Кодекс Крови. Книга ХIV (СИ) - Борзых М.. Страница 32
«Нам бы такая система не помешала, — практично размышлял Борромео. — Ничего подобного не было даже у Занзара. Неужели Комар наделяет своих последователей пониманием сути механизмов для построения артефактов?»
Джованни вспомнил жалобы старшего брата на безголовость нанимаемых артефакторов.
«Я и сам знаю, что артефакты Занзара — произведения искусства! — фыркал брат. — Мне нужно, чтобы они работали на наш род, а не лежали бесполезным хламом в сокровищнице».
Однотипные ответы артефакторов выводили из себя Висконти:
«Пока в ком-то из вас не проявится кровь Занзара, мы ничем не сможем вам помочь. Кровь — отмычка ко всему».
Кровь… а ведь Джованни не был похож на последнюю жену их отца. Та была брюнеткой с чёрными глазами и чуть смуглым цветом кожи. А ещё она была вполне себе в теле и низкого роста. Бледнокожий, беловолосый и изящный, как фарфоровая статуэтка, Джованни скорее уж походил на портрет баронессы Комариной в молодости, чем на мать.
«Бред! Теория не выдерживает критики. Зачем Висконти прикидываться братом, если бы он был моим отцом?»
Ответа на этот вопрос у Джованни не было, так же, как и на другие. Почему у Висконти до сих пор не было детей, хотя жёны сменялись регулярно? Почему ни Карло, ни Альфонсо не унаследовали жажду к жизненной силе, тогда как Висконти и Джованни имели общую проблему? Почему Висконти выделял баснословные суммы на поиск древних артефактов? Что на самом деле пытался отыскать граф Борромео?
Выбросив пока всё из мыслей, Джованни задумался над своей судьбой. Что бы он сам сделал с человеком, покушавшимся на его жену и сына? Вердикт был прост:
«Убил бы без всяких раздумий!»
Но баронесса Комарина считала Джованни своим сыном, что сыграло ему на руку. Был велик шанс, что его отпустят, правда, не без последствий.
«Память сотрут, — к такому выводу пришёл маг смерти после получаса размышлений. — Вот только кое-кого ждёт сюрприз».
Возвращаться сразу в Хмарёво я не стал. Мой путь лежал в Обитель Крови к родовому ковчегу рода Эсфес. Алый кристалл, сияющий над башней, мерцал в такт ударам моего сердца. Я уселся прямо на камень и прислонился спиной к серебристым канатам-лианам, идущим от Сердца Обители к ковчегу.
«Ты что это совсем не весел? — осторожно уточнил ковчег. — Всё же налаживается. Кладки одушевляются, тебя скоро коронуют, пустыня оживает твоими стараниями. Академия магии худо-бедно начала работу. Что не так?»
«Мне показали более ста вариантов будущего, где я стал кровавым психом», — решил я не скрывать ничего от ковчега. В конце концов, он — это производная от моей души.
«И что? — реакция ковчега была максимально безразличной. — Всего-то сотня, подумаешь. Шанс на то, что ты достигнешь сегодняшних результатов был меньше одной миллионной процента. И ничего, сидишь хандришь рядом со мной».
«Когда-то это везение закончится».
«Не исключено, но это не повод впадать в уныние».
«Да я и не впадаю, — пришлось разъяснить собственное состояние ковчегу. — Я думаю, как подстраховать оба мира на случай…»
«На случай, если ты решишь вести себя так, как и полагается древним и могущественным магам крови? — хмыкнул ковчег. — И до чего додумался?»
«Хочу ввести Ольгу в род Эсфес. Чтобы она смогла без проблем самостоятельно перемещаться между мирами».
«Для этого есть Райордан. Какая основная цель?»
«Она становится богиней. Хочу, чтобы ей было куда уйти, если я не смогу защитить её от местного пантеона».
«Достойное стремление, но мир может не захотеть становиться кормушкой для одной единственной иномирной богини. Ему и тебя хватает. Твою жертву он признал адекватной и достойной. К Ольге это никак не относится».
«А ты?»
«Что я?» — не понял меня ковчег.
«Ты — часть моей души. То есть у тебя тоже есть возможность к переносу или открытию порталов. Ты сможешь в критический момент перенести её, если она будет введена в наш род?»
На эти соображения меня натолкнула ситуация с Йорданом и разделением его души. Открытие порталов — свойство душ рода Эсфес, но никак не крови. Если ковчег — часть меня, то теоретически он также обладал родовой способностью. Другого варианта для подстраховки Ольги, если мир аспидов будет против открывать свои объятия юной богине, у меня не было.
Ковчег молчал долго, но всё же ответил:
«Теоретически — да, практически — лучше бы ей на тот момент быть от тебя беременной».
«Это обязательное условие?»
«Нет, но в этом случае автоматически активируется протокол „Наследник“, и в целях сохранения Великого дома перенесёт в родной мир всех твоих отпрысков».
«Хреновый какой-то протокол, — не согласился я. — У меня накануне жену и сына чуть не угробил маг смерти, передумав в последний момент. Йордан слился с душой сына, потеряв приоритетность в принятии решений о защите, а сын смог своей волей отменить перенос».
«Намучаетесь вы ещё с ним, — хмыкнул ковчег. — Но я подумаю, как обойти его прямой запрет на будущее».
«Уж подумай, будь добр», — не стал спорить я, а сам задумался над одним вопросом, который и поспешил тут же задать ковчегу:
«А есть какое-либо существо, которое этот мир пропустит сквозь защиту и с радостью примет? Такое вообще возможно в теории?»
Ковчег рода замолчал, зато ответил адамантий:
«Нас он примет с радостью. Адамантий приветствуется любым миром на любой стадии его развития».
А у меня внезапно родилась идея.
«Ты же слышал весь наш разговор?»
«Слышали, — не стал отпираться разумный металл, — мы и видения наблюдали вместе».
«Тогда у меня к тебе будет просьба…»
В Хмарёво я вернулся к тому же разбору семейных секретов, от которых и ушёл. И это было так по-женски, не успеть за ночь во всём разобраться, что я невольно хмыкнул. Именно поэтому дипломатические службы чаще всего состояли из мужчин. Те за пять-шесть часов успели бы напиться, передраться, разобраться и примириться, а у женщин всё только переходило в опасную фазу. Зато женщины были незаменимы в разведке и шпионаже.
— Дамы, — встрял я посреди разговора, за что и заслужил сразу три гневных взгляда, — предлагаю почистить этому суициднику память зельем забвения и подбросить обратно домой. У меня других дел по самое горло.
Я ожидал услышать бурю возмущений, но возражений не последовало. Наоборот, сёстры Агафьи предложили свои услуги по доставке племянничка на родину.
— Сама отвезу, — рыкнула баронесса, — а то он у вас урной с пеплом доедет до Мантуи.
— Никто никого и никуда не повезёт, — оборвал я все споры. — Дамы, — указал я на сестёр вампирши, — если ко мне у вас нет вопросов, то не смею вас задерживать.
Брюнетка демонстративно вздёрнула бровь и поинтересовалась:
— Это вы нам на дверь указываете? Бессмертным себя возомнили?
— Можете повторить мне эти слова, если я вдруг окажусь у вас в спальне без приглашения, — не стал я сдерживать сарказм, ядом плещущийся в голосе, характеризуя абсурдность нынешних претензий от незваной гостьи. — А пока я веду себя максимально дипломатично после всего увиденного и услышанного, предоставляя Агафье возможность самостоятельно с вами разобраться.
— В моей спальне вы можете оказаться только лишь в одном качестве, — ледяным тоном отрезала брюнетка, — в качестве трупа.
— Агафья… — «покажи» я уже добавил через кровную связь, и вампирша тут же показала мне обстановку спальни сестры, внешний вид замка и прилегающих окрестностей для лучшей детализации открытия портала. На всё понадобилось не больше секунды, и ещё столько же, чтобы открыть «дверь» прямиком в спальню брюнетки.
— Не только вам можно безнаказанно вламываться в чужие дома, — я с вызовом смотрел на теней, причём брюнетка явно злилась, а рыжая находила происходящее забавным, едва сдерживая смешки.
— Опрометчиво выставлять за порог единственный источник информации о некоторых членах вашего рода, — похоже, брюнетка была ведущей среди сестриц и привыкла, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней.