вопросов.

— Нет, — не поднимая глаз, отвечает Рафаэла почти неслышным тоном. И блядь! Как мне неприятно, что она через это проходит.

— Ты вошла в ту комнату по собственной воле?

— Да.

— Ты прикасалась к нему по своей воле?

— Да.

Витторио позволяет тишине воцариться в кабинете и смотрит на Рафаэлу с напряжением, которое сбивает меня с ног. Гнев, бурлящий под его кожей, виден всем. И это беспокоит меня больше, чем что-либо другое. Дон никогда не ставил свои чувства выше своего долга. То есть однажды он так поступил ради Габриэллы, но, когда дело доходит до всего остального, Витторио так не поступает. И именно эта расчетливая холодность заставляет меня быть уверенным, что мне не понравится то, что он собирается сказать, когда мой брат откроет рот.

— У меня есть к тебе предложение, — обращается он к Рафаэле, и моя куколка наконец поднимает голову. Ее глаза слезятся, и я резко выдыхаю, чтобы сдержать свою реакцию.

— Есть только одно предложение, — вклиниваюсь я, нарушая свое решение молчать до тех пор, пока все не закончится.

— Я пока не говорю с тобой, но не волнуйся, я до этого дойду, — монотонно произносит он и вскоре снова поворачивается к Рафаэле. — Твоя жизнь не была легкой, заявляет он, и мои глаза сужаются, потому что это даже не то, что мой брат мог бы мысленно занести в каталог. — И вряд ли она станет лучше. Я могу покончить с этим, прямо здесь и сейчас, и мне плевать на чертов дорогой ковер, пусть будет подарком за твою дружбу с Габриэллой. Ты наконец-то будешь свободна.

Рафаэла моргает и хмурится, ей требуется почти целая минута, чтобы понять, что именно предлагает Витторио. За это время каждая капля крови в моем теле остывает. Figlio di putanna!(итал. Сукин сын)

Выражение его лица почти правдоподобно, невнимательный, жалкий или полный надежды глаз легко может поверить, что он предлагает Рафаэле выход, свободу, как милость, а не потому, что наказывает меня.

— Смерть? — заикаясь, спрашивает она, — Вы предлагаете убить меня? — Настаивает она, широко раскрыв глаза, и по его телу пробегает дрожь. Я проклинаю Витторио за это.

— Так и есть. Альтернатива, я думаю, очевидна.

Рафаэла сухо сглатывает и поворачивает лицо, глядя на меня впервые с тех пор, как нас поймали. В ее глазах плещется сомнение и стыд, и ей требуется больше времени, чтобы отвести взгляд, чем мне.

Она смотрит на свои руки, и хотя меня пытали самыми жестокими и невообразимыми способами, хотя в меня стреляли шесть раз, секунды, в течение которых она размышляет над своими альтернативами, кажутся мне самыми медленными из всех, что я когда-либо испытывал.

Затем она сухо сглатывает и поднимает голову, наконец-то готовая ответить:

— Я выбираю альтернативу, Дон. Я лучше выйду замуж.

— Очень хорошо. Если ты этого хочешь, то вы можете пожениться завтра в полдень.

30

РАФАЭЛА ЭСПОЗИТО

— Я выгляжу нелепо, — говорю я своему отражению в зеркале, от которого, в отличие от последнего раза, когда я надевала это платье, я не убегаю. Это похоже на какое-то искаженное дежавю: комната, одежда, цель дня, мои чувства - все то же самое. Только вот почему-то все по-другому.

— Не говори ерунды. Ты прекрасно выглядишь! Это платье прекрасно. Не надеть его было бы расточительством. — Мама заканчивает застегивать пуговицы на моей спине и останавливается рядом со мной.

Она в своей лучшей одежде - темно-синем платье из тафты и черных туфлях на каблуках. Ее круглощекое лицо накрашено, а волосы завязаны в идеальный пучок, закрученный над затылком.

— Жаль, что у нас не было времени купить еще одно, но Тициано торопился, — хмыкает она с довольной улыбкой, заставляя меня поднести руки к вискам, чтобы помассировать их.

Из всех вещей, которые я не ожидала увидеть за последние двадцать четыре часа, эта, безусловно, самая очевидная: моя мама в экстазе. Ей удалось сдержать удовлетворение, пока она не закрыла дверь прошлой ночью, но этого было достаточно, чтобы она начала практически танцевать по потертому кафельному полу, потому что ее планы сработали. Мама сказала именно эти слова, когда пришла поздравить меня после ухода отца, что я наконец-то сделала то, что должна была сделать хорошая дочь. По ее мнению, лучше поздно, чем никогда.

— Прекрати, — ругает она меня, легонько шлепая по руке. — Ты так испортишь волосы!

Вслед за этим она проводит пальцами по моей голове, приглаживая распущенные кудри, которые я неосознанно накручивала. Я закрываю глаза и позволяю ей играть со мной как с куклой.

В моей голове есть куда более насущные проблемы, претендующие на то, чтобы быть первыми, о которых я думаю.

Например, свадьба с Тициано. Я выхожу замуж за Тициано Катанео.

Я сглатываю комок в горле, чувствуя головокружение, когда забываю дышать слишком долго. Мама не обращает на это никакого внимания, звуки ее движений вокруг меня раздражают меня не меньше, чем утомляют.

— Тебе нужно больше улыбаться. Это самый счастливый день в твоей жизни!

Я открываю глаза только для того, чтобы закатить их обратно.

— Правда, мама?

Это все, что я осмеливаюсь ответить, и, несмотря на неодобрительный взгляд, ее эйфория не ослабевает.

— Ты выходишь замуж за Тициано Катанео. Ты выиграла джекпот, Рафаэла.

Она улыбается, вытирая с одежды несуществующую пыль. Я не обращаю на нее внимания, у меня кружится голова и я дезориентирована, мне достаточно того, что происходит внутри меня, мне не нужны еще и мамины причуды.

Сердце гулко бьется о стенки моей груди, каждый удар - яркое воспоминание об украденных мгновениях с Тициано... Его прикосновения, его взгляд... Мысль о том, чтобы выйти за него замуж, даже не приходила мне в голову. Когда вчера вечером дверь в ризницу открылась, я была уверена, что мой пьяный ангел-хранитель решил исполнить мою просьбу о смерти самым жестоким способом, который только мог придумать: меня разоблачат, семью опозорят, а отец либо убьет меня, либо отдаст в один из борделей Саграды, либо я покончу с собой, потому что лучше умереть, чем встретить ту участь, которая меня там ожидает.

Но, вопреки всем ожиданиям, Тициано ни разу не попытался уклониться от обязанности жениться на мне. Его голос, обращенный к Дону несмотря на то, что он сам оступился, сказав, что предложение может быть только одно, эхом отдавался в моей голове каждую секунду после его слов.

В эту ночь я не спала ни минуты. Я мысленно повторяла шесть слов: "Я выйду замуж за Тициано Катанео".

— Рафаэла, ты какая-то бледная. — Мама щиплет меня за щеки, пытаясь исправить то, что, по ее мнению, является большой проблемой.

Я лишь рефлекторно киваю, не в силах выразить словами бурю, бушующую у меня под кожей. Как она может понять? Как вообще кто-то может понять?

Мое дыхание становится неровным. Я сглатываю. А что, если? Пульсирует в моем сознании, как соблазнительная мелодия. Тициано и я... Что, если этот брак может стать чем-то большим? Кажется, он хотел жениться. Я тряхнула головой, ругая себя. Наверное, я схожу с ума. Так оно и есть. Обстоятельства свели меня с ума. Меньше всего на свете Тициано Катанео хотел жениться.