Влюбленная в море - Картленд Барбара. Страница 53

Джентльмены посторонились, и Лизбет поняла, что ей предстоит миновать Родни, и он не сможет ее не заметить. Его лицо сияло. Конечно, он был взволнован оказанной ему честью. В следующий миг их глаза встретились, и Лизбет забыла обо всем на свете. Ей показалось, что в галерее никого нет, кроме них двоих, и что они протягивают друг другу руки…

Но секунда пролетела, и Лизбет, очнувшись, поняла, что он склонился над ее рукой, а она присела перед ним в реверансе.

— Как только освободитесь, спускайтесь в холл, — прошептал он едва слышно. — Мне надо поговорить с вами.

Лизбет не успела ничего ответить, скорее всего, потому, что испугалась. Она быстро догнала фрейлин и последовала за ними, гадая, не слышал ли кто-нибудь слов Родни. Она знала, что увидеться с ним будет нелегко, но у нее и в мыслях не было не подчиниться ему. Придется как-нибудь исхитриться. Пожалуй, лучше всего сделать вид, что она возвращается в спальню вместе со всеми, а самой незаметно спрятаться, чтобы другие подумали, что ее задержала королева или отправила с поручением одна из ее личных камеристок. И Лизбет пошла с остальными в покои королевы.

Здесь ее величество остановилась и пожелала всем спокойной ночи.

— Сегодня у нас был великий день, — сказала она. — Мы все навсегда его запомним. Вознесем за него хвалу Господу.

— Да, мэм, — хором согласились фрейлины, приседая в глубоком реверансе.

— Великий день, — повторила королева, обращаясь к самой себе, и добавила со внезапно вспыхнувшим в глазах озорным огоньком: — Dux femina facti.

По ряду фрейлин пробежал смешок, и Лизбет, которая знала, что эти слова означают: «Это совершила женщина», — вспомнила, что их отчеканили на медали, выпущенной в ознаменование победы над Армадой.

Затем королева в сопровождении камеристок удалилась в спальню. Едва она скрылась из виду, как фрейлины принялись оживленно болтать и сплетничать, и Лизбет ухватилась за этот шанс. В коридоре царил обычный полумрак. Она скользнула за колонну, подождала, пока голоса не затихнут, и поспешила к лестнице. Стоявший на часах дворцовый страж проводил Лизбет удивленным взглядом, когда она проходила мимо, но не его дело было интересоваться, что она делает одна в этот поздний час.

Егеря и пажи в украшенных шитьем камзолах, зевая, расходились по своим комнатам, усталые после долгого дежурства. Лизбет опасалась наткнуться на одну из старших фрейлин, но ей повезло. Вбежав в холл, она нашла там только Родни, который стоял, поблескивая своими бриллиантовыми пуговицами. Лизбет стремительно подбежала к нему. Она забыла, что следует держать себя в руках, думать о Филлиде, не выдать хранимый в сердце секрет.

— Родни, как я горжусь вами! — вырвалось у нее.

— А я рад, что вы при этом присутствовали, — сказал он, улыбаясь — Но по справедливости вы должны были разделить со мной все почести.

Он взглянул на нее, и Лизбет почувствовала, что он вложил в свои слова какой-то скрытый смысл, которого она не поняла. И тут же, словно вспомнив что-то очень важное, добавил:

— Пойдемте, там снаружи вас кое-кто ждет.

— Снаружи? — изумленно переспросила Лизбет.

Родни кивнул, снял с себя вышитую бархатную накидку с капюшоном и накинул ей на плечи.

— На улице холодно, — сказал он. — Но это ненадолго.

— Но кто там может меня ждать? — недоумевала Лизбет. Если бы не Родни, она ни за что бы не вышла из дворца ночью в своем лучшем платье с драгоценностями на шее и в ушах, рискуя привлечь внимание грабителей.

— Идемте, бояться нечего, — уверил ее Родни.

Лизбет закуталась в теплую накидку и, миновав караульных, вышла вслед за ним из дверей. Во дворе стояли лошади, и среди них даже в тусклом свете фонарей Лизбет узнала каурую кобылу. За растерянным восклицанием последовал изумленный возглас, когда девушка разглядела, кто сидит верхом на лошади. Она бросилась вниз по ступеням, а Филлида спешилась и поспешила к ней навстречу.

— Филлида! Что все это значит? — В голове Лизбет промелькнула мысль, что Филлида и Родни обвенчаны, вот почему они здесь вдвоем. Они приехали из Камфилда вместе, по-другому невозможно объяснить появление Филлиды, и Лизбет почувствовала, как холодеет, но не потому, что ночь была морозной и ясной. Просто она вдруг сразу лишилась сил.

Наклонившись, Филлида поцеловала ее и отвела в сторону, подальше от любопытных ушей конюхов и караульных.

— Я должна была повидаться с тобой, — сказала Филлида, и Лизбет ясно разглядела ее лицо и увидела, что оно лучится счастьем. Всеми силами она постаралась побороть острый приступ ревности и спросила пересохшими губами:

— Вы поженились — ты и Родни?

— Ну, конечно нет, — быстро и весело ответила Филлида. — У меня для тебя большая новость, Лизбет, и она такая чудесная, такая неожиданная, что мне до сих пор в нее трудно поверить.

Лизбет никогда не видела сестру такой оживленной. Филлида говорила взволнованно, на ее обычно бледных щеках цвели розы.

— Ну, рассказывай, — сказала Лизбет. — Рассказывай скорее.

— Родни все устроил! — зашептала Филлида. — Сегодня я уезжаю во Францию. Я еду в Гавр, чтобы поступить там в монастырь Святой Девы Утешительницы.

— В монастырь? — Лизбет не верила своим ушам.

— Да, и это благодаря Родни!

Филлида внезапно смущенно потупилась, и Лизбет догадалась, что Родни устроил не только отъезд во Францию, но также дал ей денег, которые откроют перед ней ворота монастыря.

— Но как ему это удалось? Ты уверена, что тебя примут? — спрашивала ошеломленная Лизбет.

Родни, подошедший к ним сзади, ответил сам:

— Это было не так уж трудно. Я не сомневаюсь, что ее ждет там радушный прием, ведь мать-настоятельница в этом монастыре — моя родная сестра.

— Ваша сестра — католичка! — ахнула Лизбет.

Родни на миг смутился:

— О таких вещах не будешь ведь болтать без необходимости.

Лизбет засмеялась. Как забавно, что она скрывала от Родни правду насчет Филлиды, а он держал в секрете то, что его сестра тоже католичка, да еще и настоятельница монастыря.

— Моя сестра намного старше меня, — сказал он, словно это могло послужить ему оправданием.

— Я открыла Родни правду, — продолжала Филлида, — и все сразу стало таким простым. Он пообещал помочь мне. Теперь я его вечная должница. Но чем я смогу отблагодарить его?

— Тем, что немедленно покинете Лондон, — ответил Родни. — Мы не должны здесь задерживаться, чтобы не навлечь неприятности на Лизбет. Ваш корабль отплывает на рассвете.

— Уже иду! — воскликнула Филлида и крепко обняла сестру. — До свидания, моя маленькая Лизбет, — сказала она. — Может быть, мы больше никогда не увидимся. Но я счастлива! Помни всегда, что я очень, очень счастлива.

— Это самое главное, — сказала Лизбет. — Ах, Филлида, как я за тебя рада.

Филлида прижалась к ее щеке своей, прохладной и мягкой, и прошептала так тихо, что ее услышала только одна Лизбет:

— Я знаю, ты любишь его. Я догадалась по твоим глазам в тот вечер, когда он приехал в Камфилд. Я стану молиться, чтобы вы были счастливы вместе.

Лизбет, не найдя, что ответить, крепко прижала сестру к себе. Затем Родни подсадил Филлиду в седло, и они тронулись с места, лошадиные копыта зацокали по булыжникам. Только когда они скрылись из виду, Лизбет спохватилась, что у нее на плечах остался плащ Родни. Она вернулась во дворец, аккуратно сняла его и, повинуясь внезапному порыву, прижала к груди. Этот плащ принадлежал Родни, он был частью Родни, Родни носил его… Она поцеловала мягкую ткань. Она любила Родни — и вот каким-то чудом он оказался свободен. Но Лизбет не была уверена, что он вернется к ней…

Поднявшись в спальню, Лизбет обнаружила, что ее отсутствие осталось практически незамеченным. Плащ она спрятала в свой сундучок. Фрейлины до сих пор шумно обсуждали события дня, только одна Элизабет Трогмортон с печальным выражением в голубых глазах молча сидела на кровати и грезила о сэре Уолтерс.

— Я отниму милорда Эссекса у королевы! — громко заявила леди Мэри и вызывающе тряхнула головой.