Время до Теней (СИ) - Кондрашова Искандера. Страница 20

– Ты не из мудрецов… в смысле, не учёная, – заявил Итаэ’Элар. – Не совсем. Привыкла носить оружие. Слишком самоуверенная, слишком практичная. Общий облик, может, и соответствует, и это устройство… – Илар наклонился ко мне и осторожно коснулся когтем мизинца дужки очков. – Правду говорят, что вы без них не видите? – неожиданно заинтересовавшись, спросил он.

Я поморщилась и неохотно ответила:

– Ну, не совсем.

– В общем, завораживающего своим размахом мыслительного процесса об устройстве Бытия в подкорковой области твоего мозга я не чувствую, – игнорируя мой взбешённый взгляд, невозмутимо заключил нелюдь.

Эка он загнул. Что за… то косноязычен, как ксеножопые с омеги или кси, пихает, понимаешь, наречия в неведомые закоулки предложений, то вдруг городит такие словесные конструкции.

– Крайне слабые доказательства, – сделала я слабую попытку отбрыкнуться.

Илар как-то странно посмотрел на меня и уже знакомо криво ухмыльнулся. Правая сторона его лица так и осталась неподвижной парализованной маской. Я вздрогнула, вдруг представив себе, как необратимо такие шрамы могут повредить мимические мышцы. По-видимому, просто он был осведомлён о моём прошлом гораздо лучше, чем я предполагала, поэтому отбиваться было бесполезно.

– Я больше не Охотница, – угрюмо поправила его я. – И откуда знания про оружие? Аме сдала?

Нелюдь предпочёл прикинуться глухим. Чёрт, ну как я могла спалиться?!

– Ты мысли читаешь? – не иначе, как с отчаяния, выдала я очередное гениальное предположение.

Точно. Никакая я не учёная. Это ж надо, до такой чуши додуматься. Старею, наверное.

– Никто не умеет читать мысли, – мои подозрения в собственной некомпетентности подтвердились. – Слишком быстрый и смазанный поток информации. Ты сама помнишь, о чём думала мгновение назад?

Я отрицательно помотала головой, мысленно проклиная себя за тупость.

– Эмоции – можно, этому легко обучается даже человек.

– Но говорят… – начала, было, я.

Говорят, что твари с эпсилона слышат даже то, о чём ты подумаешь в следующий момент, что они крайне злопамятны, мстительны, возможно, бессмертны и практически неубиваемы, что попавшим в плен разумным существам они промывают мозги, напрямую выкачивая информацию, от чего жертвы сходят с ума, что неугодных они приносят в жертву Пятерым, богам, пришедшим из Гвайет Умбала – Предвечной Бездны, что они воруют со всех Пространств всё, что плохо лежит, что они коллекционируют сердца убитых врагов, что схарчить человека им ничего не стоит…

– Правда? – Илар сделал большие глаза. – Прямо сырого? С потрохами?

– Вот видишь, – я мрачно уставилась на нелюдя.

– Не трудно угадать, о чём ты думаешь, – фыркнул он. – Все люди считают, что они – деликатес. Признак мании величия. Мне вот никогда не хотелось сожрать тощую девицу с запахом пепельницы. Я выполню условия договора.

Про девицу я ему ещё припомню. С чего бы ему так скоропалительно менять решение? Вряд ли его так уж впечатлили мои заслуги по поимке коварных червяков-мимикристов. Значит, просто гонорар вырос на несколько порядков?..

– Много обещали? В рублях плату не бери – кризис нынче, – заметила я.

– Деньги не имеют значения.

Чёрт, что же тогда?

– Камни прямо за тобой, – добавил он.

Я медленно обернулась к источнику света. Кристаллы были… прекрасны.

Коридор заканчивался тупиком, который забила огромная пробка друзы знакомых бледно-зеленоватых кристаллов, тонкие выросты-иголочки, отходящие от более крупных четырёхгранных камней, устремлялись ввысь, к потолку. От них шло мягкое, но холодное сияние – как если бы лампа дневного света горела при слабом напряжении.

Я подошла ближе и осторожно приложила ладонь к гладкой грани камня. Кожу обожгло, пальцы свело от холода. Я обескуражено потрясла онемевшей ладонью. Что за вещество может образовывать структуры подобного типа, которые дают видимое излучение, но совсем не дают теплового… или… поглощают его? На осторожное царапанье ногтем камень никак не отреагировал, а кусочка стекляшки у меня с собой не было. Хотя, создавалось впечатление, что стекло этими кристаллами можно резать за здорово живёшь.

– Кварц? – деловито спросила я, с опозданием задумавшись о трудностях перевода.

Во всех известных Пространствах набор химических элементов одинаков, но проблема в том, что сообщества этих миров ни в какую не хотят признавать человеческую номенклатуру. Я уже ожидала услышать какое-то зубодробительное шипяще-щёлкающее словцо, но Илар ответил просто:

– Почти.

Поясняю: право на существование термина «кремниевая жизнь» доказывали с пеной у рта только фанатики движения «Тролли существуют!», а их мнение за здравое принимали лишь братья по секте. Справедливости ради стоит упомянуть запуск суперкомпьютера в Новой Аталанте в сорок шестом, который пришлось прервать через несколько часов работы, потому что машина начала вести себя на редкость… осмысленно. Да, человечество тогда слегка испугалось, как испугалась я, когда услышала:

– Камни живые.

Я молчала, напряжённо скрипя извилинами. Происходи всё это в Старой Москве, и будь рассказчиком кто-нибудь, вроде Влада, я бы первым делом уточнила, каких именно грибов он наелся, и какой именно сорт травы курил. Но, кто знает, может, на эпсилоне трава строить и жить помогает?

– То есть, разумные? – осторожно уточнила я.

– Только в очень широком смысле слова, – помедлив, ответил Илар.

– Табуретка, типа, продуктивней мыслит, чем эти каменюки? – я подозрительно покосилась в сторону кристаллов, которые с воистину каменным хладнокровием проигнорировали мой выпад.

– Мор, что у тебя за дар такой – представлять всех более … идиотами, чем они на самом деле? – хмыкнул нелюдь. Впрочем, вполне добродушно.

– Стараюсь, – сдержанно ответствовала я.

Итаэ’Элар неожиданно замер, прислушался и резко выбросил левую руку в сторону. Послышался пронзительный стрёкот – в ладони нелюдь сжимал отчаянно трепыхавшуюся цвиэски.

– Надо же… та же самая… – удивлённо заметил он.

– Отпусти, ты ей крылья сломаешь, – недовольно сказала я, отбирая у него ящерку.

Цвиэски сразу же заняла законное место на моём плече и вздумала чистить крылья так усердно, что я опасалась нескольких вещей – того, что ящерица прогрызёт себе перепонку от излишнего рвения и того, что меня забросает иноплановыми блохами. Возможно, ненастоящими, но такими, которых, согласно любому фантастическому триллеру, выводить потом себе дороже.

– Нельзя ей ничего сломать, – досадуя на мою непонятливость, пояснил Итаэ’Элар. – При опасности или нарушении внешней оболочки подобная штука становится аморфной массой с эффектом памяти прежнего облика, – Илара понесло в такую эпсилонскую научную степь, в которой я заблудилась уже через пару словосочетаний.

За несколько минут я узнала столько, сколько не думала вытянуть и за месяц осторожных расспросов. Из чего сделала два вывода – слухи о промывке мозгов очень похожи на правду, потому что нелюдь за время своей тирады ошибся всего-то пару раз, а я сомневаюсь, чтобы он тратил огромное количество времени для изучения языка ненавистных и презираемых им людей. Вторым выводом было то, что техническое развитие эпсилона непомерно отлично от человеческой цивилизации, поэтому моя миссия бесполезна в принципе – человечество не сможет ни к чему приложить полученные знания. Наверное, Илар тоже это понимал, вот и рассказывал мне всё это.

Любая их сложная техника основывается на трёх аспектах – собственно, на электронике, на живых симбиотических компонентах железа, вроде гадостных червяков, притворяющихся проводкой, и (?) искусственном разуме (?). Кристаллы в этих системах стоят особняком, являясь энергообменниками, сами находя ресурсы, из которых они берут энергию, и, отдавая её, если знать, как «попросить». Почему-то побочным эффектом работы камней является появление подобий живых существ, к коим и принадлежала моя ящерка, но на эту тему Илар особенно не распространялся.