Рожденная для славы - Холт Виктория. Страница 107

Из новой поросли придворных мое особое расположение заслужили двое — Роберт Девере и Уолтер Рэли.

Первый из них был пасынком моего Роберта, и он просил меня отнестись к его протеже милостиво. Сама не знаю почему, но юноша сразу мне понравился, хоть и приходился родным сыном волчице, главной моей врагине. Ее я ненавидела по-прежнему, и доступ к моему двору для нее был закрыт раз и навсегда.

Я запомнила Роберта Девере еще с тех пор, когда он был ребенком. В девять лет Роберт стал графом Эссексом, после того как его отец умер в Ирландии при загадочных обстоятельствах.

Я не забыла очаровательного мальчугана из замка Чартли и сразу обратила внимание на подросшего графа Эссекса, когда Роберт представил его ко двору. Юноше было семнадцать лет.

До чего же он был хорош собой! Приходилось признать, что красоту он унаследовал от матери — такие же темные глаза, такие же каштановые волосы. При хотьбе он слегка сутулился и весь как-то подавался вперед, ступая властно и решительно. За свою жизнь я повидала немало красавцев, но этот превосходил всех. Сравниться с ним мог разве что Лестер. До сих пор лишь двое мужчин вызывали в моей душе романтическое чувство — Томас Сеймур и Роберт Дадли. Лестер состарился вместе со мной, отношения наши вошли в определенное русло, и мы оба понимали, что ничего нового меж нами произойти уже не может. Никто не сумел бы вытеснить его из моего сердца. И все же, глядя на юного Эссекса, я испытывала странное волнение.

Сначала я не собиралась приближать его к себе, поскольку не хотела делать приятное волчице, но Эссекс сразу же приковал к себе мое внимание.

Он был совершенно неотесан, не имел ни малейшего представления о государственных делах, к тому же принадлежал к той породе людей, которые сначала говорят, а лишь потом думают — то есть он обладал недостатком, непростительным для придворного. Однажды кто-то сказал о нем в моем присутствии: «У милорда Лестера плохой ученик. Отчим не научил пасынка прятать чувства поглубже в карман».

Что ж, Лестер и в самом деле умел притворяться, как никто другой. Никогда нельзя было знать наверняка, о чем он думает. Именно поэтому он так волновал мое воображение. Эссекс же не имел обыкновения скрывать свои мысли. Я не раз думала, что откровенность когда-нибудь может очень дорого ему обойтись.

Яркой личностью был и смуглокожий красавец Уолтер Рэли. Он явился ко двору в надежде сделать карьеру, но обратил на себя мое внимание, когда ему было уже под тридцать. Рэли был высок, прекрасно сложен, необычайно красив — несколько на деревенский манер, с румянцем во всю щеку, однако больше всего поражала его неиссякающая энергия, казалось, в нем сидит удвоенный запас жизненной силы.

Отлично помню день, когда заметила его впервые. В сопровождении пышной свиты я гуляла по парку. Земля была мокрой после дождя, и путь мне преградила большая лужа. Я остановилась, не зная, с какой стороны ее обойти. Тут вперед выскочил Рэли, сдернул с плеч красивый бархатный плащ и, картинно взмахнув им, постелил под ноги.

Я всегда испытывала слабость к эффектным жестам. Разумеется, я понимала, что плащ, как дорого он бы ни стоил, — сущая безделица по сравнению с милостями, которые сулила молодому придворному благосклонность королевы.

Я спросила, кто этот дворянин, и мне ответили, что зовут его Уолтер Рэли и родом он из Девоншира, земляк доблестного Фрэнсиса Дрейка. Я решила познакомиться с галантным кавалером поближе.

Выяснилось, что у молодого человека довольно бурное прошлое. С его темпераментом и не могло быть иначе. Рэли был вспыльчив, но в отличие от Эссекса вовсе не безрассуден. Он был гораздо умнее юного графа и умел взвешивать слова и поступки. Рэли пленил меня остроумием, умением вести беседу. С такими качествами он мог вполне рассчитывать на блестящую карьеру при дворе, однако из-за слишком живого нрава Уолтер без конца попадал во всякие истории: затеял драку с Томасом Перро, и в результате ему пришлось некоторое время посидеть в тюрьме Флит, потом во время игры в мяч поссорился с неким Уингфилдом, и это закончилось отсидкой в тюрьме Маршалси. Рэли постоянно влипал в какие-то скандалы, и спасало его лишь то, что он обладал репутацией искусного и доблестного мореплавателя.

К Рэли благоволил граф Лестер, которому пришлись по нраву энергичность и живой ум молодого провинциала. Подружился Рэли и с графом Оксфордом, одним из моих любимцев. Я благоволила Оксфорду, хоть и знала его как человека беспутного и безответственного. Достаточно вспомнить, как гнусно он обошелся с дочерью Берли. Впрочем, с этим аристократом Рэли довольно скоро поссорился. Мои красавчики постоянно ревновали меня друг к другу, и я поощряла это соперничество. Мне нравилось, что мои воздыхатели ведут себя как страстные любовники. Должна признаться, что с удовольствием поощряла их ухаживания.

Общество Рэли доставляло мне удовольствие. Я видела, что он — человек честолюбивый, но это меня не пугало. Тот, кто хочет многого достичь, должен много стараться.

Однажды он начертил на стекле бриллиантовым перстнем:

Я тут же приписала внизу своим кольцом:

Рэли обернулся ко мне, его взгляд пылал огнем, и в этот миг, пожалуй, я его любила, ибо он воплощал в себе все качества, которые я так ценю в мужчинах.

— Поднимайтесь ввысь, Уолтер Рэли, — сказала я. — И ничего не бойтесь. Слишком больно вы не разобьетесь.

Он склонился в низком поклоне и сказал, что ради меня готов взлететь под самые небеса или же спуститься в преисподнюю.

Вскоре я пожаловала его рыцарским званием. Рэли немедленно заважничал и стал с еще большей ревностью следить за тем, какими милостями я одариваю других. Единственный из моих придворных, кто не добивался почестей, — юный Эссекс. Если я чем-то его награждала, он принимал отличие как нечто само собой разумеющееся и не слишком рассыпался в благодарностях. Зато Рэли все время донимал меня своими просьбами. Однажды я сказала ему:

— Послушайте, Рэли, когда вы наконец перестанете попрошайничать?

Он ответил:

— Когда ваше величество перестанет делать мне подарки.

Он весело рассмеялся, и я, не удержавшись, тоже улыбнулась. В таком тоне мы обычно и беседовали.

Лорд Берли представил мне своего сына Роберта, надеясь, что молодой человек сделает карьеру на государственной службе. Маленького роста, с искривленным позвоночником, согнутой набок шеей и хромой ногой, Сесил-младший был похож на эльфа, и я сразу же окрестила его этим прозвищем. Сын моего любимого Берли мог рассчитывать на особое к себе отношение, а уродство этого молодого человека разительно контрастировало с красивыми лицами и стройными фигурами кавалеров, блиставших при дворе. У меня разрывалось сердце, когда я видела, как старый Сесил опекает своего несчастного сына. Я сразу же решила, что сделаю для маленького Эльфа все, что в моих силах. Впрочем, скоро выяснилось, что бледный молодой человек обладает острым умом. Пожалуй, он преуспел бы на государственной службе и без поддержки своего могущественного отца.

К той же категории «умников» относились и братья Бэкон — Энтони и Фрэнсис. Особенно талантлив был Фрэнсис, которого несколько портила страсть к поучениям — качество, которое я терпеть не могу. Берли не давал братьям Бэкон особенного ходу, ибо не хотел, чтобы они перебегали дорогу его сыну. Я знала, что Эльфу достанется первая же важная вакансия.

Фрэнсис Бэкон опубликовал трактат под названием «Советы королеве Елизавете» — довольно нахальное сочинение, в котором излагались взгляды автора на различные политические вопросы. Однако послание было столь искусно составлено, что я не прогневалась на Бэкона, а даже принесла ему свои поздравления. К тому времени он уже стал членом Парламента и олдерменом, что давало ему право выступать на судебных процессах в Вестминстере.