Скажи, что ты видишь (СИ) - "Vi_Stormborn". Страница 18

— Как у героини войны, полномочия у меня есть, — пользуется заминкой Гермиона, чтобы не дать ему вставить даже слово. — И если вы не прекратите предвзято относиться к человеку, правду о котором не знаете или не хотите принимать, я подниму на уши все Министерство, но достучусь до правосудия, — твердо и жестко произносит она, — можете мне поверить.

Гарри смотрит на Кингсли и чуть вскидывает брови, словно показывая, мол, я тебе говорил. Министр недолго думает, а затем все же кивает.

— Хорошо, Гермиона. Я… отдам распоряжение.

Девушка, определенно не рассчитывающая на такой ответ, делает вид, что все так и задумано.

— Правильное решение, — кивает она, скрывая дрожь в ледяных руках, плотно сжатых на коленях.

— Тотальный контроль, — продолжает он, — его запрет на выход за пределы дома, чары безопасности и сменный патруль.

Ожидаемо. Гермиона вообще не рассчитывала на его милость в данном вопросе, однако кивает, продолжая чувствовать себя так, словно сидит на пороховой бочке, держа в руках уже горящую шашку динамита.

— Резонно, — сдержанно кивает она.

— Тогда ожидай в фойе, — кивает на дверь Кингсли. — Я дам тебе знать, как все будет готово.

Гермиона решает не протягивать руку для прощания, потому что они у нее ледяные и мокрые, поэтому лишь встает и, глянув на Гарри, выходит из кабинета с гордо поднятой головой, осторожно закрыв за собой дверь.

Кингсли долгое время смотрит перед собой в одну точку, Гарри молча ждет, когда он скажет хоть что-нибудь.

— А она, — наконец начинает министр, — совсем не изменилась…

— Шутишь? — вскидывает брови Гарри.

— Да я поражен просто.

Кингсли трет лицо ладонями и не может сдержать улыбки. Это уже не девочка, это воин. Настоящий воин. Гарри улыбается в ответ, опуская локти на стол.

— Ты же понимаешь, что она будет требовать своего присутствия на заседании? — спрашивает он.

— Догадываюсь.

— С ней лучше не спорить, — замечает Гарри, качая головой.

Кингсли берет перо и, обмакнув его в чернильницу, что-то быстро и размашисто начинает писать на пергаменте.

— Она не думала поработать на меня? — не отрываясь от работы, спрашивает он. — Ценный сотрудник, нутром чую.

— Это ты лучше у нее спроси, — указывает себе за спину Гарри.

— Когда придет время, — сворачивает Кингсли письмо и ставит на него сургучную печать, медленно выливая расплавленный воск. — Ее голова сейчас другим занята.

Гарри кивает, наблюдая за тем, что он делает. В воздухе пахнет пряными травами и расплавленным воском.

— Мне надо связаться с надзирателями, — поднимается он с места.

— Ей можно доверять, — встает следом Гарри.

Кингсли смотрит на героя войны и чуть качает головой.

— На ее счет я и не сомневаюсь.

— Кингсли, она знает, что делает, — заверяет его Гарри.

— Надеюсь на это, — хлопает он его по плечу и провожает из кабинета, чтобы решить вопрос, который требует его прямого вмешательства.

Гарри идет вдоль коридора и сразу видит издалека, как на лавке в фойе сидит Гермиона с прямой, точно игла, спиной и сжатыми на коленях руками. Она смотрит перед собой, но определенно думает о чем-то своем, абстрагировавшись от внешнего мира.

— Эй, — опускает он ладонь на ее коленку, не без усилий присаживаясь рядом.

Гермиона чуть вздрагивает, глядя на друга. Гарри определенно чувствует себя крайне уставшим, только скрывает это от нее. Слишком много всего происходит, слишком много всего приходится решать.

— Не ожидал от тебя таких… активных действий, — чуть улыбается Гарри.

Гермиона ведет линией плеч, разминая разбитое тело. Она постоянно в напряжении, в вечном стрессе, но не обращает на это никакого внимания.

— Я просто не хочу, чтобы он был там, — просто отвечает она.

Гарри подставляет ей свое плечо, и Гермиона опускает на него голову. Все тело гудит.

— И как тебе это вообще в голову пришло? — удивляется он.

— Ты про дом родителей? — пытается понять она. — Я была там час назад, решила прибыть сюда при полном параде, — указывает она на костюм. — Вот и вспомнилось.

— Прекрасно выглядишь, — замечает он. Гермиона тихонько смеется. — Но я не про дом родителей, а про свадьбу. У Кингсли глаза на лоб полезли, — вспоминает он.

— Сама от себя не ожидала, — честно признается Гермиона. — Само сказалось.

Гарри гладит ее ледяные руки, побуждая раскрыть ладони из крепкой хватки. Девушка слушается и Гарри потирает ее побелевшие пальцы.

— Ты меня поражаешь, — хмыкает он. — В хорошем смысле, конечно.

Гермиона ничего не отвечает и в какой-то момент даже позволяет себе прикрыть глаза, потому что все возможные жизненные ресурсы оказываются почти полностью на нулях, но не может уснуть, как бы сильно ни хотелось.

Тревога все еще не отпускает ее, является неотъемлемой частью ее составляющей. Грызет ее, как червь яблоко, не давая ни секунды покоя. В темном фойе время, кажется, течет медленнее обычного.

Но Гарри с ней, и от этого становится легче. Он держит ее за руку и находится рядом, этого более, чем достаточно.

Хлопок в дальней части отдела заставляет Гермиону вздрогнуть и выпрямить спину. Она выпускает руку Гарри и встает на ноги. Друг встает за ней следом. Вдалеке длинного коридора идет к ним навстречу Кингсли в развевающейся темно-синей мантии, за ним следом идут четыре мракоборца, между которыми Гермиона видит…

— О, Мерлин, — едва слышно шепчет она. — Что они сделали с ним?

Северус едва шевелит ногами, ему причиняет боль опираться на правую, на его лице живого места нет, и Гермионе страшно представить, что скрывается под его темной, изувеченной мантией.

— Он пробыл там не больше восьми часов, — едва сдерживается она.

— Им этого более, чем достаточно, — шепчет в ответ Гарри. — Предателей в Азкабане пытают сильнее, чем убийц.

От этого неприятного факта легче ей не становится, ей настолько больно, настолько физически плохо от того, что ему пришлось испытать, что она даже не может найти в себе силы на него посмотреть.

Гермиона смотрит на Кингсли, сдерживаясь всеми силами. Министр останавливается напротив нее, чуть кивая.

— Мисс Грейнджер, ввиду вашего статуса, заключенный временно освобождается до момента слушания под вашу прямую ответственность, — глядя ей в глаза, произносит он. — Любое нарушение оговоренных с вами правил приведет к необратимым последствиям.

Гермиона кивает, не отрывая от него взгляда, но видит боковым зрением, как Северуса выводят из-за спины министра и вынуждают остановиться возле нее. Она чувствует его рядом, и от этого эмоции захлестывают ее так сильно, что приходится приложить усилия, чтобы стать сдержаннее.

— Я вас услышала, министр Бруствер, — кивает она.

Гермиона протягивает Северусу руку, но не находит в себе силы на него посмотреть. И сначала ничего не происходит. Она так и стоит с протянутой рукой, пока их окружают мракоборцы, министр и Гарри, чувствуя себя настоящей идиоткой, актрисой дрянного спектакля.

Момент затягивается, а она все так и держит руку, чуть вздернув подбородок и продолжая смотреть перед собой. Слезы подкатывают к глотке.

— Возьми мою руку, — хочется ей закричать. — Возьми мою гребанную руку!

Гермиона постепенно начинает дрожать, чувствует взгляды на себе, и уже просто не знает, что предпринять, но в следующее мгновение Северус медленно берет ее руку в свою и осторожно сжимает пальцы.

Сердце пропускает удар, по телу пробегает разряд электрического тока.

Гермиона сжимает его руку в ответ и, закрыв глаза, наконец трансгрессирует с ним из этого места.

========== 10. ==========

Комментарий к 10.

Писала главу под нее, очень советую к прослушиванию: ** i still think of you - nctrn **

Когда привычная полутьма дома окутывает тело, Гермиона замирает, все еще не открывая глаз. Она чувствует его руку в своей ладони, но боится, что это лишь наваждение, что все это неправда. Что сейчас она откроет глаза, а его здесь нет.