Инферно Габриеля - Рейнард Сильвейн. Страница 90

— У нее с Эмерсоном был романчик. Похоже, сейчас возобновился, — презрительно усмехнулся Пол. — Теперь понятно, отчего наш проф всю неделю был в хорошем настроении.

Джулия почувствовала, что выпитая сангрия готова выплеснуться наружу.

— Значит, она была его… любовницей?

Пол придвинул свой стул поближе, чтобы их разговор не достиг ушей профессора Лиминг. Впрочем, вряд ли Дженнифер что-то услышала бы. На сцене танцовщица исполняла фламенко. Гитарист аккомпанировал ей на пределе громкости.

— Сейчас расскажу, — пообещал Пол. — А пока рекомендую попробовать испанские деликатесы. Ты смотри, сколько здесь сыров. Хочешь попробовать того, с синими прожилками? Это кабралес.

Джулия кивнула и даже для вида принялась жевать ломтик сыра.

— Уж не знаю, чем она захомутала нашего профа. Там же сплошное садомазо, плюс женское доминирование. Как говорят, на большого любителя.

Джулия хлопала глазами, отказываясь верить.

— Ты смотрела «Криминальное чтиво»? — спросил Пол.

— Не люблю фильмы Квентина Тарантино. Мрачный он, — призналась Джулия.

— Словом, Энн считает средневековые пытки… сильным сексуальным стимулом.

— Ты-то откуда знаешь?

— Это знает каждый, кто зайдет на ее сайт. Она и не скрывает своих пристрастий. Средневековые пытки — тема ее исследований. У нее куча публикаций. Кстати, считается признанным специалистом в этой области.

Джулия с трудом проглотила сыр.

— Ты хочешь сказать, что Эмерсон…

— Видно, у них обоих не все в порядке между ног. Знаешь, с некоторых пор я стал думать, что в Эмерсоне живут два человека. Один — первоклассный исследователь, с которым интересно работать. А второй — Эмерсон в его частной жизни. Вот об этом Эмерсоне я стараюсь не думать. По-моему, уж если двое улеглись в постель, то у них все должно происходить нежно и ласково… А эти взаимные истязания… такого не понимаю. — Пол оглядел гостей. Почти все были заняты разговорами. Кто-то следил за танцовщицей. — Никак не могу понять: почему чем человек утонченнее, тем извращеннее? По-моему, если у двоих дошло до секса, они должны относиться друг к другу бережно и уважительно. Зачем делать друг другу больно? Даже если у кого-то из двоих мозги повернуты.

Джулия пожала плечами и отхлебнула вторую порцию сангрии.

— Я бы ни за что не смог встречаться с девчонкой, которой нужны издевательства над нею. Особенно в постели. — Пол не мог остановиться. — Секс должен приносить радость и удовольствие. Ты можешь представить, чтобы Данте связал Беатриче и начал хлестать плеткой?

Джулия покачала головой.

— Помню, на предпоследнем курсе университета я слушал курс. Назывался он «Философия секса, любви и дружбы». Мы много говорили о взаимном согласии. Казалось бы, если у двоих взрослых людей что-то происходит по взаимному согласию, значит это нормально. Но наш профессор спросил: а если кто-то добровольно соглашается на что-то заведомо несправедливое? Например, добровольно продает себя в рабство?

— По-моему, никто добровольно не согласится стать рабом, — сказала Джулия.

— Я говорю не про рабство на галерах или плантациях. Есть еще добровольное сексуальное рабство. Профессор Сингер любит рассуждать на эту тему. Получается, если человек добровольно соглашается быть сексуальным рабом или рабыней, — это нормально? Или у человека что-то с головой не в порядке, если его тянет в рабы?

Джулии стало совсем тошно, поскольку разговор вплотную касался профессора Пираньи и Габриеля. Она быстро допила второй бокал и спросила:

— Пол, а я ведь так и не знаю темы твоей диссертации. Ты давно обещал мне рассказать.

— Я буду писать о разных аспектах наслаждения, — усмехнулся он. — Сравню его виды, считающиеся смертными грехами, — прелюбодеяние, чревоугодие и алчность, — с райскими наслаждениями. Например, с созерцанием прекрасного. Эмерсон мне очень помог своими советами. Ткнул меня носом во все мои слабые места. Но знать какие-либо подробности его личной жизни… нет уж, увольте. Даже если это нагляднейшая иллюстрация ко второму кругу Ада.

— Не понимаю, почему люди не стремятся к обыкновенной человеческой доброте, — задумчиво произнесла Джулия, обращаясь не столько к Полу, сколько к самой себе. — В жизни и так достаточно боли, чтобы намеренно ее создавать.

— Таков мир, в котором мы обречены жить, — развел руками Пол. — Очень хочу надеяться, что твой парень обращается с тобой по-доброму. Благодари судьбу, что нашла нормального человека, а не какого-нибудь… утонченного извращенца.

К ним подошел официант, и потому Пол не заметил, как резко побледнела Джулия, увидев, что Энн Сингер почти лежит на плече Габриеля и шепчет ему на ухо.

Габриель упрямо глядел в стол. Его губы были плотно сжаты.

«Габриель, ты же чувствуешь мой взгляд. Посмотри на меня. Выпучи глаза, потри щеки, нахмурься… подай мне хоть какой-нибудь знак. Разубеди меня в словах Пола».

— Джулия, — прервал ее размышления Пол, — давай закажем валенсианскую паэлью. Ее почему-то делают всегда для двоих. Согласна? — Только сейчас он заметил, что Джулия бледна и у нее дрожат пальцы. — Ты напрасно ничего не ешь. Видишь, что с тобой сделала сангрия? Она хоть и не очень крепкая, но на голодный желудок… Так я заказываю паэлью?

— Да, — рассеянно ответила Джулия. — Конечно.

Пол решил, что бледность Джулии вызвана не только голодом, но и не слишком пристойной темой, которую его дернуло развивать. Он резко сменил тему и стал рассказывать, как летом ездил в Испанию и был очарован архитектурой Гауди. Джулия кивала и время от времени даже задавала вопросы, однако мысли ее были далеко. С кем же она неделю назад делила постель? С падшим ангелом, в котором еще сохранилось добро? Или с тем, у кого внутри темная бездна?

Пол продолжал рассказывать про Барселону, когда Джулия заметила, что левая рука профессора Сингер скользнула под стол. Джулия не могла заставить себя взглянуть Габриелю в глаза, зато любительница средневековых пыток ее заметила. Их взгляды встретились. Габриель старался оттолкнуть руку своей назойливой соседки. Джулия этого уже не видела. Она повернулась к Полу. Не видела она и изумленно-вопросительного блеска в глазах Энн Сингер. Впрочем, вскоре эти глаза вновь стали немигающими.

Джулии не хотелось никаких испанских блюд. Наверное, самым правильным сейчас было бы уйти. Но на такой демарш у нее не хватало душевных сил. Оставаться в зале Джулия тоже не могла. Шепнув Полу, что ей нужно в туалет, она встала из-за стола и пошла на второй этаж.

Давно ей уже не было так скверно. Глядя на себя в зеркало, Джулия пыталась осмыслить сказанное Полом. Мысли путались, а сердце истекало кровью.

«Ну почему людям так нужно, чтобы их били? Если не физически, то словесно. Габриель… Энн… боль… подчинение… Пальцы Энн на коленях Габриеля… Энн, хлещущая Габриеля… Габриель, хлещущий Энн».

Джулия схватилась за край умывальника. Она боялась, что ее вот-вот вытошнит. Но желаемого облегчения не наступало. Она закрыла глаза и просто стояла, стараясь глубоко дышать. Сколько времени так продолжалось — она не знала.

Хлопнула дверь туалетной комнаты.

— Добрый вечер, — улыбнулась вошедшая профессор Сингер, сверкнув мелкими зубами. Свет, отражаемый стеклами профессорских очков, придавал ее зеленым глазам красноватый оттенок. — Меня зовут Энн Сингер. Рада с вами познакомиться. — Энн протянула руку, которую Джулия вяло пожала, пробормотав ответную вежливую фразу.

Профессорская рука была холодной, но отнюдь не безжизненной. Пальцы Энн цепко и излишне долго держали ладонь Джулии. Прежде чем отпустить ладонь, Энн провела пальцем по ладонной борозде, которая у хиромантов называлась линией жизни. Джулия вздрогнула.

— Мне показалось, что вы ждали меня, — сказала Энн, щурясь и вскидывая голову. — Никак мое присутствие заставляет вас нервничать? Вы же вся дрожите.

— Нет, я не ждала вас, — хмуро буркнула Джулия. — А дрожу я, потому что у меня, кажется, начинается грипп.

— Бедняжка. Грипп — препротивнейшая болезнь. — Энн приблизилась к ней. Теперь она широко улыбалась. — Вообще-то, по вам не скажешь, что вы простудились. Вид у вас вполне здоровый. Кстати, у вас потрясающая кожа.