Круг замкнулся (СИ) - Кокорева Наташа. Страница 40

— Жизнь и смерть разберутся без нас, — прохрипел Стел и не узнал собственный голос.

Вьюрок до белых костяшек сжимал рукоятку ножа и, кажется, не дышал. Кривились губы, подрагивали ресницы. Тяжёлый взгляд цвета перегорелого пепла вжимал Стела в землю, будто выдавливал душу.

Хотел ли Вьюрок убивать?

За рекой разревелся ребёнок. Протяжно, звонко. Крик отразился от воды, пронзил беспорядочный шум боя.

— Я по-прежнему верю всему, что говорил тебе, Вьюрок, — Стел выделил его имя. — Я не хочу крови. Бой не остановить — здесь на всё воля Сарима. Но там, за рекой, плачут женщины и дети. Я помогу тебе увести их прочь, я прикрою вас, я отговорю Рокота их искать. Нижнюю Туру не спасти. Но спасти жизни мы ещё можем.

— Я не верю тебе! — Вьюрок сильнее сжал рукоятку ножа, но так и не ударил.

Стел смотрел, не мигая, и ждал исхода его внутренней борьбы.

Ждать было страшно.

— Я должна ему одну жизнь! — выкрикнула Рани и выбралась вперёд. — Убей меня, а его не трогай — он и вправду хочет спасти ваших проклятых детей.

Вьюрок со стоном и зубовным скрежетом опустил нож.

— Убить тебя вместо него? Хуже не выдумать! Видит Лес, я и вовсе не хочу никого убивать. Я не хотел этой резни. Но у наших народов нет общего будущего.

— Всё зависит от нас, — качнул головой Стел. — Идём.

Они спасли несколько сотен жизней. Стел укрыл зеркальным заклятием путь, а Вьюрок отвёл женщин и детей в тайное место, о котором Стел не знал и не хотел знать. Рокот… пожалуй, Рокот всё это видел, но спрашивать не стал. И всё же от Нижней Туры осталась только вонь горелой крови да ряды безымянных могил, наспех присыпанных землёй и политых факельным маслом. У десятка холмов в изголовьях темнели мечи. Там нашли свой священный покой защитники Сарима.

--23--. Белянка

«С-с-с-ш-ш-ш», — свистящий шёпот просочился меж ставен, лизнул бугорок за ушами, вплёлся в тканое кружево сна. Растревожили сердце неясные шаги за окном, шелест низких облаков, похрустывание лесной подстилки.

Белянка резко села и открыла глаза — к горлу подступила дурнота, в голову ударила боль от внезапного пробуждения. Тишина висела непролазная. Только редкими щелчками стыли угли в очаге.

Приснилось? Послышалось? Или вправду шептал кто?

Ворох мурашек осыпал руки и спину. Дурное это дело — проснуться в предрассветный час, время неприкаянных душ, обречённых прозябать в вечном ожидании рассвета, в плену несбыточной надежды. Самый страшный, самый холодный час — перед рассветом.

Гулко ухнул филин.

«Ничто не случайно», — мелькнула короткая мысль. И не ушла — вцепилась накрепко и подтолкнула взглянуть внезапному страху в глаза. Схватив шерстяную шаль, Белянка шмыгнула в сапожки и бесшумно пересекла хижину. На мгновение замерла перед дверью, обернулась — за занавесками мирно спали ведуньи — и выскользнула наружу.

Таяла ночь. Сосновые лапы гроздьями игл пронзали меловой туман, покачиваясь в такт беззвучному дыханию призраков. Вокруг тёмных стволов струилась дымка, овивая низкие ветви, просачивалась под корни. В десятке шагов от порога тропинка исчезала, и только память дорисовывала контуры склона, Большой поляны, реки.

Хрустнула ветка. Пронзительно, неправильно.

Вздрогнув, Белянка обернулась на звук — ничего, леденящая тишина. Лишь колышутся ветви позади хижины, да едва различимая тень ускользает прочь.

Горло сжалось до боли — ни вдохнуть, ни выдохнуть. Пальцы похолодели, ступни будто вросли в порог. Не к добру окунаться в призрачный туман. Не к добру. Но сердце билось упрямо, настойчиво, гулко отдаваясь в висках.

И Белянка решилась. Шагнула на землю, вдохнула сырой воздух, закусила губу — и побежала за неведомой тенью. Лес укрывал смелую дочь: послушно уворачивались кусты, прятались корни, расступались ветви, молчала подстилка под невесомыми шагами. Туман ластился к голым ногам, пробирался под шаль, лизал усеянную мурашками кожу. С каждым шагом тень впереди густела, приобретала очертания человека, пока не замерла в странной позе с поднятыми к небу руками.

Белянка остановилась, едва не споткнувшись. Ноги отяжелели, словно набились мокрым песком. Даже не песком — глиной. Липкой речной глиной. Сердце застучало ещё громче, на пределе сил, надрывно, отчаянно. И, повинуясь внутреннему предчувствию, необъяснимой вере, Белянка шагнула вперёд, навстречу призраку.

На затылке зашевелились волосы, язык прилип к пересохшему нёбу, а в глазах потемнело — будто они отказывались видеть собственную смерть.

Тень приблизилась. Туман всколыхнулся, выпустил человека.

Человека.

Живого. Белянка чувствовала его дыхание, пульсацию крови, запах пота.

Она хотела заговорить, но дыхания не хватило — страх сковал грудь.

— Я пришёл с миром, — он невыносимо медленно отстегнул от пояса ножны и осторожно отбросил в сторону.

Глухо стукнуло о корень и стихло — лишь прерывистое дыхание в тишине. Незнакомец замер, позволяя себя разглядеть. Чуть прищуренные глаза смотрят пристально, испытующе, будто видят насквозь. Широкие брови нахмурены то ли от напряжения, то ли от усталости. Губы сливаются с кожей, обветренной, загорелой. Тёмные волосы острижены странно коротко, как у маленького мальчика.

Слишком тёмные. Слишком коротко острижены.

Чужак.

— Я из Городов Ерихема, — подтвердил он, странно коверкая знакомые слова. — Моё имя Стел. А твоё?

Он протянул руку открытой ладонью вверх, но Белянка резко отшатнулась и хрипло выдавила:

— Зачем пришёл?

— Предупредить вас. — Он ещё сильнее прищурился, насторожился.

Невесомый холодок коснулся перепуганных мыслей Белянки.

— Не лезь ко мне… — изумлённо выдохнула она. — Не лезь ко мне в голову...

В ответ он странно улыбнулся, радостно, с любопытством, у внешних уголков глаз собрались морщинки.

— Ты ведунья?

Белянка кивнула, но тут же взяла себя в руки, нахмурилась и сурово спросила:

— О чём ты хочешь нас предупредить?

Взгляд чужака стал жёстче, холоднее — только тут Белянка поняла, что до этого карие глаза будто лучились солнцем.

— Скоро здесь будут рыцари Сарима. Большой отряд. И лучше вам принять их как долгожданных гостей, а не как врагов, — медленно, с расстановкой проговорил он.

— Мы не ждём гостей, — покачала головой Белянка, чётко выговаривая слова. — Но и на безвинных руку не поднимем. Таков закон жизни.

— Я боюсь за вас, а не за рыцарей, — его голос звучал подчёркнуто спокойно.

— Что вы от нас хотите? — Белянке не понравился его снисходительный тон.

— Мы расскажем вам об истинной вере, поделимся мудростью и знаниями городов, построим для вас храм с высоким красивым шпилем. Если вы примете храм и веру, мы уйдём, оставив лишь пару служителей Сарима.

— У нас свои знания, магия и вера! — Белянка сжала зубы и кулаки.

В ответ он широко улыбнулся, тёплые отблески солнца вернулись в глаза.

— Как тебя зовут?

— Белянка, — она невольно вспыхнула и отвела взгляд.

— Светлое имя, — он кивнул, словно примеряя новое слово. — Беги, юная дочь Леса. И скажи, что я войду в вашу деревню, когда солнце доберётся до зенита. Я буду говорить.

— Луки. Наша деревня называется Луки. Я передам, но не знаю, будут ли слушать тебя.

— Им лучше послушать. Просто поверь мне. Так будет лучше для всех, Белянка, — вкрадчиво и невыносимо грустно прошептал он.

Её имя от него прозвучало так странно, непривычно.

— Я пока не могу поверить тебе, — покачала она головой и, подумав, добавила: — Стел.

— Может, оно и к лучшему, — бросил он, шагнул к дереву за мечом и быстро скрылся в тумане.

Она поёжилась от холода. Обрывки мыслей путались, как волосы на ветру.

Чужак. Рыцари. Храм. Истинная вера. И эта неизбывная печаль в его взгляде.

Как бы хотелось, чтобы странная встреча оказалась лишь пустым предрассветным сном. Пусть бы лучше неприкаянный призрак встретился ей в тумане. Но явь бывает порой куда опаснее снов.