Венок Альянса (СИ) - "Allmark". Страница 160

- Ну, уж из-за моей пустяковой царапины так беспокоиться не стоило. Мы, нарны, знаешь ли, крепкий народ, требуется несколько большее, чтобы свалить одного из нас с ног.

- Значит, это преувеличение, что царапины совсем не две? Может быть, мне всё же сделать недолгую паузу в своей работе, чтобы осмотреть твоё тело?

- При всём уважении, Амина, если ты на это решишься - гарантирую тебе, что пауза не будет короткой. Туда меня не ранили. Так что лучше нам не сходить с делового настроя.

- Ты прав. Для молодой и темпераментной центаврианки я была слишком долго вдали от тебя. Ну и, в свою очередь, могу сказать, что в округе давно нет сумасшедших тучанков, так что тебе нечего за меня бояться.

- Зато вокруг полно нормальных центавриан, которым почему-то важнее, с кем ты предаёшься нечастым плотским удовольствиям, чем что благодаря тебе им есть куда вернуться.

- Ага, значит, ты уже знаешь…

- Да. И я рад, что тучанки и более-менее вменяемые центавриане спрятали тебя здесь. Но всё же будь осторожна.

- Если б они просто спрятали меня, я б сидеть здесь не стала. Когда я закончу свою работу здесь, я пойду искать следующую, и не важно, сколько центавриан встанет на моём пути. И к слову, мало не половина из них хотели убить меня за вероотступничество, всё же не настолько мой народ утратил религиозный пыл. Да, всё естественно и даже превыше всяких ожиданий - тебя хотят убить ненавидящие нарнов тучанки, меня - ненавидящие нарнов центавриане… Но переживём и это. Мы умрём не здесь, не сейчас, в этом мне, как центаврианке, можешь поверить.

- Не, умирать в мои планы совсем не входит, тем более здесь - меня мало что эти завалы ждут, тут Дэвид просил Зака отвезти его к Лоталиару…

- Великий Г’Кван! Но зачем? То есть… почему именно он?

- Тут я даже не знаю, что тебе ответить, если уж учесть, что сами тучанки ни разу не предлагали нам этого. Но он в своём решении твёрд - ты знаешь, что если минбарцу что-то втемяшится, то его и нарну не переупрямить. Так что лучшее, что я могу сделать - сопроводить его туда вместо Зака. Как-то неправильно, если они там будут, а я - нет.

- Что ж, это действительно отрадно слышать, что не все нарны оставили по себе такую память. Было б трудно говорить, что ни одна раса не состоит из сплошных негодяев, если б вам только такие и встречались. Моей расе нарны не делали дурного, правда, и хорошего тоже не очень-то…

- Не все, - подал голос молчавший до этого белый тучанк, - один нарн был матерью мне, жизнь моя со мной лишь поэтому.

- Как это? - вырвалось почти у всех присутствующих разом. Только Брюс, уже слышавший об этой истории, не выразил удивления. Белый тучанк отодвинул от себя блюдо с пищей, как обычно тучанки делают, когда им предстоит сказать что-то жизненно важное, что требует полного внимания и говорящего, и слушающих.

- Когда я вошёл в возраст, когда задают вопросы и получают ответы, нарнов уже не осталось в нашем мире, но мне говорили, что он не был военным. Он тоже был из хозяев на этом военном заводе, но бывал там редко. Он ездил между всеми заводами, потому что был специалистом по оружию, которое там производят. В тот день, когда он приехал, моя мать упала замертво у станка. Её вынесли и бросили за оградой завода, но заметили, что в её сумке я, и принесли обратно, чтоб передать какой-нибудь другой женщине. Но не могли найти ни одной женщины, которая кормила бы сейчас. Услышав о случившемся, он забрал меня, чтобы выкормить. И мы, и нарны - сумчатые, только у нас с сумками рождаются женщины, а у нарнов - мужчины. Если б не этот случай, мы б и не узнали об этом. Так же он распорядился доставить для рабочих продукты из его дома. Конечно, не всё из этого нам можно было есть, но он об этом не знал, он был специалистом по оружию, а не по пище. Он не заведовал тем, сколько нам есть и сколько отдыхать, как и все, кто возмущались. Они могли давать нам что-то от себя, а не приказывать другим нарнам. Это не от доброты к нам, а потому, что они считали, что так неправильно, но всё же если бы не было таких - вероятно, скоро не осталось бы ни одного тучанка.

- Что же было дальше? - Лутахха, кажется, услышанное потрясло до глубины души, его старческое лицо было озарено поистине мальчишеским потрясением.

- Он носил меня с собой, пока не произошло то, что произошло, и все нарны покинули наш мир. Тогда он отдал меня женщине, которая растила меня дальше - так я попал сюда, получил ту семью, которая у меня есть. Родился ведь я очень далеко отсюда.

- Ничего себе, - присвистнул Ташор, - а… на тебя как-то повлияло, что… тебя выкармливал представитель другой расы? Или это поэтому у тебя такой необычный окрас?

Хаяк Дуюза глянул на него с молчаливым, но явственным упрёком - тучанки, конечно, редко обижаются на указания какой-то необычности в их внешности, но в данном-то случае речь явно о какой-то редкой мутации, легко ли жить, когда ты настолько сильно отличаешься от окружающих?

- Моя семья, которая меня вырастила, не много знает. Они не видели моих родителей и жителей тех мест, где я родился. Но я слышал, жители там мельче и бледнее, чем здесь - возможно, потому, что работа там была тяжелее, чем здесь, еды меньше, чем здесь. Я роста очень даже большого, а потому ли я белый, что не тучанкская женщина меня кормила 180 дней, или это от тех ядов, которыми я напитался ещё от тела моей родной матери - этого я не знаю. Но определённо, это повлияло на мою Песню. Я слышал не голос матери, а его голос, и я не был на одном месте, как положено - не один и тот же дом окружал меня, не одна вода, не один воздух… И вместе с ним я поднимался в воздух, а это ведь немыслимо для нас.

- А найти кого-то из своей родной семьи ты пытался? Твоя мать умерла, но может быть, жив отец, или братья, сёстры… Хотя ведь, кажется, для вас приёмное родство бывает важнее кровного, то есть, важнее, кого ребёнок привык называть родителями, чем кто его родил на самом деле…

- Я не был там, но я узнавал. Из тех, кто работал тогда, выжило немного, и это не мои родственники. Вся моя семья умерла, и все семьи, которые знали мою семью, поэтому я не знаю даже имён. Умер тот, кто одолжил мне имя, и я не знаю этого имени, здесь мне дали другое. Остались те, которые успели проработать недолго, прежде чем завод остановился, и немногие, кто помнил о событиях тех дней. Только трое жителей тех мест живы ныне.

Дуюза, продолжавший ёрзать от неловкости, крутанулся в кресле, поворачиваясь к Ташору.

- Нарны ведь согнали на завод не только жителей того города, но и окрестных деревень и городов. Те, кто теперь там живут - приезжие и дети приезжих. Правительница нуВил-Рун учредила общество, которое занимается розыском сведений о погибших и переселённых, теперь вон и принц загорелся подобной затеей… Но это почти бесполезное дело, большинство этих безымянных костей некому и оплакать. Я немного видел - списки из тысяч имён и ни одного живого родственника. Разве что, иногда родственников можно найти среди полчищ сумасшедших, но велик ли в этом толк…

Лутахх покачал головой.

- Верно говорят, небо не земля, что ты отдал, то и вернёт. Может быть, вам легче было узнать, что однажды ваших мучителей постигло подобное же тому, что они принесли вам.

- Мы знаем. Но нет, нам не легче. Почему бы нам должно быть легче? Мы знаем, что вы радуетесь, когда мучается и гибнет ваш враг, но не понимаем, почему, ведь вы даже не забираете его Песню. Когда убивают того, кто принёс зло, только прекращают творимое им зло. Это не то же, что месть.

- Вы говорите обо мне, верно? - спросил Лутахх.

- Нет, мы говорили о том, как мы ноМир-Ру, Д’Арк, убила нарнов, чтобы мы освободились от них. Но мы можем говорить и о тебе.

Иолу поёжился под неизбежно обратившимися к нему взглядами.

- Да, что меня удивило, так это то, что до сих пор не все мы знаем друг о друге, за что нас пригласили сюда. Я готовил себя к тому, что об этом объявят сразу. Кого-то позвали за то, что лечит, или поёт, или красиво пишет, а меня вот за то, что я убил десять человек.