Сыграем во вражду - Савельева Валерия Андреевна "(ВалеRka)". Страница 40

– Слышишь, – согласился Вик, прерывая мои мысли, и совершенно внезапно рассмеялся.

Только теперь уже не рыча, а спокойно, словно бы с наслаждением, тем его приятным и мелодичным смехом, ласкающим слух. Да, он не вызывал мурашек, от него не начинало покалывать кончики пальцев, но зато он был настоящим. И Вик в такие моменты не психовал, а был доволен.

– Вик? – спросить получилось хрипло, то ли голос вновь начал меня подводить, то ли возбуждение, разливающееся по телу.

– Расслабься, Корнеев, – прошептал он мне на ухо, – и получай удовольствие.

А после Самойлов вновь коснулся поцелуем шеи и нырнул ниже, стягивая с меня домашние шорты и задирая майку. Горячие губы провели дорожку по животу, остановились на бедренных косточках… руки Вика крепко сжимали мои бёдра, а кожаный ремень всё так же удерживал запястья.

Я попытался было подняться, противясь внезапным ласкам, но Самойлов толкнул меня в грудь, заставляя вновь повалиться на кровать, прекращая поползновения. Вдогонку донеслось:

– Дэн, лежи смирно, а? Сейчас я тебя жестоко трахать не собираюсь, ну вот честно, – а следом меня лишили и боксеров, и обжигающая ладонь обхватила напряжённый член.

– Чёрт, Вик, – застонал в ответ. – Хватит… сильнича-ать…

Смех вновь наполнил комнату, а Самойлов всё так же продолжал ласкать меня рукой. Ответа не последовало, вместо этого губы Вика… ох, чё-ёрт…

– Знаешь, если минет – это насилие, – отозвался он, – то меня, пожалуйста, тоже изнасилуйте. И поскорее.

И вновь вернулся к начатому было делу, касаясь члена языком и обхватывая головку губами. Рука так и продолжала ласкать ствол, но его губы и язык… Слегка неумело, очень осторожно и медленно, словно бы устраивая истинную пытку, но Вик делал мне минет.

Сам. Виктор. Самойлов. Делал мне минет, чёрт побери!

Само осознание этого доводило до оргазма. Я извивался под его языком и губами, пытался вырваться из цепких рук, войти глубже, получить максимальное наслаждение. Я стонал, кусал губы, рвал руки из стягивающего их ремня, надеясь получить свободу. Хотелось касаться его волос, двигаться навстречу. А ещё почему-то хотелось ухватить Вика за шкирку и притянуть к себе, заставить повторить вчерашний день, хоть мне до сих пор было неприятно, но… мне было это нужно. Ощутить его рядом, здесь, с собой. Заклятого верного врага, ставшего таким необходимым всего за каких-то пару месяцев.

Дрожь оргазма прошла по телу, вызывая очередной громкий стон. Сперва обжигающие руки отпустили мои бёдра, потом губы запечатлели поцелуй на шее, и Вик освободил мои запястья от ремня, сразу же притягивая их к себе, согревая дыханием. Он уткнулся носом в мою ладонь, целуя, и тихо прошептал:

– Знаешь, я даже рад, что мы теперь вместе.

Я вздрогнул и резко открыл глаза, отстраняясь от него и садясь на кровати. Притянул к себе одеяло, закрываясь от любопытных очей явно возбуждённого Самойлова. Вновь этот взгляд…

– Чему рад? – еле слышно спросил я.

– Не заставляй меня повторять, – усмехнулся Вик. – Ты всё слышал.

Я не ответил, отводя взгляд, только крепче сжал в ладонях одеяло и рвано вздохнул. Мы вместе. Но разве мы вместе?

– Да, химия между нами рушит привычную жизнь, – пробормотал, наконец, в ответ.

Теперь была очередь Вика спрашивать:

– Химия?

– Конвертация вражды. Мы переводим свою ярость в страсть.

– Неужели? – ядовито. Я слышал голос, но не мог вновь обратить на Вика взгляд. Наверное, боялся.

– Вик, мы раньше вечно ругались, а теперь научились справляться без мордобоев. Это химия, страсть, жажда, – слова сами лились из меня, повторяя извечные мысли, крутящиеся в голове. – Что ещё может быть между нами?

– И правда, что? – хохотнул Самойлов.

Жаль, я не заметил в тот момент злости в его голосе, жаль, не понял, что данный вопрос был лишь скептическим замечанием! Но этого не случилось, я принял замечание Вика за чистую монету, продолжая:

– Нас не доведёт это до добра. Надо как-то иначе решать проблемы…

Самойлов молчал, не собираясь, кажется, отвечать. Вик ухватил меня за подбородок, заставляя повернуться и посмотреть ему в глаза, и только потом отозвался:

– Корнеев, а ты не думал, что это уже может быть не вражда и вытекающая из неё химия?

Я отрицательно покачал головой, прикрывая глаза, но вкрадчивый голос верного врага продолжал звучать в ушах:

– Мне казалось, что мы преступили некую… грань, что теперь мы вместе.

– Вместе? – я нервно хохотнул, так и не открывая глаз. – Вик, но мы враги, мы не можем быть вместе.

Рука Самойлова отпустила мой подбородок, кажется, он принялся бродить по комнате, то ли нервно, то ли целенаправленно. Я хотел было открыть глаза, чтобы увидеть, чем же занимается Вик, но не смог решиться.

– Нужно прекращать, – лишь добавил тихо.

– Угу, – промычал он в ответ. – Да, нужно прекращать, нужно искать себе девушек, не ругаться больше, пытаться жить нормальной жизнью. Хорошо. Хорошо! Замечательно! Так и сделаем, – голос Вика становился всё громче, пока не перешёл на крик: – Ты этого хочешь, Корнеев?!

Я распахнул глаза, пытаясь отыскать взглядом Самойлова. Он был тут как тут, только вот уже полностью одетый, с сумкой, перекинутой через плечо. Глаза его шально горели, руки были сжаты в кулаки – костяшки аж побелели, – а скулы напряжены.

– Вик, но к чему приведёт нас химия? – я опустил голову, сжимая пальцами виски. – Это неправильно, мы не сможем существовать без неё.

Самойлов долго молчал, смотря на меня. Стоял и просто молчал. А после, в одно мгновение, он склонился ко мне и шепнул на ухо:

– К любви, Корнеев, к любви. Подумай об этом.

И ушёл, громко шибанув входной дверью. А у меня в ушах так и продолжали стоять его слова.

К любви?

Глава 39 – Всё по-прежнему

Когда грохот двери замолк, в квартире повисла тишина. Нарушал её, казалось бы, лишь бешеный стук моего сердца, желающего пробить грудную клетку и оказаться на свободе. Время словно бы замедлилось, воздух стал плотнее, а в голове билась одна лишь мысль, повторяясь вновь и вновь.

Что Вик только что сказал? Любовь?

Спустя несколько долгих минут первая мысль сменилась другой: "Беги, идиот, поймай его!" – и я даже подскочил, собираясь кинуться следом за Самойловым, но запутался в одеяле и собственных шортах, которые так и оставались спущенные на ногах, и растянулся по полу. Ладони пробороздили по ковру, плечо обожгло болью – именно им я и затормозил, столкнувшись с боковой стенкой стола.

Зашипев, я кое-как поднялся, поправляя одежду, и вновь едва не упал, оставшись в вертикальном положении только благодаря всё тому же злополучному столу, за который успел ухватиться. Оказалось, то, что мне стало чуточку легче, не отменяло болезни. Потому ватные ноги остались тут как тут.

Очередной идеей было написать Самойлову в соцсети, ну, или хотя бы смс. За данную зацепку я и схватился, словно утопающий, но когда телефон был уже в руках, стало понятно, что… писать нечего. Слов просто не было.

Что я могу написать? "Прости, что так себя вёл"? "Сорри, но это – то, что я думаю"? Чёрт!

Раздражённо откинув в сторону телефон, я повалился спиной на кровать. В комнате до сих пор витал запах одеколона Самойлова, а ещё – аромат нашей страсти, который сейчас резал нервы легче остро наточенного ножа. Пальцы автоматически сжали одеяло, хранящее ещё тепло его тела… Ведь только что мы упивались похожими на укусы поцелуями, с губ срывались хриплые стоны, воздух, казалось бы, был жарче и гуще, но в мгновение ока всё пропало. Вик ушёл.

И я не знал, хорошо ли это или плохо, но одно понимал точно: что сам во всём виноват. Если бы не стал противиться, Самойлов сейчас был бы здесь и…

Я сглотнул, соображая, что Вик, должно быть, сбежал отсюда в ещё весьма возбуждённом состоянии. Ему-то сегодня ничего не досталось кроме парочки поцелуев. Ну да, а ещё готовки, кучи грязной посуды и больного меня. И-де-аль-но!