Decoctum - Коваль Роксолана Эдуардовна. Страница 34

Пожалуй, наставник прав. Зачем отягощать себя лишними знаниями, если вся жизнь пройдет среди грязи да чудищ? Загоревшись желанием стать Избавителем, Джийллиэн заковал себя в оковы служения человечеству и кошелю наставников. Никто из отучившихся в этом потаенном Доме Знаний не имел права самовольно свернуть с выбранной дороги. На протяжении всей жизни он должен отчислять наставникам определенную сумму. Находиться под присмотром Наблюдателя и являться по первому зову, чтобы получить очередное задание! На покой же уходили после пятидесяти или в случае серьезного ранения.

— Или в случае серьезной смерти, — обычно шутили ученики.

Джийллиэна, безусловно, интересовали все разновидности чудищ. Но он не представлял, как сможет до старости заниматься их уничтожением. Он мечтал отомстить дяде Дину за смерть матери и за безумие отца, а потом забрать сестричку из Дома Магических Знаний и вернуться в их родовой замок. Но уже скоро понял, что это невозможно. Теперь он принадлежит сообществу и должен жить по определенным правилам. К тому же, когда год назад опекун приехал навестить своего подопечного, Джийллиэн узнал, что лишился своего дома. Поставив закорючку в подсунутых ему и сестре бумагах, добровольно отказался от принадлежавших им по праву владений в пользу покровителя.

— Вы были у Лейлини? — смиренно приняв свою участь, спросил у редкого гостя Джийллиэн. — Как ей там живется?

— За неё не беспокойся, — похлопав его по плечу, отозвался покровитель, устроившись за столиком в башне. — У неё всё хорошо. Она делает успехи в колдовском деле. Наставники её хвалят и говорят, что из неё может получиться толковая чародейка.

— Она спрашивала обо мне? — с надеждой взглянул на мужчину Джийллиэн и заметил, как тот отвел взгляд. Зеленые глаза навыкате затравленно забегали по полу.

— Конечно же. Я заверил её, что у тебя всё прекрасно.

— Её там никто не обижает? — Джийллиэн понял, что покровитель ему лжет, но не подал виду, хоть и огорчился. — У неё есть друзья?

— Она всем довольна. Тебе не нужно за неё бояться.

— Вы отдали ей мое послание? Она не написала ответ? А на словах не просила ничего передать? Ясно. А как здоровье отца?

— Пока без изменений. За ним присматривает лекарь.

— Понятно. Отдайте это письмо Лейлини, когда снова будете у неё.

Опекун кивнул, взял свернутый листок и затолкал во внутренний карман, пообещав отдать его при случае. Лейлини всегда отличалась от других детей, обычно быстро забывавших обиды. Похоже, она собиралась сдержать обещание и не прощать брата до конца своих дней. В час, когда решил стать Избавителем, он потерял последнего близкого человека. Если бы не лучший друг Виндер и не особенная девочка Озерин, он бы чувствовал себя беспросветно одиноким и никому не нужным.

— Ты идешь или нет? — высунувшись из убежища, спросил Виндер, оглянувшись на задумавшегося Джийллиэна. — Скоро будем ужинать.

— Ты иди, а я приду попозже. Кстати, не забудь, ты обещал показать мне святая святых нашего Дома Знаний.

— Пойдем туда сегодня ночью. У нас будет в запасе не больше часа. Если отец хватится ключей, то нам несдобровать!

Виндер на одной ноге ловко съехал с камней и побежал в замок. Джийллиэн выждал немного и пошел к дальнему крылу, которое занимали дети, учившиеся на Целителей и Наблюдателей. По выходным, что выпадали два раза в месяц, он навещал Озерин. На занятиях они почти не виделись, так как она посещала их выборочно. Чтобы не сердить Виндера, они не говорили в его присутствии. Только обмениваясь взглядами и улыбками.

За два года Озерин сильно изменилась: стала выше Джийллиэна, научилась пластичности, обзавелась привлекательными формами. Она была женщиной в миниатюре, в то время как её друг оставался тем же жилистым мальчишкой с печальными карими глазами. Разве что со дня их знакомства отрастил волосы и теперь собирал их в хвост.

— Ряда тебя видеть, — шепнула в ухо неслышно подошедшая сзади Озерин и улыбнулась, когда Джийллиэн развернулся к ней.

— Думал, что ты уже не придешь. Что расскажешь нового?

— Я научилась сращивать кости! — взяв его за руку и потянув за собой, похвасталась Озерин. — Представляешь, на днях один мальчик свалился с горы и сломал ногу. Наставница поручила мне его излечить. Думала, что не справлюсь, но у меня получилось!

— Я рад за тебя.

— А по тебе этого не скажешь, — нахмурилась Озерин и заставила его сесть на сыпучую горку камней. — Ты чего помрачнел?

— Ничего. А ты этого мальчика лечила так же, как и меня однажды? Лежала рядом с ним без одежды и гладила по лицу?

— Заревновал? — рассмеялась Озерин, но Джийллиэн не разделил её весёлости. — А как бы иначе я могла ему помочь? Только так я могу делиться моей энергией.

— Наложили бы шины и пусть бы само срасталось.

Озерин назвала его бессердечным, но взяла за руку и повела за собой, обещая показать кое-что интересное. Осторожно пробравшись по тоненькой тропинке, они остановились возле ящеричной норы, откуда веяло сыростью и холодом.

— Будущий Избавитель испугался безобидного ящера? — оглянувшись на спутника, изогнула бровь Озерин. — Его там нет. Давай смелее, пока он не вернулся.

Она вошла в пещеру, пробежала на цыпочках вдоль стены, чтобы не оставлять много следов, и присела возле песочных горок. В углублении, засыпанном серой скорлупой, спали маленькие ящеры.

— Смотри, какими крошечными они вылупляются из яиц.

— Ничего себе крошечные! Два шага в длину не считая хвоста!

— Видишь ту самку с полосатыми лапками? Она была слабенькой и могла умереть. Я каждый день приходила сюда и делилась с ней силой. Теперь она не отличается от других.

Озерин стянула обшитые шелком сапоги. Опираясь локтями о камни, свесила ноги в яму и пробежалась по спине ящерицы. Погладила гибкими пальцами серебристые чешуйки, осторожно потрогала тупую мордочку с серыми запятыми ноздрей.

— Что ты делаешь? — наблюдая за ней, не переставлял удивляться Джийллиэн. — А если она тебе ногу откусит? Смотри, уже пасть разинула!

— Глупый, она просто зевает. Разве ты не знаешь, что в моей стране женщины приручают пустынных ящеров и возят на них тяжелые кувшины с водой?

— Если я однажды буду ранен, ты придешь меня спасти?

— Обязательно приду! — осуждающе глянула на него Озерин и красная звездочка на белке её глаза налилась кровью. — Забыл? Я же отчасти Наблюдатель и два года пробую вылетать из своего тела. Я буду обращать дух в прозрачную птицу, искать нуждающихся в спасении Избавителей и помогать им.

— Знаешь, что мне вчера сказала Дива?

— Любопытно послушать, — обуваясь, глянула искоса Озерин.

— Я у неё спросил: «если меня ранит чудище, когда мы с тобой будем работать в группе, ты вернешься за мной»? Она ответила, что обязательно вернется и добьет, чтобы я зря не мучился. Это я к тому, что вы с ней такие разные.

— Она всегда была к тебе неравнодушна.

— А к тебе всегда был неравнодушен Виндер.

Озерин опустила глаза и болезненно поморщилась. Наделав в кучке каменной стружки дырок, закусила губу и повернулась к приятелю.

— Я хотела тебе сказать, да случая не было. Хранитель Ундер Таль назначил меня Наблюдателем Виндера. Когда вы покинете стены этого замка и отправитесь по миру, я в первую очередь буду в ответе за жизнь твоего друга, а потом уж за остальных. Между Избавителем и его Наблюдателем возникает прочная энергетическая связь. Ни с чем не сравнимое, ни на что не похожее единение душ, взаимообмен мыслями и чувствами.

— Это значит…

— Прошу, позволь мне договорить, — не глядя на него, требовательно вскинула руку Озерин. — Да, это значит, что иногда, даже находясь на большом расстоянии, мы будем сливаться в одно целое. Отчасти я до конца своих дней буду принадлежать ему. Принадлежать, как никто другой. Я хотела, чтобы ты узнал это от меня и не обижался. Знаю, ты надеялся, что я стану твоим Наблюдателем, но у нас нет права выбора.

— Мне не на что обижаться.