Круг замкнулся (СИ) - Кокорева Наташа. Страница 33

И жители деревни Приют, всё ещё единой цепью держась друг за друга, дружно загудели.

Дружно, но всё же с сомнением.

— Сарим любит даже тех, кто отказывается от него, — Стел попытался расшатать это сомнение. — Мы пришли сюда Его волей, чтобы построить для вас храм, чтобы каждый из вас смог попробовать выдохнуть мирские тревоги и горести, вдохнуть свет и услышать внутри тихий голос истины. А дальше уже самому решать, что же услышал.

— Лес — наш храм, наш бог и наш отец, — твёрдо заявила Ведунья и глянула на старейшину.

В этом коротком и бесконечном взгляде промелькнуло столько близости и прожитых бок о бок лет, что Стел будто прозрел и увидел их одинаковые круглые лица, землистые глаза и пуховую седину. Всю жизнь брат и сестра хранили Приют, и теперь не дадут его в обиду.

— Мы не обязаны будем молиться в этом храме? — пробасил старейшина.

Пошёл торг. Это уже хорошо.

— Когда вы побольше узнаете о нас и о Сариме, вы решите сами. — Стел с трудом удержался, чтобы не покоситься на Рокота.

— Да слышали мы о вашем Сариме... — махнул рукой парнишка.

— И вы уйдёте, когда закончите? — продолжил наступление старейшина.

— Останется настоятель храма и его помощники, — осторожно ответил Стел.

Старейшина усмехнулся в седую бороду:

— А если мы откажемся?

— Мы всё равно построим храм, — громко и чётко произнёс Рокот за спиной Стела.

По ножнам зашелестели мечи, из сумрака деревьев выступили рыцари и окружили поляну ещё одним кольцом.

Стел закрыл глаза. Всё пропало.

Одно неверное слово и начнётся резня.

На разве нужны Сариму верные такой ценой?!

— Если ваш бог требует нашей крови... — гордо вскинул голову старейшина.

Но тут чернявый паренёк скользнул к нему и что-то быстро шепнул на ухо. Вместо ответа старик долго смотрел в его глаза, потом глянул на ведунью и на всех сельчан.

— Если ваш бог требует нашей крови, он её не получит, — очевидно, он изменил своё решение. — Мы согласимся, если вы принесёте клятву ни словом, ни делом, ни волшбой не причинять никому из нас вреда.

Рокот подтолкнул Стела в спину и объявил:

— Он поклянётся за всех.

Стел с трудом сглотнул и вновь ощутил себя обнажённым перед стаей голодных волков. За нарушение клятвы лесные жители мстят кровью. Это он помнил чётко. Для них жизнь священна — любая жизнь. И они убивают только на охоте, для самозащиты и клятвопреступников.

Стел шагнул вперёд и кивнул. Ведунья проворно сжала его запястье, полоснула по ладоням ножом — сначала по своей, потом по его — и крепко взяла за руку, смешивая кровь и выжимая на землю несколько тёмных капель.

— Клянись! — с придыханием прошептала она.

— Клянусь, ни словом, ни делом, ни волшбой не причинять вам вреда.

— Лес принял твою клятву! — громко произнесла ведунья.

И Стел услышал подземный рокот тепла. Темноволосый паренёк по-прежнему криво усмехался.

Позади стоял Рокот, просто стоял, не прикрывал спину, и Стел больше не путал его с отцом.

--19--. Стел

От лагеря тянуло смолистым дымом. Стел осторожно коснулся столетней сосны — кора зашелестела под пальцами, будто сухим языком лизнула. Напоенная янтарным сиропом заката, она согревала ладони, и хотелось обнять могучий ствол, вжаться в него щекой и дышать. Дышать.

Впереди зашуршало. Стел выглянул из-за дерева и замер. Рассеянный свет у дальнего края лужайки скрадывал тонконогую лань. Трепетали мягкие крылья носа, блестели орешины глаз. Тревога звенела в каждом изгибе поджарого тела.

— Смотри, сколько там хвороста! — воскликнула за спиной Рани.

Лань прыгнула за куст терновника и исчезла, будто привиделась. Только качаются низкие ветви, и в косых лучах мерещится человеческий силуэт.

— Ты спугнула лань, — с досадой вздохнул Стел и шепнул: — Посмотри...

— На что? — Рани шагнула к нему и опёрлась о ствол точно рядом с его рукой — не коснулась, но пальцы почувствовали её тепло.

— Видишь там человека? — выдохнул Стел ей на ухо.

Узкие плечи вздрогнули от его дыхания, и она коротко кивнула, еле слышно произнеся:

— Ласточка. Следит за нами от лагеря, — а потом громко заявила: — Нет тут никакой лани!

Стел отвернулся от лужайки, спиной ощущая щекотку слежки — противно, будто холодная слизь стекает по коже.

— Я за хворостом, — не дожидаясь ответа, Рани полезла в бурелом.

Постояв немного, Стел двинулся к открытому пространству вдалеке, чтобы избавиться от мерзкой слежки. Теперь он явственно чувствовал взгляд, краем глаза ловил движения преследователя. Кто приставил к нему сироту, Рокот или Слассен? Зачем? Рани заметила сразу, а он, нечего сказать, хорош!

Травянистый склон полого спускался и кончался обрывом, будто упирался в синее небо. Стел замер, не решаясь выйти из-под защиты деревьев, как вдруг...

… горло стянула верёвка.

Стел вцепился в неё руками, дёрнулся — резануло глубже, ободрало кожу. Вдох. Вдох! Но только духота, будто воском залеплены ноздри. И сипение вместо крика.

— Если я задушу тебя, твои рыцари уберутся восвояси? — нежно промурлыкало над ухом.

Стел попытался высвободиться, мотнуть головой, но нападавший резко притянул его к себе.

— Отвечай! — Петля на шее чуть ослабла, готовая в любой миг затянуться обратно.

— Не уберутся, — прохрипел Стел. — Даже не заметят.

— А на рассвете завирался, будто это твоими стараниями вы здесь!

Стела развернуло так резко, что в шее опасно хрустнуло и стрельнуло в голову. Он узнал моложавое лицо того паренька, что смотрел сквозь заклятие. Верёвка, намотанная другим концом на загорелую руку, крепко держала на расстоянии горячего вдоха.

— Я говорил правду! — выдохнул Стел.

Парень рванул руку — и они чуть было не столкнулись лбами.

— Лес благословил нас… — передразнил он, высовывая плоский кончик языка. — Старый ярмарочный фокус. Не увидеть, если не знать секрета. Но я-то знаю! Сам такие показывал, причём без магии, с настоящими зеркалами. Да я ещё на поляне мог всем раскрыть твой обман..

— Я не хотел… крови, — задыхаясь, выдавил Стел.

— И я не хотел. — Парень чуть отпустил верёвку, и Стел смог наконец-то вдохнуть. — Потому и уговорил Ковыля смириться хотя бы на словах.

Стел прижал к груди подбородок, разминая шею.

— На словах? И ты так запросто мне это говоришь?

Парень оскалился, сверкнув белыми зубами, в землистых глазах мелькнуло что-то звериное.

— Либо ты убедишь меня, что тебе можно верить, либо мы не дадим строить храм.

— И каким образом вы не дадите? — Стел постарался, чтобы в голосе не прозвучало насмешки.

— А вот это уже не твоё дело. — Большеватый рот растянулся в задорной улыбке.

— Разве Лес позволит вам убивать тех, кто не нападает? — сощурился Стел.

Парень дёрнул верёвку, вновь стягивая горло Стела, и прошипел:

— Это подло — использовать нашу веру, чтобы навязать нам свою!

С диким гиканьем что-то грохнулось сверху, и они кубарем покатились по крутому склону. Смешались небо и земля. Прелые листья набились в рот, колени заскользили по острым камням, локти ободрало огнём. Удар головой о ствол, глухая боль в грудине, хруст — только бы не рёбра! Кувырок, ещё переворот — и громкий треск разрываемой ткани.

Верёвка на шее натянулась, — Стел едва успел сунуть под неё пальцы обеих рук — и всё замерло.

Спасла рубаха, зацепившаяся за крючковатый корень, а верёвка удержала паренька от падения с обрыва, до которого оставался десяток шагов — и всё! Внизу река, камни… и поминай как звали.

В спину незадачливого удушителя дикой кошкой вцепилась всклокоченная Рани. Она упиралась в его бёдра босыми ногами, пальцами давила горло. Парень перекатился, отбросив ненужную теперь верёвку, и рывком уложил Рани на обе лопатки. Она бессильно зарычала и плюнула ему в лицо. Он поморщился, но вдруг расхохотался и убрал руки, локтем вытирая глаза.

— А с такой дамой сердца ты не пропадёшь, проповедник! — Парень прыжком вскочил на ноги и подал ей руку.