Цыганские сказания (СИ) - Мазикина Лилит Михайловна. Страница 48

— Не уверена.

— Ну, не знаю, дверь от шкафа же упала! А тут бутылки. Давай, давай, — она запускает меня в сторону стойки, толкнув, как спортсменка ядро. Я еле успеваю затормозить в шаге от сверкающего разноцветного стекла. Немного нервно прохожу вдоль стойки — туда и обратно — и вопросительно оглядываюсь на Катарину. Сиротка пожимает плечами:

— Тогда пока толкаемся среди людей. И ещё тебе сухое надо купить, тут где-то должны быть дешёвые шмотки.

Я вдруг понимаю, что мне кажется в ней таким пугающим.

— Стой, а что у тебя с глазом?!

— С каким?

— С правым. Он голубой.

Сиротка пожимает плечами, звякнув полусотней булавок разом:

— Линза выпала.

— Да? Странно. Не знала, что ты пользуешься линзами. Откуда мне знать, что ты действительно Катарина Рац, а не криво наведённые чары?

— Ты совсем рехнулась, что ли? Ну, хочешь, я тебе по морде дам.

— Нет, ты лучше скажи... скажи...

— У тебя пижамка из серых штанишек и майки с изображением лисёнка Вука.

— Да... Нет, подожди, откуда я знаю, что у меня на самом деле такая пижама, а не ты, то есть они, внушили мне такое воспоминание только что?

— Я тебе сейчас точно в морду дам.

— Не надо. Пойдём искать одежду, а то я на неделю залипну, если продолжу думать.

— Как скажешь. Мне-то торопиться некуда, я выживу при любом раскладе, а тебе думать и правда неполезно. Сколько помню, это всегда заканчивалось какой-нибудь дрянью. Зато у меня появилась идея, как утереть нос тем смешным ребятам в сандаликах на босу ногу.

Пока я пытаюсь выбрать что-то более-менее моего размера возле стоек с юбками, Катарина, постоянно оглядываясь, яростно набирает какое-то сообщение на коммуникаторе. Не иначе, как Тоту. Надеюсь, ей хватит ума не просить о помощи, а передать ему предупреждение сосредоточиться на защите императора.

— Выбрала? — нервно спрашивает сиротка.

— Вроде того.

— Отлично. На кассу.

— Ой... у меня денег с собой нет. Мне просто всегда счета присылали, а это ведь обычный торговый центр...

— Мы цыганки или нет? Мы просто очень быстро побежим через кассы... Я не могу, у тебя лицо сейчас такое смешное! У меня есть наличные, мне брат даёт на карманные расходы. Когда ты сбежала, я как раз в магазине рукоделия затоваривалась. Почём это барахло? Нормально, бежим пробивать.

Глава XV. «Не верь ветру». Цыганская народная пословица

В туалете Катарина настаивает, чтобы я переодевалась прямо возле зеркала у раковин:

— Если у тебя кончится везение, оно треснет, и я успею дать дёру и лечь куда-нибудь в канавку прежде, чем рванёт.

Чтобы я не стеснялась, сиротка блокирует дверь — с её размерами это нетрудно — так что выходить нам приходится мимо небольшой, но очень возмущённой толпы. Мокрые тряпки пришлось бросить прямо у раковин.

— Надо теперь тебя куда-то пристроить, чтоб ты удачи набиралась... пока тётя Дина не даст сигнал.

— Тётя Дина?

— Да, я ей отослала сообщение.

— И что, по твоему мнению, должна сделать мама Кристо?

— Ты цыганка или нет?

— Да при чём тут это?!

— Что, по-твоему, делают цыганки, когда кто-то, по их мнению, удерживает одну из них против её воли, ну, там, в больнице, в полицейском участке, вроде того?

— Ты что, хочешь сказать, что через полчаса возле подвальчика, где монахи окопались, будет горланить проклятья толпа из полутора сотен рыночных торговок и бесстрашных домохозяек?

— Отличный план, правда? Заметь, не ты его придумала.

— Ты что, совсем идиотка? Или их всех зачаруют, или передушат, или то и другое, им же придётся противостоять вампирам, к тому же посвящённым в жрецы!

Коммуникатор в кармане у Катарины пищит.

— Ищи светловолосых детей. Лучше рыжих, — говорит она, кинув взгляд на экран.

— Зачем?

— Гладить на счастье. Рыжие кошки тоже подойдут.

— Это тётя Дина написала так делать?

— Естественно. Хотя по хорошему ты должна была сама догадаться. Айда на третий этаж, там аттракционы, детский кинозал и кафешки.

— Подожди, а с цыганками и вампирами что?

Сиротка уже заскакивает на эскалатор и нетерпеливо оборачивается ко мне, так что приходится прыгать следом.

— Напомни, ты в какой части Империи родилась, красавица?

— В Пруссии.

— Остаётся только выяснить, ты совсем идиотка или думаешь очень медленно?

— Какого чёрта, следи за выражениями! Я тебя, между прочим, старше!

— У них на двери перекошенный крест! В Пруссии его все ставят, куда ни попадя, чтобы призвать удачу! Без понятия, как им удаётся вертеть удачей так, чтобы кто-то шёл в их сторону, но то, что они глаза отводят, когда им надо и кому надо, значит, что они точно имеют дело с удачей! А теперь, внимание, сколько бы ни было у них удачи, насколько её хватит, если чаровать придётся целую толпу цыганок, в изощрённых и отчасти нецензурных выражениях наводящих на монашков сглаз и порчу, да ещё и обвешанных золотыми булавками и амулетами? Или ты думаешь, тётя Дина всё, что в Будапеште было, на тебя нацепила?

— Но задушить их вампиры всё равно могут!

— Если руки будут заняты — нет. Может быть, бисероплетением я одна здесь увлекаюсь, но купить по дороге сюда по десятку фунтов бус цыганкам ничего не стоит. Тем более, что тётя Дина сказала, что ты оплачиваешь банкет. О, гляди, вон рыженькая!

Несомненно, только столбняк от вида разноглазой Катарины с зелёными кудряшками на башке позволяет нам не схлопотать по лицу от родителей, пока мы мечемся по всему третьему этажу и с сиропными улыбками наглаживаем всех рыжих детей и подростков, каких только сюда привели за хорошие оценки в триместре. Я стараюсь разряжать обстановку, как могу, выкрикивая «Какой славный малыш!» и «Приходите к нам в цирк!». По счастью, дети в торговом центре кончаются раньше, чем охрана успевает нами заинтересоваться, и мы выбегаем в поисках рыжиков на улицу. Никогда не думала, что буду так скучать по Пруссии: вот уж где апельсиновых голов было хоть лопатой собирай! Хотя по сравнению с Сербией в Венгрии ещё ничего, к тому же только начались каникулы, и дети так и кишат кругом. Я, кажется, никогда ещё так не любила детей вообще.

— Подожди, подожди, дай деньги! — требую я, увидев вывеску магазина музыкальных инструментов. Катарина наконец-то выглядит не так уж понимающей ситуацию.

— Зачем? Я предпочитаю бить в другие бубны.

— Давай, не рассуждай.

Хотя сразу несколько патлатых подростков примериваются в лавочке к гитарам, очереди на кассу нет, и сто упаковок серебряных струн я покупаю буквально за одну минуту.

— Что это у тебя в коробке? Ой, и что мы с этим будем делать?

— Чисть их. Быстро, — сама я, не тратя времени, ставлю коробку на тротуар, присаживаюсь возле неё на корточки и принимаюсь лихорадочно обдирать картонные упаковки с плоских катушек.

— Зачем?!

— Просто делай! И клади катушки в карманы. Поцелуй меня леший, почему на женских кофтах такие дурацкие маленькие карманы?

— Зато у меня на джинсах и жилетке — на половину этой коробки.

— Замечательно. Значит, основная неприятная работа достанется тебе, — я мимолётно облизываю палец, нечаянно надрезанный тонкой струной. — Что вполне логично, если настоящий цвет у твоих чудных кудряшек именно такой, какой я думаю.

— А при чём тут мои волосы?

— Они ведь совсем как у Кристо, да? И потому тебя сначала прятали в Пруссии? Белоголовая, голубоглазая, обычная прусская немка, ну, с турецкой примесью. Никому в голову не придёт, что «волчонок». И тем более какой-то особенно ценный. И сейчас никому не приходит; император ещё больше тебя заинтересован в соблюдении тайны. Зачем-то ему нужен такой козырь в рукаве, — Катарина, не мигая, смотрит на меня, что наводит меня на ещё одну мысль. — Кстати, не вытаскивай пока вторую линзу. Всегда можно будет сделать вид, что ненастоящий глаз как раз голубой. Давай, чисть, ещё остались катушки. Император уже говорил тебе, зачем ты нужна ему?