Дорога к мечте - Нестерина Елена Вячеславовна. Страница 11

Наверняка он просто на съёмках — Граня не переставала позитивно мыслить. Освободится — перезвонит обязательно!

Вот сейчас пришло сообщение, что абонент «Папа» снова появился в сети. Агриппина набрала его номер.

Он сбросил вызов…

Девочка вышла в полутёмный зрительный зал, села на ступеньки и принялась набирать папе СМС — чтобы он перезвонил ей. По важному вопросу. Срочно.

Граня не привыкла просить о таких простых вещах. Умолять позвонить — ну что же это такое?.. В памяти сам собой всплыл вдруг обрывок разговора — плачущая мама жаловалась подруге на то, что «он» игнорирует её просьбы, не берёт трубку, когда она звонит. «Ведь ничего особенного-то мне от него и не надо, он уже не мой ведь муж — откуда же вредность такая? За что он так со мной? Или раз совсем вычеркнул из жизни, то, значит, никаких разговоров и просьб? Всё?» Тогда Гране мало что было понятно из этой сбивчивой речи. А сейчас вдруг смысл как-то приоткрылся… Может, и её папа из своей жизни тоже вычеркнул, как когда-то маму? Не может быть — она же, Граня, его дочка! Настоящая! С ней нельзя развестись, как с мамой!

Или… можно — если она надоела, если место в том участке сердца, которое отвечает за любовь, занято кем-то другим?

Граня замерла. Перестала набирать сообщение. Слеза капнула на экран телефона. Ещё одна капнула…

Девочка всхлипнула.

Всё, о чём она сейчас подумала, было похоже на правду.

На неправильную правду.

Но правда всегда одна.

Да? Это правда, что одна правда?..

… — Эй, с кем ты там разговариваешь? — раздалось вдруг со стороны звукооператорского пульта.

Агриппина вздрогнула. Вскочила, автоматически придала лицу бодрое и спокойное выражение.

— С кем разговариваешь-то? — снова раздался вопрос.

Граня присмотрелась и увидела парня, сидящего за чуть подсвеченным широким пультом.

— Я? Разговариваю? — оглядевшись и не увидев никого другого, к кому бы ещё мог быть адресован этот вопрос, спросила она.

— Ага, ты, — весело ответил парень. — «Правда всегда одна! Это правда, что это правда»… У тебя кто? Хомяк? Котёнок? Покажи.

Оказывается, свои вопросы к Великому и Таинственному она произносила вслух! Ну, совсем раскисла девчонка! А хомяк — это тема…

— Не хомяк, а морской свин, — сообщила она.

— Ну покажи, покажи! — ещё больше оживился парень за пультом. — Неси его сюда. Пусть он тут у меня по доске побегает! Ему понравится!

Агриппина рассмеялась. Подошла к пульту, присмотрелась к оператору и поняла, что он совсем мальчишка. Её ровесник или чуть постарше. У кого что на уме — а у него хомяки и котята…

— Шучу — я просто по телефону разговаривала, — разочаровала любителя хомяков Граня.

— А-а… Ясно, — кивнул парень. — А ты новенькая, да? Из добора?

— Да.

— А как тебя зовут? Я Гриша.

— А я Граня, — улыбнулась Граня.

— Надо же — Гр-р-раня… — прорычал Гриша.

— А сам-то — Гр-р-риша! — прорычала в ответ Граня и засмеялась.

Гриша тоже засмеялся.

— Ты танцуешь? — спросил он, весёлыми глазами глядя на Граню.

— Пою! В хоре.

— А-а, ну, тогда буду на вас смотреть с пристрастием, — пообещал Гриша. — А я второй звуковик. Я весь спектакль вот здесь, на пульте. Главный там, — Гриша показал рукой под потолок, — а моя задача — поддержка, вывод звука в фойе, шумы и спецэффекты.

— А вот скалы когда рушатся…

— Да-да, это не на основной фонограмме же записано, это как раз я включаю — наложенные звуки! — закивал Гриша, радуясь, что Граня оценила важность его работы и поняла природу явления. — А ты разбираешься?

— Да просто догадалась. — Гране тоже польстило, что её способности к осмыслению действительности похвалили.

Вот в таком режиме — кукушка хвалит петуха — Граня и Гриша проболтали весь перерыв.

Граня даже забыла о том, что ждёт звонка от папы.

Но рано или поздно всё заканчивается — раздалась команда пятиминутной готовности, артисты бросились к сцене. Граня, которой Гриша трогательно помахал руками со скрещенными пальцами («чтоб всё было хорошо!»), тоже помчалась.

Начался прогон.

До папы Агриппина дозвонилась вечером. Из дома. Позвонила просто наудачу — а он трубку взял! Спокойно, весело, как ни в чём не бывало — будто не видел пропущенных Граниных вызовов, не сбрасывал звонков и не выключал телефона, поинтересовался, как дела у его Грушки-девчушки. Стараясь пропустить мимо ушей ставшее ей просто ненавистным слово «Груша», девочка была вынуждена прочирикать что-то безлично-позитивное. Мама, которая была неподалёку, слышала её разговор — так что Граня не только не могла сказать в трубку: «Папа, я прошу тебя подписать один очень важный для меня документ», но и вообще произнести слово «папа». Маме всегда было очень неприятно, когда её единственная девочка щебечет с папашей. Понятно, что от общения с ним никуда не деться — но вот больно это было маме. А Граня не хотела маме боли причинять.

Поэтому сейчас — как могла бы сказать это любому другому нейтральному человеку — она заявила папе, что срочно хотела бы встретиться и поговорить с ним, поскольку у неё есть к нему большая просьба. Граня говорила так, что даже половую принадлежность того, с кем она общается по телефону, установить было невозможно. «Ты», «К тебе», «С тобой»… Так она могла бы говорить с любой подружкой — поэтому мама, до которой долетал этот разговор, расслабилась и даже, видимо, не прислушивалась. А вот если бы Граня с телефоном начала закрываться в своей комнате, прятаться в ванной — мама немедленно бы напряглась и если не подслушала, то после разговора точно поинтересовалась бы его тематикой.

К сожалению, папа отшутился и дал понять, что в ближайшие несколько дней — ну никак. Агриппина по опыту знала, что на папу надо просто сильнее давить, пожелала ему спокойной ночи.

И решила позвонить снова завтра с утра. Он просыпается поздно, сонный плохо соображает и — иногда принимает самые неожиданные решения. Репетиции завтра нет, так что после контрольного звонка Агриппина попросту подкатит к его дому, дождётся, когда тот выйдет — и заставит подписать бумагу. Папины паспортные данные она в эту бумагу уже сама вписала.

…Странно. Ещё вчера она долго бы расстраивалась, переживала, как же так сильно папа её стал игнорировать, долго придумывала, что делать. А тут — мгновенно. И проблема забыта.

Потому что хотелось думать о Грише. Это вот что такое? «Пришла пора — она влюбилась»? Влюбилась? Она, Граня? Быть такого не может. Да и за один вечер влюбляются разве только… В сериалах разве только. Или не только?

Граня не влюблялась — только потому, что было неинтересно. В детском возрасте она, конечно, влюбилась пару раз. В детском саду. Сама этого устыдилась — мама помогла правильно расставить акценты и понять, что всё это просто повторюшничество, дань моде: «все в группе повлюблялись, влюблюсь-ка и я»…

Но мало того — Граня не стремилась поскорее разнообразить свою обычную жизнь жизнью интимной. Ей и всей её тусовке было, что называется, по приколу чувствовать себя над физиологической суетой. По собственному выбору, а не потому, что ни-зз-зя, никто из них романов не заводил — ни внутри компании, ни за её пределами, случайных связей для непременного получения опыта не искал.

И это они считали своей фишкой. Спокойно, не напоказ. И гордились этим.

Мама всё детство долбила Гране, что в школьной жизни главное — дружба (главное после учёбы, разумеется), а ещё лучше — просто нейтральное взаимное уважение. И девочка поверила. Успокоилась. Подруг у неё было много, друзей тоже — за время совместной учёбы сбилась эдакая компания юных снобов, очень образованных, очень беспроблемных. Когда было не лень, они поддерживали имидж людей стильных, критичных, циничных, остроумных и беспечных… О том, что им не по приколу участвовать в погоне за половыми ощущениями, сама же она, Граня Градова, и придумала, и внятно сформулировала для своей тусовочки… Всем понравилось.